Ты права, я тебе не договаривал, — начал Дмитрий.
Это лето стало для Марины самым волшебным временем. Оно было насыщенным, искрящимся, незабываемым. Каждый новый день казался ей особенным и значимым. Дмитрий окружал её вниманием: в отпуске он водил её в лучшие рестораны, а однажды даже пригласил с собой в деловую поездку в столицу, оплатив проживание, билеты и позволив ей насладиться шопингом.
По возвращении домой, несмотря на её тихие сомнения, он оставался таким же заботливым и внимательным. Утром приезжал за ней, отвозил на работу, а в обед устраивал встречи в разных кафе и ресторанах.
До этого лета её обеденный перерыв выглядел иначе: Марина обычно ограничивалась чашкой чая, иногда подкрепляясь бутербродом, не отрываясь от работы. Теперь же ровно в полдень она с улыбкой покидала офис, предвкушая очередную встречу.
Они проводили время вместе от раннего утра и до глубокой ночи, и Марина была на вершине счастья. Однако ночи приносили ей не только покой, но и тревоги, чувство одиночества. Дмитрий каждый раз уезжал ровно в час ночи, ведь дома его ждал ребёнок.
Марина научилась не задавать лишних вопросов, воспринимая это как часть прошлого, не столь важную для их отношений. Всё, что она знала о его семье, укладывалось в одно предложение: его дочке семь лет, она занимается балетом.
Они говорили часами о мире и людях, об устройстве Вселенной, о литературе, о работе, о жизни и прошлом, но никогда не касались того, что происходит, когда он возвращается домой.
Он не делал попыток познакомить Марину с дочкой, как-то сблизить, вызывая язвительные комментарии подруг на тему того, что она является лишь временным вариантом, и никакое будущее он с ней строить не собирается. Она видела девочку один раз издали: та шла с няней на занятия по танцам. Больше – ничего.
Первого сентября он сообщил, что не сможет пообедать с ней и, скорее всего, провести вечер из-за празднования Дня знаний с дочкой.
— Мы можем провести праздник втроем! — собравшись с силами, сказала она. – Я давно хочу с ней познакомиться.
— К сожалению, пока это невозможно, — спокойно ответил он. – Когда-нибудь потом.
Она кивнула, закусив губу. Он долго и пронзительно смотрел на неё, не произнося ни слова, а потом со вздохом произнёс:
— Я попробую сегодня всё устроить. Только не сообщай сразу, что мы вместе. Просто знакомая.
Марина кивнула.
Днём они пошли в ресторан втроём. Малышку звали Настя, она балансировала на грани скромной вежливости и бесшабашного дружелюбия, много и весело болтала о кружках, на которые ходит, о мультфильмах и черепашке дома. Марина раньше никогда не слышала о черепашке.
Дмитрий совершенно иначе раскрылся в компании ребёнка: он был заботливым отцом, очень нежным, говорил с дочкой тем же тоном, что и с ней, а не привычным для остальных жестким стальным тоном.
Марина пыталась поймать волну, окунуться в новую атмосферу и привыкнуть, что в будущем ей, так или иначе, нужно будет взаимодействовать с Настей и делить её отца. На рефлексию, как и разумные мысли, требуется много сил, а когда вся энергия уходит на попытки слушать детскую болтовню и справляться с неловкостью – тут уже не до глубокого самоанализа.
Марина так и не поняла, какое чувство в этот обед преобладало, но с ужасом уловила отголоски ревности. Если обеды станут традицией, то это уйдёт. И когда-нибудь они смогут стать одной семьёй?
Чувство усилилось и приобрело другой оттенок, когда девочка заговорила о маме. Марина так до сих пор и не знала точно, что с ней – развод, смерть, просто молча разъехались? Кольцо Дмитрий не носил, эту тему он моментально перекрывал в разговорах.
После обеда они съели мороженое и пошли вдоль набережной, болтая ни о чём. В какой-то момент он мимолетом взглянул на телефон и напряжённо сказал:
— Нам пора.
— Уже? – удивилась Марина. – Ладно, пойдёмте. А куда пора?
— Мне нужно отвезти дочку. Пожалуйста, доберись обратно самостоятельно.
Марина оторопела. Всего пара секунд, и две фигуры – высокая и статная и худенькая детская – скрылись в автомобиле. Марина осталась стоять у реки одна, растаявшее мороженое капало на подол её платья.
В офисе Марина разрыдалась. Рой мыслей, одна другой хуже, заволокли её голову. «Всё-таки он женат», – думала она. — Или не женат, но зависим от дочки, а я ей не понравилась. Это просто интрижка, Марина, девяносто дней лета и не более того, маленький отпуск большому бизнесмену, а дальше он забьёт на тебя в точности так же, как забивал на дочку всё лето».
Дмитрий писал ей весь вечер, спрашивал о самочувствии, изобретал громоздкие комплименты, но она едва пролистывала их сквозь слёзы и злость.
Второе сентября ничем не отличалось от остальных дней, кроме одного: Марина решила выпытать всё от начала и до конца. Решимость несколько поугасла, когда Дмитрий, усталый, завалился на её кровать, потирая виски ледяными пальцами.
Вид у него был такой, будто разом прогорела его компания, сгорел дом, вымерли все морские котики на планете и так далее. Марина не смогла потревожить его в таком состоянии, и они заснули в обнимку.
Будильник в половине первого заставил его вскочить с кровати, извиниться и спешно уехать. Марина закрыла лицо руками и без сил снова рухнула в постель.
Третьего сентября она выключила будильник с первой его вибрации — Дмитрий не заметил. Звонок в час сорок и женский голос на другом конце телефона заставили его вылететь из квартиры, не прощаясь. На утро он оправдывался дочкой. Марина пыталась заставить себя верить в то, что звонила няня, но получалось плохо.
Две нервные недели в подозрениях, постоянные недоговорки, тайны — Марина устала от всего этого. По вечерам она стала ссылаться на дела, стараясь вернуть жизнь в привычное до этого лета русло. Много готовила, вернулась в тренажёрный зал, стала выбираться на прогулки с подругами.
На одной из таких она и встретила Настю с няней. Она раздумывала с полминуты, а потом страх узнать лишнее, подтвердить опасения пересилил любопытство, и она не стала подходить. Настроение испортилось. Марина распрощалась с подругами и побрела в сторону дома, как вдруг Настя сама подбежала к ней.
— Видишь, мама, это та тётя, с которой папа работает! — весело представил её ребёнок.
Марина не испытала шока. Подозрения подтвердились: это жена, а не няня. И всё же липкий ужас дрожью прошёлся по её телу, стало неприятно — от него, от себя.
«Просто любовница, вот кто ты, — мысленно усмехнулась она самой себе. — Обычная история. Просто очередная любовница для женатого мужика и ничего более».
— Здравствуйте, — неприветливо поздоровалась женщина. На вид ей лет тридцать пять, сухое недовольное лицо и хмурый взгляд за очками. — Вы работаете на моего мужа?
— Да, — сорвала Марина. — Меня зовут Марина.
— Очень приятно, Марина, меня зовут Анна, я жена этого ублюдка. Забавно, он о вас не говорил. А вы красивая. Это я так, констатирую, — будничным голосом продолжила она. — Я всё понимаю, он выглядит завидной партией: тоже красивый, статный, интеллигентный и умный, да ещё и умеет понтануться чем попало — производит впечатление состоятельного человека, преуспевающего бизнесмена? Милая Марина, у него ни гроша нет, бизнес в последний год терпит одни убытки, он закредитован по самое горло, так что если вы рассчитываете на какое-то там состояние, то спешу огорчить: ничего у него за душой нет, в том числе и совести. Я догадывалась, что у него кто-то появился, конечно, догадывалась. Нельзя бесконечно оправдываться работой до ночи… Марина, скажите, вы его любите? — внезапно спросила Анна.
Марина молчала.
— Я вот его уже очень давно не люблю, — призналась Анна. — Не люблю и не уважаю. Не кучи долгов я ждала от этой жизни. Не мужа, который будет вечно где-то пропадать. Если хотите, забирайте его. Забирайте, пожалуйста, но со всеми долгами. Я очень давно хочу развестись. Буду лишь рада, если это сокровище кто-то приберёт, — и она разрыдалась.
Марина неловко приобняла её за плечи, но женщина скинула её руку, а потом сама уткнулась ей в плечо носом.
— Знаете, — прошептала Анна. — Знаете, я устала терпеть убытки, когда он водит кого-то по ресторанам, расплачиваясь кредиткой, которую будем закрывать с моей зарплаты. Давно бы продал машину, например… И закрыл свой чёртов бизнес. Я очень давно хочу развестись, я предлагала, но он был против. Теперь он не будет против, теперь у него кто-то есть, — она улыбнулась. — Спасибо.
Марина вернулась домой, едва понимая, что вообще происходит. Её мрачные мысли прервал громкий звонок в дверь.
— Нам нужно поговорить, — резко заявил Дмитрий, входя внутрь. — Я в курсе, что вы встретились.
— Не стоит, — устало сказала Марина. — Я ничего не хочу слышать. Пожалуйста, возвращайся домой, к семье.
Дмитрий нервно сжал руки и, не дожидаясь приглашения, прошёл к креслу, где опустился с тяжёлым вздохом.
— Ты права, я не всё тебе рассказал, — начал он.
— Мягко говоря, — горько усмехнулась Марина. — Ты просто «забыл» упомянуть, что женат. Я почему-то была уверена, что твоя жена либо умерла, либо это другая тяжёлая тема, о которой тебе больно говорить…
— Я ничего подобного не говорил, — перебил он. — Наши отношения давно зашли в тупик. Это продолжается с рождения нашей дочери. Мы почти не общаемся, но я не могу просто уйти, хоть и не люблю её. Это было бы несправедливо по отношению к ней.
— Насколько я поняла из нашего разговора, она не против, чтобы вы разошлись, — ответила Марина.
— Уверена? — он прищурился. — Это лишь слова. На самом деле она никогда бы не ушла.
— Измена является серьёзным основанием для развода.
— Не для нас, — спокойно парировал он. — Мы уже давно не считаемся обычной семьёй: не проводим время вместе, спим в разных кроватях, если тебя это интересует. И всё-таки я не могу оставить её одну, это мать моего ребёнка, и ради дочери я должен стараться. Измена в нашем случае не причина. Анну сейчас волнуют только финансовые трудности, скорее всего, она про это говорила.
— Она ясно дала понять, что хочет развода.
— Так забавно, — горько усмехнулся он. — Тринадцать лет я её полностью обеспечивал, и вот полгода не смог оплачивать все хотелки сиюминутно — к чему это привело. Ладно, развода не будет, это не обсуждается. Скажи, ты любишь меня?
— Ты же знаешь, — тихо ответила Марина, не поднимая глаз.
— Это не ответ.
— Даже пара часов разлуки на меня давит, и я не могу отвлечься работой или чем-то ещё от мыслей о тебе. Я много рисую тебя или нас вместе. Мне очень хорошо просто жить с этим чувством, вспоминать твои черты и движения, когда ты далеко, твои прикосновения, объятия. Мне очень нравились все наши спокойные дни, тихие дискуссии, долгие разговоры, заботливые прикосновения. То, как ты обнимаешь меня в машине, когда подолгу не хочешь отпускать перед работой или другими делами. Мне просто нужно держать тебя за руку, слушать тебя, заботиться, чувствовать и знать, что ты испытываешь тоже самое. Видеть тебя, целовать, быть рядом — только в такие моменты я ощущаю себя живой. Но всё это теперь не имеет смысла.
— Имеет, — спокойно ответил он. — Мы можем жить вчетвером. Ты будешь спать в моей спальне со мной, будем также проводить время, как и всегда, только официально под одной крышей. Будешь моей женой. Моей второй женой.
— А Анна? Ты же сказал, что развода не будет? У меня не укладывается в голове…
— Всё просто, Анна будет заниматься дочкой, жить с нами, мы будем общаться все вместе. Попробуйте узнать друг друга получше, и вы найдёте много общих интересов. Ты никогда не будешь одна, если я буду задерживаться на работе — моя жена тебе станет верной подругой, которая всегда будет рядом. Финансовые неурядицы наладятся к Новому году, это я могу гарантировать. Ну что, ты согласна?
— Нет, — твёрдо ответила Марина. — Это не любовь. Может, кто-то и видит в таких отношениях страсть и волнение, но мне это напоминает болезненное притяжение, а не искреннее чувство. Здесь нет чистоты, нет настоящей близости — только напряжение, нескончаемое мучение, где за вспышкой эмоций следует утомительный штиль. Я понимаю, что бывает, когда страсть стирает границы, но не могу назвать это любовью. Любовь — это забота и уважение, это равенство, где нет места такой зависимости. Можешь называть это любовью, но для меня она — о другом. Никакая сильная эмоция, никакой накал страстей не заменят искреннюю близость и поддержку. Я не собираюсь делить тебя с кем-то, живя в тройной зависимости и запутанности. Так не должно быть, и я этого не хочу. Лето закончилось, скоро осень. Пожалуйста, уходи и не возвращайся.
Дмитрий ушёл. Ещё долго Марина ощущала горечь расставания. Она привязалась к человеку, которого, как оказалось, просто придумала для себя. Но ошибки случаются, а время лечит любые раны. Постепенно она вернулась к своей жизни, сохранив веру в то, что настоящая любовь обязательно встретится ей на пути.