«Денег не жди, ни копейки».
– Мам, ты ведь говорила, что надеяться бесполезно. А вот, пожалуйста. Даже больше прислал, чем я ожидала. Видимо, одумался, Артём.
– Одумался? Танюша, горбатого только могила исправит. Это он перевёл, чтобы только ты в суд не пошла, пока развод не завершён.
Таня почувствовала, как слова матери её задели.
Да, их с Артёмом брак сейчас рушился. Не получилось сохранить семью. Но ведь дети — это совсем другое дело. Как ни крути, своих сыновей он любит.
Таня заглянула в соседнюю комнату. Никита и Серёжа возились на полу, увлечённо играя с машинками.
– Ну, хоть так. Теперь смогу собрать ребят к школе. Как же хорошо, что не нужно думать, где взять деньги, – выдохнула Таня, прикрыла дверь детской и перевела взгляд на мать.
Марина Ивановна, не спеша, поправила платок и отвернулась к окну, словно не хотела продолжать этот разговор.
– Не особенно-то и рассчитывай на него, дочка, лучше подумай, как сыновей поднимать будешь. Мы с отцом поможем, конечно, но тебе надо учиться на себя рассчитывать. Сейчас вот дрова и уголь нужно купить на зиму. Хорошо, дом дедушкин на тебя оформлен, а то пришлось бы делить.
Дочь кивнула.
– Отложила на дрова. А вот за мальчишек боялась. В школу, да детский сад сейчас двумя тысячами не обойтись, а Артём двенадцать прислал.
– Артём? Скорее Ирина Михайловна.
Таня махнула рукой.
Ирина Михайловна не любила Таню. Не любила открыто, прямо в глаза говорила всё, что её не устраивало. И сейчас, когда Таня с Артёмом готовились официально развестись, тоже была недовольна. Бывала у сына редко, внуков особо вниманием не баловала.
Марина Ивановна к Артёму тоже относилась очень настороженно. Сразу понимала, что не пара он дочери, на деньги падкий, но уговаривать не стала, раз любит – пусть свой путь пройдёт. Прошла. Развод. Зато в первый раз за много лет мать видела, как подняла голову Таня, как вытянулась в струну от принятого решения, а это радовало – уверенная женщина всё выдержит. Сама.
– Пора мне, доча, отец приехал, – Марина Ивановна приобняла дочь, словно сказав «Крепись».
Летняя мошкара роилась около лампочки на летней веранде. Таня задержалась у калитки, провожая мать и отца. Потом прошла на веранду и села на лавочку. Место это было любимым в семье первые годы супружества. Здесь они вместе с мужем пили чай, делились надеждами, мечтали. Здесь Таня сообщила, что ждёт первенца, потом второго сына. Здесь же было принято решение о разводе. Как-то всё растерялось, растворилось в быту. Остыли.
Таня вздохнула и пошла в дом. Без мужчины в доме было пусто и хлопотно. Теперь всё сама. Не махнёшь рукой, не позовёшь «Артём, а Артём». Но и жить в постоянных ссорах и взаимных упрёках больше было невозможно. Артём гонялся за большими деньгами где-то далеко, в городах. В последнее время уезжал надолго, но денег особо и не привозил.
Таня уложила мальчиков спать, а сама долго не могла уснуть. Думала, как ей жить дальше. Как быть сильной и всё успевать. Другая жизнь и радовала, и удручала одновременно.
Но время расставило всё на свои места. Вот уже и первые туманы легли на пожелтевшие луга, первый снег не заставил себя ждать, тут же растаяв. Потянулись серые одинаковые дни, никак не дающие сменить унылые мысли.
– Мам, там есть кто-то, я боюсь, – младший сын вбежал на кухню к матери и обнял её.
– Мыши? – Таня продолжила замешивать тесто на хлеб, лишь посмотрев на Серёжу.
– Нет, человек.
Таня обернулась.
Дверь в детскую была открыта, но в вечерних сумерках в окнах ничего не было видно.
– Посмотри, мам.
– А Никита где? Может, он пугает?
Серёжа мотал головой.
Брат и правда был ни при чём, вернулся с тремя полешками и, разувшись, повесил на крючок куртку.
– Ты Серёжу пугал?
– Не-е-е-ет! Чего сразу я?
– Я просто спросила, не злись, – Таня погладила старшего сына по голове, чуть припудрив остатками муки его чёрные волосы.
За окном никого не было видно.
– Не бойся, почудилось, шторы прикрой и всё, – мать вернулась к тесту.
Но через неделю Серёжа вновь испугался. Таня вновь выглянула в окно. Сейчас ей и самой показалось, что кто-то стоял у забора напротив окна детской комнаты и поспешил скрыться. Таня вышла во двор, открыла калитку. Никого. Всё показалось странным.
В эту ночь Тане не спалось.
«Артём ходит. На сыновей смотрит. Одумался!», – решила она.
От этой мысли стало тепло и радостно. Сыновья скучали, часто задавали вопросы. А она молчала и хмурилась. «Приедет, занят, придёт скоро».
Но бывший теперь уже муж после принятого ими вместе решения в доме не показывался. В дверях, не поворачиваясь, лишь выдавил из себя: «Денег не жди, ни копейки».
– Одумался, – радовалась Таня, получая на почте переводы.
В первый раз Тане показалось странным, что это был перевод денег не на карту, а по старинке, почтовый. Но от кого перевод указано было. Таня тогда пожала плечами. Видимо, хотел официального подтверждения перевода денег. Ну и пусть так. Дети его. Пусть.
На следующий день выпал снег. Он всю ночь летел крупными хлопьями, падал на деревья, крыши и забор. Побелело мгновенно. Таня выглянула в окно. Белым-бело. Последний автобус в город отправлялся в шесть вечера. Значит, Артём, если придёт, то до шести.
Таня подошла к зеркалу и стала рассматривать себя. Достала косметику и нанесла на скулы немного румян, потом подкрасила брови и ресницы. Открыла шкаф, но решила, что это ни к чему. Под курткой не видно.
Снег давно перестал идти, но смотреть на него было мучительно больно. Таня то и дело подходила к окну и выглядывала. Почти шесть. Дети играли в своей комнате, не обращая внимания на взволнованную мать.
Таня достала из шкафа белую шаль, оделась и вышла на крыльцо. Воздух стал морозным и холодным. Таня постояла немного на крыльце, а потом обошла дом с другой стороны.
У забора виднелась фигура. Таня выглянула из-за угла.
– Ирина Михайловна!
Женщина испугалась и бросилась от дома.
– Ирина Михайловна! – кричала Таня вслед.
– Я скоро вернусь. Никита, закройся, – мать сменила шаль на шапку и вышла на улицу.
До дома матери бывшего мужа было недалеко, но идти по рыхлому свежему снегу было трудно, как и поверить в то, что Таня ошибалась.
Сейчас, с каждым шагом, приближавшим Таню к знакомому дому, приходило осознание, что это был не Артём. И денежные переводы, на сумму равную пенсии, и подсматривание в окна, зашёл бы, не постеснялся.
– Ирина Михайловна, – Таня постучала в дверь.
– А, Танечка, проходи.
– Здравствуйте. Вот дома была, показалось, что я вас увидела у дома, решила проведать.
– Чай будешь?
– Да, конечно, я ненадолго, мальчишек оставила одних.
Пожилая женщина на слове «мальчишек» посмотрела на Таню.
– Никита с Серёжей часто спрашивают о вас. Скучают. И по папе, и по вам с Петром Алексеевичем. Приходите, не стесняйтесь. Для них вы всегда будете бабушкой. И дедушка тоже пусть заходит.
– Правда? Я думала, ты…
– Конечно, можно. Я только рада. Ирина Михайловна, обиды давно позади. Жалко, что Артём совсем пропал, но хотя бы деньги присылает, – Таня внимательно смотрела на бывшую свекровь, которая заметно смутилась.
– Танюш, прости его. И просто забудь всё плохое.
Таня ничего не ответила – всё и так было ясно. Она отвлеклась на чай, сделала несколько глотков ароматного напитка и начала собираться домой.
– Возьми вот конфеты, Танюша, – Ирина Михайловна достала из шкафа несколько пакетиков и протянула их.
– А почему бы вам самой не отнести? Пойдёмте к нам сейчас, раз Петра Алексеевича дома нет. Дети будут рады.
Свекровь даже не раздумывала. Улыбнувшись, она лишь кивнула и, кажется, выдохнула с облегчением.