Несмотря на сплетни, она верила мужу. Пока не услышала эту неприятную историю

Слухи о том, что у Натальиного мужа есть кто-то на стороне, уже давно гуляли по селу. В магазине кто-то что-то да шепнёт, на лавочке за спиной обсудят, а мужики за спинами подмигивают да перешёптываются, как только видят Сергея с Наташей. В маленьком-то селе от людского глаза не скроешься, все на виду.

Но Наталья и виду не подавала, даже намёка на сомнение. Если сама не поймала на горячем — значит, и повода для подозрений нет. Она спокойно брала Сергея под руку и вместе с ним, как обычно, шла в воскресенье в кино.

Да и с чего бы ей сомневаться? Сергей приносил домой все заработанные деньги до копейки, даже если где-то подзарабатывал. Утром — на работу, вечером — с работы, и обедать успевал домой заскочить.

Сергей был не только видным, но и весёлым, обаятельным человеком. Глаза у него были пронзительные, цвета крепкого чая, подбородок уверенный, плечи широкие. Выпить он мог, компанию поддержать, но знал, когда остановиться. Наталья чувствовала себя с ним надёжно, как за каменной стеной, и думала, что людям просто завидно.

И сама она была девушкой приметной, яркой. Словно спелое яблоко, — сочная, крепкая, с густыми чёрными бровями, длинной косой до пояса, белой кожей и зелёными глазами, как летняя трава.

Серёжа у председателя сельсовета как из армии пришёл в 1980 году, так шофером и работал, да по разным поручениям разъезжал. Павел Петрович к нему хорошо относился, уважал за работу, потому что твёрдо был уверен, что любой труд почётен. Может, оттого и лучше жили в «Гречихе», что было кому следить за порядком, да в своих руках всё держать.

У Павла Петровича жена была моложе его. На свадьбе Сергея и Натальи он её и представил. Пять лет председатель был женат, сынишка у них рос. Елена статус городской поддерживала. Ходила прямо, худущая, как былиночка на ветру колышется, книжку к себе прижимает, с работы идёт — детей в начальной школе учила. С сельчанами разговаривала только лишь о погоде, да об учениках, школьных моментах.

Наталья, выучившись на парикмахера, всё больше стала принимать дома. Три дня в единственной парикмахерской в селе, остальные у себя. Купила инструмент, оборудовала небольшой угол рядом с комнатой, отгородив занавеской, поставила к стене трельяж — вышло замечательно.

К полудню Наташа ждала мать. Та давно просила её подстричь и покрасить. Дочь долго работала расчёской и ножницами, пока не решилась начать разговор:

— Мам, посоветуй, что мне делать? Вчера бегом из магазина возвращалась, опять соседка пристала: «Бегаешь всё, вот и мужик твой бегает…» и смеётся.

— А ты внимания не обращай, завидуют, — пыталась её успокоить мать.

— Чему тут завидовать? Не смешно, я уже начала ночами плохо спать.

— Спрашивала его самого?

— Нет, конечно, я же не сумасшедшая.

— А вот и зря. Да и обман, его же нутром чувствуешь. Мне моя мать рассказывала, как её сестра мужика в дом вернула. Она из его ботинок вынула шнурки, да приговаривала: «Гулял, гулял, отгулял. Пора и честь знать!», а когда новые вставляла, то говорила: «Вот дом, вот порог, тут ты дорог!»

— И? — спросила Наталья, приподняв брови.

— Что и?

— Вернула?

— Вернула. Да только он пить начал, она его потом и от пьянки заговорами лечила, но он долго не прожил. Может, сам умер, а может, она его опоила травами, я не знаю, не спрашивала. Но кто знает, а вдруг помогает это.

Наталья после этого разговора с матерью ещё меньше спать стала. Она смотрела на мужа и отводила взгляд. Он же любит её, какие могут быть заговоры.

Но однажды он вернулся домой позже обычного, суетился, отворачивался, словно скрывал что-то.

— На работе что?

— Да нет. Поторопился сегодня, зацепился шнурком за что-то и порвал его, ботинок вот тоже чиркнул.

Наташа подошла к порогу и посмотрела на ботинок.

— Шнурки новые куплю, а это кремом замажешь. Где зацепился?

И тут Сергея понесло. Он явно врал. Наташа почувствовала это нутром, впервые в жизни ощутила, какими липкими и ненастоящими могут быть слова. Что говорил муж, она даже не слышала, она знала, что это враньё, на каком-то ином уровне.

Пришлось глубоко дышать, чтобы не потерять сознание.

На следующий день Наталья стояла у прилавка в магазине и рассматривала шнурки. Их было всего два вида в наличии — белые и чёрные. К синим ботинкам не подходили ни те, ни другие.

— Дайте шнурки мне, белые, — уточнила Наталья и положила на прилавок деньги.

Вынимала из первого ботинка шнурок Наташа долго. Она приговаривала и приговаривала те самые слова, что слышала от матери. Над вторым ботинком тоже долго сидела. Когда вдевала шнурки, даже закрыла глаза, чтобы вложить в произносимые слова всю свою энергию, всё своё желание вернуть мужа.

— Наташа, Наташ, — позвал муж её утром. — Это чего? Почему белые?

— Других не было, привезут в магазин, поменяю.

— А от старых нельзя было вставить?

— Нельзя. Старые только мои, короткие.

— Ладно. Вроде ничего. Да и не видят сильно в машине.

— Конечно, пока, до вечера, — Наташа не оборачиваясь, махнула рукой мужу, собирая посуду со стола.

Муж вышел, а она без сил села на табуретку. Словно все соки из неё выжали в одну секунду. Сергей уехал, а Наташа так и продолжала сидеть.

— Хозяйка, дома? — она даже не слышала, как гость стучал в дверь.

— Ой, Павел Петрович, здравствуйте, задумалась я, не слышала, что вы вошли.

— Не успел Сергея застать, уехал уже?

— Уехал, минут десять как.

— Жалко. Мне в пятницу в город ехать, хотел поручение ему дать.

— Ой, Павел Петрович, — Наташа смутилась, опустила взгляд. — А до пятницы в парикмахерской никого не будет.

— А что, оброс уже? — он запустил пятерню в густую шевелюру.

— Да. Надо бы укоротить. В город же. Хотите, я поправлю?

— Не занята?

— Не-е-ет, — махнула она рукой и отодвинула шторку.

— О, а я уже думал, поедем в парикмахерскую.

— Родни, да знакомых у меня много, часто просят подстричь, вот, нашла выход из положения.

— Ну и копейка имеется своя, — добавил председатель.

— Имеется, я не скрываю, что стригу за деньги.

— Я не со злобой, а по-доброму.

— Я не обиделась, Павел Петрович, вы располагайтесь.

Наталья укутала председателя накидкой и принялась за дело. Ножницы весело щёлкали в воздухе, расчёска поспевала за ними. Лишь изредка Наташа посматривала в зеркало и, удостоверившись, что всё в порядке вновь щёлкала ножницами.

— Как жена с сыном поживают? — вдруг спросила она, и мужчина на стуле выпрямился от неожиданности.

Для Натальи этот вопрос был рядовым, она часто разговаривала с клиентами и внимательно слушала их рассказы.

— Сынок хорошо. Читает уже бегло, Лена его учит счёту. Устаёт только, тетради эти, будь они неладны.

— Профессия у неё такая, что нужно не только физическую, но и душевную силу иметь. А дома стирка, уборка…

— Если бы. Мать моя приходит, помогает. Лена ни к чему этому не прикасается.

Наташа даже стричь перестала.

— Да. А в последнее время так устаёт, что и меня с сыном не замечает. Я ей скажу что, а она — «а» и переспрашивает.

Наташа не ожидала такого поворота разговора. Не думала она, что сам председатель с ней откровенничать станет.

— А вы её на каникулах в театр свозите. Елена, наверное, любит театр?

— Очень, — воодушевлённый идеей мужчина улыбнулся.

— Я вот в театре один раз была, маленькой, мне тоже театр понравился. Для женщины, Павел Петрович, внимание важно. Тогда она и о заботах забудет, и, что устала, не скажет.

— Спасибо за стрижку, Наташа, а за совет — отдельная моя благодарность. В пятницу же и куплю билеты.

Наташа гостя проводила, в окно лишь взглянула: «И чего этой Лене надо. Такой мужчина!»

Наталья и Елена были одного возраста. На семь лет младше Павла Петровича. Наташе председатель нравился. Видный мужчина, но занятой. А к чужому у неё был только один ответ — нет.

Через месяц Павел Петрович пришёл в обеденный перерыв в парикмахерскую и вручил Наталье коробку дорогих и вкусных конфет.

— Спасибо, но по какому случаю?

— Это за совет! К месту оказался. Лене и спектакль понравился и то, что я внимание проявил.

— Вот видите, Павел Петрович, внимание.

С этого дня стал председатель к Наталье чаще заглядывать. Всё же, могла она разговор поддержать, не имея высшего образования, потому что видела в человеке личность, могла понять, что интересно ему. Опыт, полученный на работе, давал о себе знать.

А через месяц пришёл Павел Петрович к Наталье домой и долго стоял у порога.

— Подстричь? — спросила она.

Но председатель замотал головой.

— Давайте за стол, — Наташа поняла, что разговор у мужчины к ней.

— Чай, вот, пожалуйста, — задумчиво произнесла она, поставила на стол розетку с вареньем, пряники и сушки в глубокой тарелке с волнистыми краями.

— Я вот тут… Погода сегодня не очень.

— Не очень, пасмурно и влажно после вчерашнего дождя.

— В школу сегодня… Сына на следующий год в школу не хотим… не хочу отдавать, рано ещё.

— Семь в июле, не рано, — замотала головой Наталья.

Ещё два раза Павел Петрович пытался начать разговор, но всё перескакивал на другую тему.

А потом вдруг спросил в лоб:

— Наташа, а ты Сергея любишь?

— Конечно, Павел Петрович. А почему вы спрашиваете?

— Предал он тебя, Наташа, да и меня. И жена моя меня предала, — выпалил он и закрыл руками голову.

— Как? — не удержалась она вскрикнув.

— А так. У меня ключ запасной от её классной комнаты есть. У них вчера вечером было совещание, я и заехал забрать её домой. Каждый день же с полными сумками ходит. Сергея твоего раньше отпустил. Прихожу, совещание, вроде как ещё идёт. Поднялся на второй этаж и открыл дверь своим ключом. А там Серёжа с… Леной. Видел я всё, Наташа.

— А-а-а-а, — заголосила она, вскочив с табуретки. — Что же делать?

Наташа вчера очень удивилась, когда Серёжа приехал, сказал, что у матери останется ночевать, так нужно, и сразу уехал. Приставать не стала, а оказывается, вон оно что.

— Выходит, не зря люди говорили, а я не верила.

— Я тоже не верил, пока сам не увидел. Ты, Наталья, как знаешь. А я на развод после выходных подам. Мне такой жены и её любви не нужно.

Развели председателя с женой и Наталью с Сергеем в один день. Серёжа в глаза Наташе смотрел открыто и не чувствовалось во взгляде вины. Несколько раз сказал: «Эх, ты». Наташа не ревела, смотрела прямо, всё больше мимо бывшего мужа. Даже не поговорили один на один, не довелось, так и остался он жить у матери, вернулся в родной дом.

Павел Петрович Наталью до дома вызвался подвезти.

— Вот, Наташа, — председатель протянул ей платок. Красивый, узорчатый, так хорошо оттенявший цвет её глаз. — Давно хотел подарить, но случая не было, что люди подумают. А сейчас свободна ты, могу и побаловать.

Смысл слов в тот момент она не поняла. Подарок приняла, размышляя о своём.

И стал Павел Петрович заглядывать к Наталье всё чаще и чаще, да и она не против была, но ничего серьёзного не позволяла. Вмешалась мать Наташи:

— Такого парня на старика променяла. Или опоил он тебе чем? Это же немыслимо, третья, да опять девчонка у председателя.

— Мама, ты чего? Я никого не меняла, ты забываешь, это Серёжа мне изменил!

— Серёжа. Ты сама это видела? Или опять соседка подсказала?

— Какая соседка? Сам Павел Петрович их застукал.

— Ну не знаю… С первой женой наш председатель так же развёлся. Она ни с того, ни с сего вещи собрала и уехала, он потом всем рассказывал, что он сам всё видел. Только мужик, с которым его жену застукали, отпирался, не было ничего утверждал. И да, сними ты этот платок старый, ты в нём как бабуся.

Наташа сама не замечала, что носила этот платок уже постоянно и ничего вокруг не замечала.

— Дай сюда, — мать стала снимать с дочери платок, а та ни в какую: «Мой, Павел Петрович подарил».

— Ещё подарит, а мне цыплят укрывать нечем. — Мать тянула за платок и уговаривала дочь. Как удалось забрать, сама не знала, но тут же спрятала, а потом сожгла. Подумалось, что приворожил её дочь этот председатель. Наговорил на платок, вот и чуть беда не случилась.

Тем же вечером к Наталье пришёл Серёжа. Кое-какие вещи забрать нужно было. Сергей достал из шкафа две новые рубашки, костюм положил на диван и стал искать ботинки.

— Наташ, Наташа, а помнишь, ботинки у меня синие были, под этот костюм, ты ещё мне к ним белые шнурки купила.

Наташа, наблюдавшая за этим, с ехидством произнесла:

— На Лене жениться собрался, костюм берёшь?

— С чего это? К Витьке на выпускной пойду. При чём тут какая-то Лена?

— Как причём? А не со своей ли женой тебя председатель застукал?

— Че-го? — Серёжа бросил на диван костюм и вплотную подошёл к бывшей жене. — Кто с кем застукал? Не ты ли шуры-муры с председателем крутила, пока я работал. Мне рассказывали, я на работу, а он приезжал. Он меня отправил забрать свою жену из школы, а сам следом приехал, стал дверьми стучать, и заявил, что вы любите друг друга и скоро поженитесь, поэтому лучше развестись мирно.

Наташа словно рыбка принялась ловить воздух ртом.

— Неправда! — закричала Наталья.

— Вот и я говорю неправда! — ответил Сергей. — Да я, да я тебе никогда, ни с кем! Как ты могла такое даже подумать?!

Вот и пришло время поговорить. Сели друг напротив друга и выговорились.

Председатель пришёл к Наталье домой с букетом и билетами в театр через час после бывшего мужа.

— Выходи за меня, Наташа. По душе ты мне, люблю.

Наталья посмотрела на улыбающегося Павла Петровича и сама себе удивилась. Как могла она принимать его ухаживания, как могла верить?

Она встала, улыбнулась, протянула руку к букету. Тут уж председатель выдохнул и даже расслабился, а зря. Наталья взяла букет в руку и принялась им хлестать Павла Петровича. Старалась бить по лицу и приговаривала:

— Это за обман! За Серёжу! За Лену! И за меня! Ненавижу!

Павел Петрович, наконец, осознал, что произошло, отступил и быстро вышел из дома.

Сергей пришёл к Наталье через неделю. Вошёл, сел за стол, положил привычно ладони на колени. Так он ждал, когда жена накроет на стол.

— Чай будешь?

— Буду.

Она стала доставать чашки, как вдруг застыла на месте. У порога стояли синие ботинки с белыми шнурками. Наталья посмотрела на Сергея. Выходит, он в этих ботинках пришёл. Наталья стала гнать от себя плохие мысли. Боялась, что приворот подействовал.

Она поставила чашки на стол, отошла к двери и принялась аккуратно вынимать белые шнурки из его ботинок.

— Так, где же ты успел ботинки поцарапать? — будто случайно спросила она.

— Да я ведь уже рассказывал, — ответил он, слегка замявшись.

— Это было неправдой. А теперь скажи честно, где всё-таки зацепил?

— Эй, а ты что, шнурки вытаскиваешь? — он ответил вопросом на вопрос.

— Я как раз давно купила тебе запасные, всё руки не доходили поменять.

— Да мне и эти нравятся, — пожал плечами он.

— Нет уж, ты ведь на выпускной пойдёшь.

— А ты разве не со мной? — удивился Сергей, отпивая чай. — Я же сказал брату, что приду с тобой.

Наташа едва сдержала радостную улыбку, скатывая шнурки в небольшой клубок.

— Знаешь, я купил тебе платье в тот день, когда поцарапал ботинок, — признался он. — Ты помнишь, то самое в магазине, которое нам обоим понравилось? На день рождения хотел подарить.

— Конечно, помню, — она села напротив него и оперлась подбородком на руку, глядя с теплом. — Прости меня за всё. Помни, это твой дом, Серёжа, здесь ты всегда будешь нужен.