Атеист смеялся над бабушками, пока в первую брачную ночь не пережил настоящий кошмар
Митяй замер, впервые поймав себя на том, что пытается вспомнить слова молитвы.
—Митенька, что же это такое творится-то? – Стуча зубами и холодея от ужаса, произнесла Зоя, прижавшись к мужу.
Сквозь тонкую ткань рубашки мужа она отчетливо слышала, как стучало его сердце, отбивая барабанную дробь. Робко подняв глаза на Митяя, она увидела на его лице решительность, смешанную с ужасом.
—Сигай в окно и беги к соседям. У них пока схоронись!
—Да как же это? Я одна не пойду!
—Зойка, ты меня услышала? Ты мне теперь жена, я за тебя отвечать должен! И уж если я жену защитить не в силах, какой из меня муж и мужик? Так, пшик один!
***
История, которая произошла на свадьбе деда Митяя, в молодости – убежденного атеиста, быстро стала местной байкой. Сначала ее подхватили соседи, потом родственники, а потом пошла она гулять по застольям, да посиделкам, с каждым разом обрастая все более ужасными подробностями. Каждый норовил ей приписать чего-то своего. Один добавлял мистики, другой – страха, третий – удали молодецкой. И только сам Митяй, усаживаясь на завалинку старого дома, мог рассказать ее так, как произошла она на самом деле.
Случилось это много лет назад, когда дед Митяй и бабка Зоя молодыми были, да на свидания друг к другу бегали. Дмитрия прислали из города как молодого специалиста, преподавать в школе для взрослых и малолетних жителей деревни. Помимо общих предметов, парень много рассказывал о политике. Но особенно пламенно говорил он о вреде религии, так как сам был ярым атеистом.
Местные жители смотрели на него за это косо, мол – не пожил еще, чтоб заветы стариков вот так попирать. Пока молодое поколение слушало учителя открыв рот, старики недоверчиво качали головами и пытались паренька переубедить. Несколько особенно несознательных старушек даже пытались отвести молодого атеиста на службу к известному на всю округу батюшке.
Старик был степенным, спокойным и к атеизму молодежи относился философски – переубеждать не пытался, но и в беседе не отказывал. Митяй батюшке Андрею не доверял, как и всему, что символизировало пережитки прошлого. В открытое противостояние мужчины не вступали, но и за общением замечены не были.
Но однажды Митяю пришлось перешагнуть через свою гордость и не просто начать общаться со священником, но и едва ли не в ножки ему кланяться, чтоб попросить о помощи.
Случилось это через два года после переезда Митяя в село.
Ему чуть ли не с первых недель приглянулась дочка председателя, Зоя. Симпатия оказалась взаимной, молодые люди начали встречаться, а вскоре молодой атеист позвал девушку замуж. Отец невесты решил, что молодым свой угол нужен. Да не просто угол – а целый дом! И закипела работа! Бабы к свадьбе готовились, мужики дом рубили.
От колхоза специалисту выделили место хорошее и строительные материалы. Все соседи и знакомые со стройкой помогали, дело шло дружно и весело. Вскоре на пустом некогда месте вырос ладный крепкий дом, в который молодожены должны были заехать в день свадьбы. Решили праздники не делить и сыграли свадьбу вместе с новосельем.
Застолье получилось широким и хлебосольным – гуляло все село, так как помогали в строительстве чуть ли не все жители. Да и известно, как в небольших селах – каждый друг другу если не кум, то сват, если не брат, так свояк или деверь. Вот и получилась свадьба веселой и многолюдной.
Бабки местные настаивали на том, что новый дом перед заселением обязательно освятить надобно:
—Митька, Зойка, не дело это – в дом заходить до того, как в него кот вошел, да нечистую силу разогнал. Там, где котейка спать ляжет, надобно кровать поставить. Я вам и котика принесла уж! Вот, Васенька мой! Семь годов у меня живет, верой правдой мне служит! Я его вам совсем отдам, сама уж стара стала! – Сурово говорила старушка, возраст которой не знали даже самые старые жители деревни.
—Точно Матвеевна говорит! Кота в дом – самое первейшее дело! А еще – курицу надо забить, да под порог закопать!
—Это еще зачем? Чтоб у меня из-под порога еще полгода смердело? – Убежденный атеист уже с трудом сдерживался, слушая этот бесконечный поток суеверий.
—Да как же зачем? Подношение хозяину дома!
—Так я в доме хозяином буду! Или нет? Мне эта ваша курица зачем?
—Тююю, да какой же ты хозяин? Настоящему хозяину надо покланяться – домовому! Чтоб дом берег, да жильцов не беспокоил! Испокон веку так делали, вот и живем мирно в домах. – Бабки не намерены были отступать от заведенных обычаев.
—А еще – надо непременно батюшку привести! Чтоб образок в красный угол повесил, да нечисть поразогнал! Если не сделать так, черти вам жизни не дадут! Будут мысли путать, вещи прятать, да на скандалы подбивать! Надо, надо разогнать их, святой водичкой дом окропить, да ладанкой окурить! Отец Андрей в Ивановке живет, там церквушка у него, надобно за ним послать!
—Ну все! Хватит мне тут эту чепуху нести! Куры, домовые, батюшки! Не бывать этому в моем доме! Праздновать – празднуйте, но эту ересь суеверную мне тут нести переставайте! Развели мне тут мракобесие! Зою напугали, дети от вас соседские и вовсе по углам попрятались! Тоже мне, придумали!
Старушки разобиделись, но от молодого главы семейства отстали. До самого окончания праздника сидели они в сторонке, надувшись на всех, словно мыши на крупу.
Едва начало темнеть, гости стали разбредаться по домам. Ближе к полуночи молодожены, наконец, смогли уйти в свою спальню, чтоб заснуть крепким сном, так как события дня напрочь лишили их сил.
Однако выспаться в ту ночь у них не получилось.
Не прошло и часа, как начало в доме твориться что-то страшное и невообразимое. Время как раз перевалило за полночь, когда просыпается вся нечисть, что спала днем и не тревожила души простых людей. Сначала в сенях раздался жуткий грохот, словно со столов попадала вся посуда, которую Зоя с подругами перемыла после праздника, но по соседям собиралась утром разнести. Только супруги проснулись и уселись в кровати, по дому разнесся оглушительный вой, переходящий в стук и скрежет.
—Митенька, что это такое? Никак права была бабка Матвеевна – нечистая в наш дом заселилась!
Не успел муж ответить, как леденящий душу вой повторился уже в другом углу, словно нечисть, его издававшая, металась по сеням и кладовой, пытаясь проникнуть в дом. Митяй почувствовал, что на загривке и макушке зашевелились волосы. Даром, что он убежденный коммунист был, сердце того и гляди готово было из груди выскочить! Он прижал дрожащую жену к себе, пытаясь придумать, как быть и что делать.
Между тем, вой и шипение раздались уже под самой дверью, сопровождаемые звуками разбитой посуды. Зоя закричала, прижимаясь к мужу поплотнее. Звук ее голоса, казалось, растревожил нечисть еще сильнее, так как по двери что-то начало царапать когтями, завывая и ударяя по новым доскам. Казалось, шум становился страшнее и громче с каждой минутой.
—Зоя! Я сейчас окно открою, ты сигай в него, да беги к соседям! У них пока схоронись!
—А ты? Я тебя не оставлю! Не пущу я тебя туда! Мало ли, что там? Страшно мне за тебя! – Зоя заговорила тише, боясь привлечь внимание неведомой нечисти снова.
«Мне и самому за себя страшно!» – подумал Митяй, но вслух повторил:
—Зоя, не спорь! В окно и к соседям! А я в Ивановку, за отцом Андреем!
—Куда? Мить, но ты же…
—Не спорь! Не до того сейчас! – Митяй решительно оторвал супругу от своей груди и помог эвакуироваться в окно. Увидев, что хрупкая фигурка в длинной сорочке скрылась за дверью соседнего дома, Митяй следом сиганул через подоконник и бросился в конюшню, не седлая вскочил на своего Верного и помчался в соседнее село, оставляя на ветках клочки рубахи и волос.
Не прошло и получаса, как Верный, весь в мыле, уже остановился во дворе небольшого домишки, в котором жил священник.
О чем говорил и как убеждал Митяй батюшку, так и осталось тайной для потомков. А только спустя несколько минут суровый батюшка уже вооружился крестом и решительностью, чтоб помочь молодой семье побороть страшную напасть.
Не доехав до дома нескольких метров, Митяй и батюшка услышали, как нечто мечется по сеням нового дома. Было слышно, как гремели остатки разбитой и сброшенной на пол посуды, как скребется нечистая сила по стенам и двери, как утробно воет и ревет страшным голосом, пытаясь попасть в дом или вырваться наружу.
—Рассвет близится, время ее выходит, вот и беснуется нечистая! – Проворчал священник, спускаясь с коня с помощью Митяя.
Осенив себя крестным знамением, батюшка решительно открыл дверь и вошел в дом.
Митяй замер, впервые поймав себя на том, что пытается вспомнить слова молитвы, которые читали родители и старая бабка, что жила с ними и была очень набожной. Ему, молодому тогда еще парнишке, все это казалось глупостью и суеверием. Сейчас же он готов был и святой водой дом окропить и креститься в местной церквушке, если надо!
—Если все хорошо закончится, брошу эту партийную работу, да в колхоз простым скотником пойду! Нечего бога гневить! – Пробормотал мужчина, с тревогой глядя на дом.
Не успел он так подумать, как дверь распахнулась и в проеме показался отец Андрей. Борода его была взъерошена, а одежда местами порвана. Одной рукой он прижимал к себе нечто огромное и лохматое, а другой пытался оторвать огромную голову неведомого существа. Митяй, оторопев, едва не дал дёру через огород, но, взяв себя в руки, сделал пару шагов к дому.
—Митяй! Чего стоишь, иди, подсоби мне! Поймал я вашу «нечистую силу», помоги теперь ее из крынки освободить! – Сказав это, священник сделал несколько шагов вперед, выйдя из темных сеней.
Хотя ночь еще не уступила новому дню, предрассветные лучи уже робко осветили часть двора. Благодаря им Митяй увидел, что в руках у батюшки не нечисть, а огромный серый кот, голова которого застряла в крынке, потрескавшаяся от беготни несчастной животинки и даже в некоторых местах была разбита. Из получившегося отверстия на Митяя смотрела пара ошалевших от страха глаз.
Нарушителем спокойствия оказался кот Матвеевны, которого она принесла днем, да так и оставила у молодоженов, так как сама ухаживать за ним была не в силах. Кот в новом доме перепугался и спрятался в дальнем углу кладовки. А когда стало в доме темно и тихо, голод выманил его из укрытия и заставил искать съестное. И нашел он крынку, в которой оставалось немного сметаны. Влезть в узкое горлышко головой несчастный Василий смог, а вот выбраться не получилось. Вот и начал он метаться по сеням, сбивая посуду и завывая. Голос его в крынке превратился в жуткий вой, который так перепугал хозяев.
Батюшке Андрею стоило больших трудов поймать животинку. Рукава его подрясника были изодраны когтями, да и на лице осталось несколько отметин.
Мужчинам с трудом удалось освободить несчастного кота. А тут уже и рассвет наступил. Митяй заметил, что из окон соседнего дома за ними наблюдали Зоя и соседи.
Несчастного Васеньку решено было оставить в доме, раз уж он столько натерпелся на новоселье. Порядок в сенях Зоя с соседкой быстро навели, а батюшку оставили позавтракать.
—Митяй, ты чего невеселый сидишь? Все ведь разрешилось! Нет у вас никакой нечисти, не переживай! – Лукаво глядя на грустного мужчину, заметил отец Андрей. Казалось, он читал мысли Митяя, словно раскрытую книгу.
—Батюшка, ты это, не серчай на меня за то, что я раньше говорил. А еще – освяти-ка мне дом! Мало ли…
—Освятить – это дело хорошее! Сделаю, только вот мне надо в церковку мою вернуться. Вечером ждите, чтоб соседи потом не болтали всякого! Ты же у нас, как-никак, коммунист. Не дело тебе это – дом святить!
—Э, нет. Я себе пообещал – если все хорошо закончится, пойду в колхоз скотником! Хватит мне эту политическую грамоту людям продвигать! Не мое это! Лучше как дома, как батя учил – за скотиной ходить, да жить миром!
С тех пор жили Митяй с Зоей и не тужили. Вскоре в доме ребятишки пошли, а кот Васька по старости лет получил смену в лице черненького котенка Уголька. Никакая нечисть семью больше не беспокоила, и прожили супруги в доме до глубокой старости.