Только в тринадцать лет Варя поняла – дело не в ней. Дело в маме.
Домой Варя возвращаться не хотела. Даже когда мамина соседка – семидесятилетняя Аркадия Анатольевна – сумела с помощью своих внуков найти ее в новом доме, Варя пару дней сомневалась: ехать или нет.
Володька ей тут не помощник. Да он и не советовал ничего. Сказал только: «Если надо – поеду с тобой».
Не надо.
Это Варя поняла одновременно с решением встретиться лицом к лицу со своим прошлым.
Прошлое Вари имело лицо и тело матери: ее неприличную красоту, раскатистый смех и харизму, которая располагала к ней даже очень-очень хороших людей. Не говоря уже о плохих.
Их неудобное соседство длилось семнадцать лет. Первое время Варя, как и все дети ее возраста, думала, что мама самая лучшая. Слово «мама» звенело счастьем, но на вкус, как полынь: горькая, но без которой невозможно представить лето.
Если мама хорошая, размышляла шестилетняя Варя, учась готовить себе еду из купленных шестилетней Варей продуктов на деньги, которые мама каждый день оставляла для нее на столе – если мама хорошая – значит, плохая Варя.
Мама заботится о ней, это раз. Варя сыта и хорошо одета. Намного лучше сверстниц. Мама всегда сама выбирала для Вари одежду. «Чтобы не позорила ее». Хотя в самой красивой одежде она никогда не была так прекрасна как мама. И Варя была горда это признать. У нее очень красивая мама.
Мама никогда не ругает Варю, это два. Она просто ее едва замечает. Скользнет взглядом при встрече, оценит, как Варя выглядит, ну, может, с досадой ткнет пальцем в чуть полноватый живот. Но никогда не отругает. Как ругают плохие мамы других детей.
И Варя, как множество других детей в ее ситуации стала изо всех сил стараться стать хорошей. Чтобы быть достойной мамы.
Она видела, как маме неприятна ее полнота, поэтому с восьми лет сидела на диетах и упорно занималась спортом. Училась на одни пятерки, много занималась дополнительно, приоткрыв дверь своей комнаты – чтобы мама, которая всегда возвращалась домой поздно, увидела: Варя время зря не теряет, учится. Правда, мама никогда не заглядывала к в комнату Вари, и той приходилось все шире и шире открывать дверь.
И только в тринадцать лет Варя поняла – дело не в ней. Дело в маме. Плохой она человек или не очень – еще непонятно. Но то, что она ни минуту не любит Варю – очевидно.
А произошло вот что.
Как-то вечером Варя как обычно до полуночи засиделась за книгами. Она давно уже не ожидала, что мама оценить ее усердие, но по выработанной годами привычке дверь осталась распахнутой настежь.
Варя не заметила, когда пришла мать и как долго она стояла в дверном проеме, наблюдая за дочерью со странным выражением лица.
-Все учишь? – хрипло спросила мать. Теперь Варя обратила внимание, что голос у ее не такой звонкий и смеющийся, как раньше.
Варя кивнула.
Мать криво усмехнулась и произнесла загадочную фразу.
-Не надейся.
-Что? – переспросила Варя.
-Не надейся, — уверенно повторила мать. – Сколько бы ты не училась, как бы не занималась собой — ты никогда не будешь жить лучше, чем я.
Варя так никогда и не узнала, что в тот вечер ее оставил давний поклонник – переключился на барышню помоложе.
В тот день у ее матери тоже было откровение. Она поняла, что стареет.
Когда Варя закончила школу и сообщила матери, что уезжает, та не спросила куда. Больше они не созванивались и, тем более, не виделись.
Только вот сейчас.
Нет. Это не мать попросила Аркадию Анатольевну разыскать Варю. Соседка сама. Ибо не по-людски. Так не принято. Надо попрощаться перед смертью.
Квартира за прошедшие годы мало изменилась. Аккуратная, ухоженная, без старческого запаха, который Варя боялась тут застать. Мать до последнего следила за собой и порядком. Пока не случился удар.
-Прогнозы плохие, — тихо, как будто тут уже кто-то умер, сказала Аркадия Анатольевна. – Поторопись, Варя. Не застанешь – никогда не простишь себе.
Варя была в этом не так уверена, но бросив дома сумки, сразу поехала в больницу. Аркадия Анатольевна взялась ее сопровождать.
Мать изменилась гораздо больше, чем квартира: высохла, потухла. А то, что не отняло время, забрал инсульт.
Аркадия Анатольевна подтолкнула Варю вперед, а сама осталась на пороге.
-Привет, мама, — Варя хотела присесть на стул рядом с больничной койкой, но что-то ее удержало. – Я приехала.
Мать скосила глаза, оценила внешний вид Вари (джинсы, рубаха, волосы стянуты в узел) и усмехнулась той частью лица, что оставалась подвижной.
-Вижу. Растолстела-то как, — слова ей давались с трудом, но она очень старалась, чтобы ее услышали. – И одеваешься дешево. Замуж не вышла?
-Нет, — соврала Варя.
-Хорошо, — просияла мать. — Я так и думала. А тебе говорила, что ты никогда не будешь жить лучше, чем я!
-Ты была права, мама, — покорно кивнула Варя.
Выйдя из палаты, она сказала Аркадии Анатольевны.
-Я уезжаю и на похороны не приеду. На тумбочке возле кровати деньги на похороны. Там много. Возьмите себе за труды. Прощайте.