«Вообще-то ты — бабушка! Ты обязана помогать мне с ребёнком!» — заявила невестка свекрови
Да ты должна мне ноги целовать за то, что я вообще на него посмотрела! Ты знаешь, сколько вокруг красивых мужиков с машинами и деньгами?
— Ты женишься? Ты не шутишь? — осела на табурет Анжела.
— Стал бы я таким шутить, мама? Её Лерой зовут, мы уже год встречаемся.
Странно, но первой эмоцией Анжелы была не радость, а тревога.
Не то чтобы она была против. Просто… её Артём, её мальчик, тот самый, который с семи лет ночами просыпался в слезах от воспоминаний о пожаре, шёл по жизни один, хотя ему было далеко за тридцать.
Он как будто не верил, что его могут полюбить. С ожогами, с глубоким рубцом на щеке, с хромотой.
У неё самой порой сердце рвалось при виде того, как он отводит глаза от отражения в витринах.
— Ну… Поздравляю, наверное, — она выдавила из себя улыбку. — А познакомить ты нас не хочешь?
— Хочу. Конечно, хочу. Она сама хочет. Всё серьёзно, по-взрослому. Мам, ты не думай… Она хорошая. Очень.
Анжела только кивнула. Радость пыталась пробиться сквозь плотную завесу беспокойства, но что-то в тоне сына уже настораживало. Что значит «не думай»? Почему он так осторожен?
Они договорились встретиться у неё через пару дней. Сын сказал, что Валерия хочет «увидеть, как живёт его мама». Это уже звучало несколько странно.
Анжела убралась дома, купила торт, подготовила нарезки. И сидела теперь на краю дивана, как школьница перед экзаменом. В её дом приходит чужая девица, а нервничает она.
Звонок в дверь. Артём вошёл первым, за ним — Валерия.
Высокая. Слишком ухоженная для обычной встречи: с укладкой, рисунками на ногтях, в вечернем платье. Она сразу оглядела прихожую цепким взглядом.
— У вас уютно, — отчеканила Валерия таким тоном, будто ставила диагноз.
— Спасибо, — сухо ответила Анжела. — Проходите.
Они расположились на кухне. Артём наливал чай, старался казаться расслабленным, но Анжела чувствовала его напряжение. Валерия села прямо, как на собеседовании, и начала расспросы:
— Вы давно здесь живёте? Квартира ваша, да?
Анжела подняла брови. Вопросы показались ей нетактичными, но ругаться с первого же дня не хотелось.
— Да, квартира моя. Живём здесь давно.
— А вы работаете ещё или уже на пенсии?
— Совмещаю.
— Ух ты… А пенсия большая?
Артём едва не выронил ложку.
— Лер, ну не сейчас же.
— А что такого? Ничего такого я не спрашиваю. Вы теперь моя семья, мне интересно всё знать про вас.
Анжела уяснила для себя: чем дальше Валерию пускаешь, тем сильнее она продавливает границы. Это нужно было остановить.
— Я у вас на шее сидеть не собираюсь, если вы про это. Полагаю, моя пенсия — моё дело.
— Конечно, — мгновенно ответила Валерия, натянуто улыбаясь. — Я просто люблю ясность.
Под конец будущая невестка ушла, а сын задержался на пороге.
— Мам, только не придирайся, ладно? Она… Ну, да, бывает прямолинейной, но она хорошая.
— Придирок не будет, — Анжела смотрела ему в глаза. — Ты взрослый, ты сам сделал свой выбор. В конце-концов, это тебе с ней предстоит жить, поэтому я мешать вам строить отношения не стану.
Эта позиция казалась естественной и правильной. Но ровно до тех пор, пока Валерия не забеременела, а Артём не стал названивать матери с бесконечными просьбами.
— Мам, можешь помочь? Лере завтра нужно на консультацию, а ей одной ехать туда страшно. Я буду занят на работе. Может, ты съездишь с ней?
— Конечно, съезжу. Что же поделать.
Сначала свекровь просили просто подвезти, подождать под кабинетом, купить продукты по дороге. Потом — посидеть с Валерией, пока ей нехорошо, привезти обед, помочь с уборкой. Всё под предлогом, что ей «страшно» и «не хочется быть одной».
Анжела помогала и верила, что это временно. Беременность — непростой период: гормоны, тревога, неопытность. Всё это пройдёт, сейчас самое главное — не сорваться, не сказать ничего лишнего. Рыкнуть свекровь всегда успеет.
Но всё это выбивало из колеи. Работала она в бухгалтерии и каждый её уход с работы означал сдвиг сроков. А Илья Викторович, начальник, начал терять терпение.
— Вы всех нас задерживаете, Анжела Геннадьевна, — сказал он ей однажды. — Может, вы определитесь уже, вы у нас работаете или семьёй занимаетесь?
Она опустила глаза и ничего не ответила. Стыдно, как перед учителем в школе. Намёк был предельно ясен: с помощью нужно завязывать. Либо придется распрощаться с работой.
Через неделю — очередной звонок. И снова просьба.
— Мам, можешь заехать к Лере? Ей нехорошо, у неё живот тянет, давление упало. Боится одна сидеть.
— А как же её мама? — спросила Анжела впервые.
— У неё ребёнок маленький, она не сможет.
Ага, маленький. Однажды Анжела увидела того самого «ребёнка», когда была в гостях: шестнадцатилетний лоб. Избалованный такой!
«Он что, не способен сам себе завтрак приготовить? Или его в колледж за ручку водить надо?» — подумала Анжела, но промолчала.
После родов звонить начала уже сама Валерия. Она даже не спрашивала, просто ставила перед фактом.
— Завтра ты придёшь с внуком погулять, мне надо в салон. А сегодня нужно, чтобы ты привезла смесь, у нас закончилась. И памперсы заодно купи, большую пачку.
Анжела уже не выдерживала. Ноги ныли, спину ломило, иногда накатывали приступы головокружения.
Она уже забыла, когда в последний раз нормально отдыхала. Ей приходилось жертвовать собой ради семьи, и это воспринималось как должное, без благодарности.
Свекровь впервые решила отказать.
— Лера, я не смогу завтра. Очень загружен день, я просто не успею.
Невестка взорвалась в ответ:
— Вообще-то ты — бабушка! Ты обязана помогать мне с ребёнком!
— Нет, Лера, я ничего никому не должна.
— Что?
— Я ничем тебе не обязана. Я помогаю, потому что хочу участвовать в жизни внука. Но — по мере возможности. А сейчас мне некогда, так что, извиняй.
Невестка сначала молчала, а потом резко сбросила звонок.
Следующие пару дней прошли на удивление спокойно. Не было ни настойчивых звонков, ни сообщений с обвинениями. В голове даже мелькнула робкая мысль: «Может, до невестки дошло?»
Но это было лишь затишье перед бурей.
В тот день в офисе сломался кондиционер. Окна не открывались, и все буквально плавились от жары. У Анжелы подскочило давление, но она не посмела отпрашиваться: и так уже была под прицелом начальника.
Она еле-еле поднялась на свой этаж, скинула босоножки и упала на кровать, когда зазвонил телефон.
Звонила конечно же, невестка. Едва женщина взяла трубку, как та резко заговорила без приветствия:
— Я перенесла свою запись, так что приезжай завтра в десять. Мне надо привести себя в порядок и отдохнуть.
— Лера, я не могу, — ответила Анжела, устало прикрыв глаза. — У меня был адский день. Я чуть не померла от давления. Завтра буду отсыпаться.
— А кто с ребёнком посидит? Ты же бабушка! Я тебе внука родила, между прочим!
— Ты родила сына не мне, а своему мужу.
Валерия притихла, но лишь на несколько секунд.
— Да ты должна мне ноги целовать за то, что я вообще на него посмотрела! Ты знаешь, сколько вокруг красивых мужиков с машинами и деньгами?
Анжела нервно сглотнула. Она аж растерялась от неожиданности.
— Что ты сейчас сказала?
— А что?! Ты думаешь, он — подарок судьбы? Да он в депрессии постоянной, ногу волочит, красавчик тот ещё. Но я его приняла таким. И теперь ты тут, значит, будешь мне выделываться? Да я тебе семью подарила, род продлила!
Повисла тишина. У Анжелы сбилось дыхание. Ей казалось, что всё это — дурной сон.
— Послушай меня внимательно, Лера, — сказала она тихо, но твёрдо. — Я всё это время помогала, потому что хотела поддержать, сделать так, чтобы вам было легче. Но ты перепутала доброту с обязанностью. С сегодняшнего дня я больше не буду ни приходить, ни помогать, ни выслушивать вот это всё. Понятно?
— Ах вот как?! Ну тогда не удивляйся, если для внука ты будешь левой бабкой!
— Лучше быть левой бабкой, чем девочкой на побегушках.
После разговора в голове стало на удивление тихо. Все мысли разом пропали. Анжела просидела несколько минут, глядя в пустоту, затем встала, пошла в ванную и просто включила холодную воду. Она стояла под струёй, не двигаясь. Пыталась отмыться от всего, что только что на неё вылили.
Ночью Анжела долго не могла уснуть. Женщина задавалась одним вопросом: рассказывать ли Артёму? Он ведь любит Валерию. У него действительно есть проблемы с уверенностью в себе. Не убьют ли его слова жены окончательно? С другой стороны, ему следовало знать, что Валерия думает о нём.
Прошло три дня. Всё это время Анжела провела в размышлениях. В итоге она решила просто обозначить свою позицию, без подробностей, чтобы расставить точки и, быть может, найти понимание, компромисс. Она решительно набрала номер сына.
— Привет, у тебя есть время поговорить? Лично.
— Да, вечером заеду.
Он пришёл один. Без внука, без Валерии. Вошёл в дом с напряжённым лицом, будто заранее ждал, что его будут отчитывать. Она предложила чай — он отказался. Сели на кухне. Повисло неловкое молчание.
— Я не хочу ругаться, Артём, — начала Анжела спокойно. — Просто хочу сказать, что больше не могу. Я старалась изо всех сил. Думала, что это временно, что надо немножко помочь, пойти на уступки. Но больше не могу. Ни физически, ни эмоционально, никак.
Сын вздохнул, потёр лоб и отвёл взгляд.
— Мам, я всё понимаю. Но ты как будто вообще не пытаешься быть частью нашей семьи. Ты постоянно ставишь между собой и нами стену. Лера это чувствует.
— Лера манипулирует. А я не хочу быть частью семьи, в которой всё строится на манипуляциях. Я же не говорю вам, как жить. Не лезу. А вы превратили всё в диктатуру. Лера высказывает мне, что я должна. За внука. За то, что вы вместе. Это нормально?
Артём закатил глаза и скрестил руки на груди.
— Лера не хотела тебя обидеть. Просто ей тяжело. У неё нервы, она одна с ребёнком…
— У неё есть ты. И есть её мать, между прочим. Которая, как выяснилось, не с грудничком сидит, а с шестнадцатилетним пареньком, который вполне способен разогреть себе ужин. Так что не надо мне про «одну». Я не против помогать. Я против, когда из помощи делают обязанность.
Сын долго молчал, а потом медленно встал.
— Не ожидал, что ты поставишь нам ультиматум.
— Это не ультиматум. Это крик души. Я просто хочу человеческого отношения и уважения.
Он даже не попрощался. Просто ушёл, громко захлопнув за собой дверь.
После его ухода Анжела какое-то время сидела в тишине. Она не плакала, даже не злилась. Немного обижалась, но в первую очередь — чувствовала, как из неё потихоньку уходит напряжение. Теперь она могла не бояться звонков, требований, давления.
Прошла неделя. Потом — две. Никаких просьб, упрёков, сообщений про «должна». Полная тишина. Пустая, но не тяжёлая.
Анжела смотрела на это молчание как на результат.
Это не было ни поражением, ни победой, лишь итогом. Валерия добилась своего: устранила неудобную фигуру. Сделала так, чтобы рядом был только тот, кто будет молчать и поддакивать.
Артём, увы, предпочёл не разбираться. Он выбрал самый простой путь.
Сначала это задевало. Анжеле казалось, что у неё забрали сына. Но вскоре она поняла: он не ребёнок, которого ведут за ручку. Он сам позволил. Сам хлопнул дверью. А значит — сам принял решение.
Это решение, скорее всего, не приведёт его ни к чему хорошему, но это его жизнь.
С тех пор она больше не вмешивалась ни словом, ни делом. Пусть живут, как хотят, без неё, её роль сыграна: она вырастила сына, воспитала его как могла. Остальное — не её зона ответственности.
Зато она наконец могла прогуляться по парку в свой выходной и почитать книгу, которую откладывала аж с зимы.