Нина Петровна замялась, не понимая, издеваются над ней или нет, ведь взгляд Тамары Андреевны был предельно честным.
Тамара Андреевна проснулась от громкого плача за стеной. На миг она замерла, но быстро поняла: это не дети, а соседка снова смотрит кино на максимальной громкости, хотя уже глубокая ночь. Вздохнув, она накрылась подушкой и мрачно подумала: «Надо было сразу уезжать отсюда».
Еще в день переезда, когда Тамара Андреевна разгружала вещи, дверь соседней квартиры распахнулась, и на пороге появилась женщина с недовольным выражением лица.
– Здравствуйте, я ваша новая соседка, – радушно поздоровалась Тамара Андреевна.
Соседка смерила её холодным взглядом и, не поздоровавшись, буркнула:
– Не курите тут, весь подъезд уже провоняли.
Смутившись от такого резкого начала, Тамара Андреевна нашла в себе силы улыбнуться:
– Я вообще не курю, а грузчикам не до того, как видите, они работают.
Но соседка не унималась:
– Тогда откуда тут вонь табака?
Нетерпение начало брать верх, и Тамара Андреевна сдержанно ответила:
– Не знаю, спросите у других.
– Хамка, – тихо, но отчетливо произнесла ей в спину женщина.
Тамара Андреевна решила не связываться, потому проигнорировала замечание. «Надо же, какая неприятная дама», – подумала она. – «И выглядит как старушка, в платке и халате, хотя явно моя ровесница».
Вечером, разобрав вещи, она устроилась отдохнуть с чашечкой чая и книгой, но посидеть не удалось. Дверной звонок разразился трелями и звонил, не переставая, пока Тамара Андреевна спешила к двери.
На площадке обнаружилась давешняя женщина, теперь еще более недовольная.
– Я не курю, – сразу произнесла Тамара Андреевна, причем как можно жестче, чтобы погасить ссору в зародыше.
Та нахмурилась:
– А музыка грохочет! Люди отдыхают, между прочим, а эта шумит тут!
Тамара Андреевна не сразу поняла, что пренебрежительное «эта» относится к ней, а сообразив, рассердилась. Она действительно услышала музыку, та играла у кого-то в подъезде, но источник звука находился далеко.
– Это не я, у меня тихо. – отчеканила она. – Идите ругаться к тем, кто шумит, или вам страшно? Там, наверное, мужчины или наглые подростки, их боитесь, на мне решили сорвать злость?
Ее попытка смутить соседку провалилась, та напустилась на Тамару Андреевну, словно только и ждала возражений:
– Ты еще поспорь со мной! Я тут живу, как дом сдали, а ты понаехала и выделываешься! Думаешь, если моложе, то все можно?! Мне шестьдесят, я ветеран труда!
– Я тоже ветеран труда, и мне шестьдесят два, – спокойно ответила Тамара Андреевна. – А вам бы поработать над собой, выглядите и ведете себя, как старуха из анекдотов, самой не стыдно?
Высказавшись, она захлопнула дверь и не открыла, хотя соседка еще долго звонила, а потом стучала. На душе будто кошки скребли, Тамара Андреевна ненавидела ссориться с людьми, от этого у нее колотилось сердце, ей становилось тоскливо.
«Постараюсь избегать эту женщину, вот и все», – решила она.
Через пару недель Тамара Андреевна знала, что соседку зовут Нина Петровна и что скрыться от этой блюстительницы порядка невозможно. Та будто караулила у глазка и выходила в то же время, причем у нее всегда находились претензии. Нина Петровна по-прежнему подозревала Тамару Андреевну в курении, обвиняла в шуме, который больше не слышал никто в подъезде, а однажды даже предъявила новенькой претензии из-за брошенного у входа самоката.
– Какой самокат, вы сами себя слышите? – не выдержала Тамара Андреевна, чьи запасы дружелюбия стремительно иссякали. – По-вашему, я катаюсь на нем вот так, в юбке и на каблуках?
– Не ты, так твоя внучка, – проворчала Нина Петровна.
– Ей пять лет!
Редкие визиты внучки стали еще одним камнем преткновения между соседками. Тамара Андреевна иногда забирала ее к себе, чтобы сын с женой могли побыть одни и отдохнуть. Вместе с девочкой они читали книги, рисовали и смотрели мультики, в общем, предавались невинным занятиям, которые очень мешали Нине Петровне.
– Пусть твоя девчонка громко телевизор не включает, я до полуночи не могла уснуть, – высказала она однажды.
– Девочка спала уже в девять вечера, – возразила Тамара Андреевна.
– Мне-то не ври! Вот пожалуюсь на тебя в опеку, что ты спать ребенку не даешь, они за тебя живо примутся!
В другой раз Нина Петровна привязалась к Тамаре Андреевне с внучкой, когда те возвращались с прогулки. Девочка весело скакала рядом с бабушкой и что-то оживленно рассказывала, когда над ней нависла мрачная соседка.
– Чего орешь? – грубо спросила она у примолкшего ребенка. – На улице орут только ненормальные дети, ты такая?
До этого момента Тамара Андреевна держалась, но сейчас словно красная пелена упала на глаза. Она оттеснила Нину Петровну от внучки, которая уже собралась плакать, и тихо, грозно предупредила:
– Еще раз сунешься к ребенку, я за себя не ручаюсь.
Нина Петровна заметно струхнула, но стоило Тамаре Андреевне отойти подальше, закричала в спину:
– Какая бабушка, такая и внучка! Обе вы ненормальные, жить мешаете честным людям!
– Нина Петровна? – переспросила старшая по подъезду, которой Тамара Андреевна пожаловалась на соседку. – Да, она трудная дама. Раньше еще ничего было, пока она работала, а как вышла на пенсию и осталась дома, начала к соседям приставать. Видимо, скучно ей, вот и придумывает себе развлечения.
– Делать-то что? – воскликнула Тамара Андреевна.
Старшая по подъезду пожала плечами:
– Ваши предшественники от нее просто сбежали.
«Так вот почему они поставили цену ниже рынка и торопились выехать», – осенило Тамару Андреевну. – «Я-то, глупая, еще радовалась такой удаче, квартира в хорошем месте и дешево. Что же мне теперь делать? Я не хочу съезжать, квартира мне всем нравится».
Решив, что худой мир лучше доброй ссоры, Тамара Андреевна первая пошла на примирение. Она испекла свой фирменный пирог с клубникой и отправилась мириться.
– Мы не с того начали, – улыбнулась она соседке, которая высунулась на площадку и недоверчиво ее оглядела. – Я вижу, вы женщина порядочная, я тоже, давайте жить мирно? Вот, это вам.
Нина Петровна приняла пирог и даже соизволила улыбнуться, проворчав:
– Ладно уж.
«Вот все и решилось, причем так легко», – с облегчением подумала Тамара Андреевна.
На следующее утро, выходя из квартиры, она споткнулась о мусорный пакет, да еще наступила в вытекшую из него неприятно пахнущую лужицу.
Нина Петровна не стала отпираться:
– Да, это я поставила, чтобы ты на мусорку отнесла. Идти далеко, мне тяжело, а ты вон какая ногастая, не переломишься, если сгоняешь.
– Нина Петровна, я думала, мы с вами решили жить мирно, – ответила Тамара Андреевна.
– Думаешь, пирог притащила и подкупила меня? Я не продаюсь, а пирог твой даже собакам давать жалко!
Прокричав это, Нина Петровна скрылась за дверью, так и не забрав мусор. Поборов брезгливость, Тамара Андреевна перетащила пакет под дверь Нины Петровны, но вернувшись из магазина, снова обнаружила его на своем коврике, теперь безнадежно испорченном.
– Мама, давай я поговорю с этой принципиальной? – предложил сын, которому Тамара Андреевна пожаловалась на соседку.
– Запугивать женщину нехорошо, даже если она такая вредная, – вздохнула мать.
– Я не стану запугивать, просто вежливо попрошу от тебя отстать. Я заметил, что если просьба исходит от крепкого мужчины, а не от хрупкой женщины, к ней прислушиваются быстрее.
Тамара Андреевна слушала разговор сына и соседки из-за двери. Сын был сама обходительность:
– Мама не хочет конфликта… Не будете ли вы так любезны… Благодарю вас…
Вернувшись, сын улыбнулся:
– Все, конфликт исчерпан, теперь Нина Петровна будет вести себя хорошо.
Тамара Андреевна легла спать, успокоенная. Утром она в хорошем настроении отправилась в любимую кондитерскую за булочками к завтраку и нос к носу столкнулась с Ниной Петровной, которая мыла прихожую, распахнув дверь в подъезд. Тамара Андреевна не успела поздороваться, как соседка заявила:
– Решила сына на меня натравить? Не выйдет, я всем расскажу, что ты за штучка!
В тот же миг Нина Петровна подхватила ведро с грязной водой, щедро выплеснула его на ноги Тамаре Андреевне и юркнула к себе.
С того дня жизнь стала невыносимой. Соседка придвинула телевизор к смежной стене и ночами включала его на полную громкость. На балконных окнах стала регулярно появляться грязь, а под дверью – мусор. Когда дверная ручка оказалась измазана чем-то липким, отчаявшаяся Тамара Андреевна вызвала полицию, но Нина Петровна никому не открыла.
«Неужели придется продавать квартиру?» – терзалась Тамара Андреевна. – «Если продавать, говорить ли новым жильцам, какой сюрприз их ждет, ведь тогда это жилье никто не купит. Обманывать тоже не хочу, ни один человек не заслужил жить рядом с такой особой».
А конфликт меж тем набирал обороты, Тамара Андреевна узнала, что соседка распускает про нее слух: якобы у нее есть еще один сын, которого она выгнала из дома, а еще она сделала что-то такое, от чего у Нины Петровны постоянно болит голова.
«Последнее уж совсем бред», – подумала Тамара Андреевна.
Однако именно эта бредовая сплетня натолкнула ее на интересную мысль. Когда Нина Петровна заявилась в очередной раз (Тамара Андреевна уже узнавала соседку по манере настойчиво звонить), взгляд хозяйки дома случайно упал на картонную корону, которую забыла внучка. План созрел мгновенно.
Нина Петровна поперхнулась, увидев соседку с короной на голове, и даже забыла, что хотела сказать.
– Что-то хотели? – спросила как ни в чем не бывало Тамара Андреевна.
– Да, ты меня топишь! У тебя из батареи вода, у меня вся стена мокрая.
Пока Нина Петровна говорила, она все время косилась на картонную корону и наконец не выдержала:
– Ты чего это напялила?
– О чем это вы? – натурально удивилась Тамара Андреевна.
– Да вот, корона!
– Не понимаю, о чем вы, на мне нет никакой короны.
Нина Петровна замялась, не понимая, издеваются над ней или нет, ведь взгляд Тамары Андреевны был предельно честным.
– Батарею проверь, – буркнула она наконец и ушла.
Утром Тамара Андреевна рассказала старшей по подъезду, что соседке померещилась корона, так что, когда Нина Петровна отправилась сплетничать, ее слова встретили со скептицизмом.
Через пару дней Нина Петровна застала Тамару Андреевну, когда та несла домой большую коробку, и пробурчала:
– Все покупаешь и покупаешь, видать, денег полно!
– На такое никаких денег не жалко, это устройство отражает отрицательную энергию и возвращает недоброжелателю, многократно усиливая, – объяснила Тамара Андреевна. – Если кто-то пожелает мне зла, ему будет очень и очень плохо.
На следующий день весь подъезд знал, что она причиняет Нине Петровне невероятные страдания при помощи необычного прибора. Тамара Андреевна, когда ее спросили об этом, недоуменно пожала плечами:
– Это обычный увлажнитель воздуха, я так и сказала соседке, не знаю, зачем она придумывает ересь.
После этого соседи стали сторониться Нины Петровны, а когда она к ним обращалась, стремились поскорее уйти.
– Ты всех настраиваешь против меня, а еще мучаешь своим прибором! – напустилась та при встрече.
Сын, который при этом присутствовал, поспешно отвел Тамару Андреевну домой и спросил:
– О чем это она?
– В последнее время с ней творится что-то неладное, я даже беспокоюсь, – ответила мать.
«Странно, что меня не мучает совесть, раньше я бы извелась, если бы так подставляла человека и лгала», – подумала Тамара Андреевна. – «Наверное, у меня есть свой порог терпения, и соседка его переступила. Что ж, поделом ей будет».
Она решила закрепить успех и окончательно подорвать доверие к словам Нины Петровны.
Однажды ночью ту поднял настойчивый звонок в дверь. Нина Петровна, собираясь наказать разбудившего ее нахала, выскочила в подъезд и онемела. Ее поджидала Тамара Андреевна, державшая в руках поднос, на котором громоздились случайные на первый взгляд вещи: куриное яйцо, блокнот, банка с краской и многое другое.
– Петрушка есть? Тут петрушки не хватает, – спокойно произнесла Тамара Андреевна.
Нина Петровна хотела что-то сказать, потом засомневалась, затем заскочила обратно, рявкнув:
– Ничего нету!
На следующий день Тамара Андреевна возмущенно говорила старшей по подъезду:
– Какой поднос, я спала давно! Нине Петровне наверняка приснился кошмар, она в последнее время часто путает сон с явью.
– Я так и подумала, – вздохнула собеседница. – Я, пожалуй, позвоню ее дочери, пусть приедет и сама решит, что делать с мамой, ведь со временем Нина Петровна может стать опасной.
Через несколько недель Тамара Андреевна наблюдала, как из соседней квартиры выносят коробки и мебель Нины Петровны. Сама соседка сидела в машине, обиженная и надменная. Приехавшая дочь, судя по всему, поняла, что ситуация выходит из-под контроля, и решила забрать мать с собой. Тамара Андреевна услышала за стеной громкие препирательства, где ни одна сторона не собиралась уступать, и подумала: «Ну что ж, свою дочь Нина Петровна точно не тронет, видно, характер у них одинаковый».
Тем не менее, внутри зародилось легкое чувство вины за то, что она повлияла на отношение соседей к Нине Петровне. Она даже была готова извиниться, но подошла старшая по подъезду и сказала:
– Все правильно сделали, не переживайте. Я только рада и жалею, что сама не решилась на такой шаг.
– Простите, но я не понимаю, о чем вы.
– Как-то поздно возвращалась и видела ваш ночной ритуал. Спокойно, я никому не скажу.
Нина Петровна посмотрела из окна машины с презрением, как будто догадалась о разговоре за её спиной, но взгляд её больше не волновал Тамару Андреевну.
«Может, я и была жестка, но результат получился удачным – теперь всем станет легче жить», – подумала она. – «Иногда такие меры оправданы».