«Что, не сложился вечер?» — спросила у неё продавщица в маленьком магазинчике на первом этаже дома.
— Девочки, чай допьёте — и давайте закругляйтесь, а то пацанам завтра в сад в восемь, — сказал Андрей, глядя не на Анну, а куда-то мимо.
— Конечно, — кивнула она, пододвинув к себе кружку. — Я не буду мешать. Мы тихонько посидим.
Он постоял секунду-другую, потом нервно постучал по дверному косяку и ушёл. Но от этого короткого разговора внутри у Анны всё опало так, как опадает осенняя листва с дерева.
Женщина поспешно сделала глоток. На кухне пахло молоком, кашей, детским кремом. Когда-то в этом доме витали ароматы кофе и папиного одеколона. Тогда это был ещё её дом. Теперь — чужой.
— Не обижайся на него, — полушёпотом сказала сестра, убирая посуду со стола. — Он просто устал.
Анна сделала вид, будто её заинтересовали узоры на кухонной плитке.
— Он всегда уставший, когда я рядом.
— Ну он просто отвык…
— Я ж не совсем чужая, Оль. Можно хотя бы не смотреть волком.
Оля вздохнула.
— Он просто… Он из тех, кто любит порядок. Чтобы всё по графику, всё по местам. А тут — другая женщина в доме…
— Я не «другая женщина», я твоя сестра. Или уже нет?
Молчание затянулось. Где-то в спальне тихо закашлял ребёнок.
— Конечно, ты моя сестра. Просто… времена меняются, — неуверенно ответила Оля. — Раньше мы были с тобой одной командой. А теперь у меня как будто две команды.
Анна устало усмехнулась.
— То есть теперь я где-то на скамейке запасных?
— Ты не так всё поняла…
Но обе знали: так и есть.
Когда они были девчонками, у них были кольца из проволоки. Они делали вид, что они — связанные вместе героини из сказки. Двое против мира. Родители смеялись, говорили, что они всегда должны быть вместе. Однако вскоре родителей не стало.
Сначала ушёл отец, за ним — мать. Слишком быстро, слишком неожиданно. У сестёр будто почву выдернули из-под ног. Но они держались, потому что их было двое.
Анна в тот момент ещё училась. Оля уже была замужем. Всю организацию она взяла на себя. Гробы, похороны, документы… Спасло то, что не было времени на чувства.
Анна легко уступила свою часть квартиры. Она понимала: у Оли своя жизнь. Сестра не стала наживаться, она предложила Анне за её долю триста тысяч. Копейки, если брать рыночные цены, но больше у Ольги не было. Вдобавок та полностью взяла на себя обеспечение сестры на время учёбы.
После выпускного Анна уехала в соседний город с Денисом. С ним она делила одно одеяло и мечты о будущем. Эти мечты рухнули, когда он изменил ей. С разбитым сердцем Анна вернулась к сестре. Ольга сама пригласила её, узнав обо всём.
Однако за эти пять лет что-то изменилось.
— Ты уже думала насчёт ипотеки? — однажды спросила Ольга будто невзначай.
— Пока коплю. Такими темпами где-то через год получится.
— Вот и хорошо. Главное — будет своё. Съём — это всё равно как на вокзале жить, — Оля старалась говорить спокойно.
Но это всё равно укололо.
— Ну, по сравнению с раскладушкой у вас, вокзал даже ничего, — попыталась пошутить Анна.
Оля улыбнулась в ответ, но взгляд был какой-то виноватый.
— Я правда рада, что ты рядом, — сказала она чуть позже. — Просто… жизнь — сложная штука. Всё меняется…
— Да уж. У кого-то семья, а кому-то — только кошками обрастать.
Оля промолчала.
Это был не первый намёк, но Анна подумала: показалось, устали, жизнь навалилась. Однако однажды она вернулась с работы и услышала, как Андрей говорит по телефону в соседней комнате.
— Да, пока живёт. Скоро съедет. Я надеюсь.
И она не выдержала. Переехала в пустую, безжизненную съёмную квартиру. Здесь Анну никто не упрекал, но иногда хотелось лезть на стены от одиночества.
В середине ноября Оля отправила ей сообщение: «Придёшь к нам на Новый год? Будем отмечать тихо, по-семейному. Как в старые добрые».
Анна тогда улыбнулась и перечитала несколько раз. Сообщение светилось теплом, ощущением участия в чьей-то жизни. «Ну вот, не всё потеряно. Новый год всё-таки с семьёй, как у людей», — подумала она.
На душе стало легче. Она заранее начала прикидывать, что приготовить, какие подарки купить мальчишкам. Новый год для неё всегда был точкой отсчёта, единственным праздником, который имеет значение. Каждый год она встречала его с ощущением, что в этот раз точно всё начнётся с чистого листа.
…В конце декабря, за неделю до праздника, Анна решила уточнить детали. Сначала хотела написать, но потом позвонила, чтобы услышать родной голос.
— Привет, Оль. Ты как?
— Привет. Уф… Вся в бегах, но всё хорошо. Ты что-то хотела?
— Да, я про Новый год. Я к вам во сколько прихожу? Что принести? Скинуться? Я хотела салат сделать или пирог какой.
Повисла короткая пауза. Та самая, которая не предвещает ничего хорошего.
— Слушай, у нас тут всё немножечко переигралось. Будем встречать в чуть другом формате… С друзьями, семьями. Все с детьми, мужьями… Ну, ты понимаешь. И чтобы никому не было неудобно…
— Неудобно? — переспросила Анна, но уже знала, к чему всё идёт.
— Ну да, ты же у нас теперь… — Оля растерянно запнулась. — Просто ты одна, а все остальные — семьями. Вот Катя придёт с мужем, Ленка — с Серёжей и дочкой. Помнишь Ленку?
— Конечно, помню. Она у меня на свадьбе была. Она мне как-то собаку оставила на время отпуска.
— Ну вот. Мы подумали, что если ты придёшь одна, будет как-то… странно. Неудобно. Ну ты же понимаешь…
Анна не ответила. Ей пришлось сесть, чтобы не упасть.
— Вот на Рождество всё будет по-другому, — поспешно продолжила Оля. — Только я, ты, Андрей и дети. Без гостей. Тогда посидим спокойно, по-семейному. Ладно?
Анна выдохнула и улыбнулась, но это была улыбка на грани истерики.
— Получается, по праздникам я теперь отдельно, да? Статусом не вышла для компании?
— Ну Аня, — устало сказала Оля. — Ты же знаешь, что дело не во мне. Просто так проще. Не хочу никого ставить в неловкое положение. Все хотят праздника без напряга.
— А я теперь напряг?
Оля молчала. Анна поняла, что ответа она не дождётся.
— Понятно. Тогда с наступающим, — ответила она и положила трубку.
Анна долго стояла на балконе, ссутулившись. Она упёрлась руками в деревянную раму. От холода заныли пальцы, но женщина не спешила уходить. Лучше холод, чем пустота.
Вспомнилось, как они с Денисом отмечали свой первый Новый год. Они тогда пекли блины, чтобы сэкономить, но половина партии сгорела, половина — порвалась. Зато ночью они слепили большого снеговика и вырезали на нём свои имена.
Тогда им было всё равно, что денег едва хватает на аренду. Богатство измерялось душевным теплом, смехом и проведёнными вместе вечерами. Потом, когда всё вроде появилось, их «вместе» развалилось как карточный домик.
— Я встретил другую. Ещё давно. Прости, — сказал он однажды.
И ушёл, захлопнув за собой дверь. Не только в квартиру, но и во всё, что было между ними в прошлом.
А теперь и Оля — её «половинка» из детства, сестра, с которой когда-то делили конфеты и тайны, — аккуратно выталкивает её из общего кадра. Даже не со зла. Просто чтобы никому не мешала, как потрескавшаяся табуретка.
До Нового года оставалось четыре часа, когда Анна пошла в магазин за чем-нибудь сладким. В квартире было слишком тихо: ни телевизора, ни музыки, только собственные шаги по ламинату. Она крутилась туда-сюда, потом накинула пальто и вышла за дверь. Хотелось хоть какой-то жизни, хоть кого-то встретить. Даже кассир казался роднее, чем экран телефона без уведомлений.
— Что, не сложился вечер? — спросила у неё продавщица в маленьком магазинчике на первом этаже дома.
Анна слегка опешила. К ней обратилась невысокая, полноватая незнакомка в годах с громким голосом и уверенным взглядом. Эта женщина говорила без жалости, просто с теплом.
— Видно, да? — вздохнула Анна.
— Девочка, я двадцать пять лет в магазине работаю. Я по глазам вижу, у кого на Новый год салют, а у кого — салат, бутылка шампанского и тишина. Света я. Ты из какого подъезда?
— Второй. Я… Аня.
Света оценивающе окинула её взглядом.
— Слушай, мы тут в домовом чате решили собраться немного. Скромненько, зато по-домашнему. Кто-то даже гитару обещал притащить. Если совсем кисло будет — заходи. У нас нет никаких «а почему ты одна», «а где твои дети». Только тосты и кот, который воюет с ёлкой.
Анна рассмеялась. Нерешительно, но от души. Она поблагодарила, пообещала подумать и пошла домой.
В квартире было по-прежнему тихо.
Без пятнадцати двенадцать она всё же решилась и вышла. С пирожными в пакете и с комом в горле. Из-за двери Светланы доносился смех и запах жареного. Она постучала.
Света открыла, улыбнулась и развела руками в стороны, будто для объятия.
— А вот и Аня. Ну слава богу, а то я думала, передумала. Давай, проходи. У нас как раз спор, что лучше: холодец или селёдка под шубой. Будешь дегустатором.
В квартире было тесно и немного душно. Пластиковая посуда, ломящийся от закусок стол, дремлющий на подоконнике кот. Мужчины уже немного выпили, но оставались адекватными и вежливыми. Женщины обнимали друг друга при встрече так, будто знали уже сто лет.
— Рассказывай. Или не рассказывай. Можешь просто есть, — сказала ей Света, усадив за стол рядом с собой.
Анна сначала отнекивалась, потом потянулась за салатом, за селёдкой, за рюмкой. Через десять минут она уже смеялась вместе со всеми и рассказывала, как однажды пыталась сварить яйца в микроволновке. А потом вместе со Светой они мыли посуду и жаловались на жизнь.
Выяснилось, что у Светы дочь уехала в Питер и теперь шлёт стикеры в мессенджере раз в месяц. Анна рассказала о бывшем муже и сестре. Света кивала, слушала и подливала компот, периодически всплёскивая руками и комментируя.
Ближе к часу ночи гости переместились в комнату. Кто-то затянул песню из девяностых, а Анна осталась на кухне со Светланой.
— Спасибо тебе, Свет. Если честно… Я не знала, куда себя деть. Новый год, семейный праздник же.
— Не переживай. Всё бывает. Ты нормальная, ещё найдёшь своё место. А пока — сиди с нами. У нас тут кто не разведён, тот, скорее всего, вдовец. Никого не выставляем.
Когда Анна отправилась домой, на часах было три ночи. Где-то гремели остатки петард, мимо прошла обнимающаяся парочка, а снег хрустел под ногами, как в детстве.
Анна проснулась от звонка. Оля. Женщина не решалась поднять трубку несколько секунд, но потом всё же ответила.
— С Новым годом тебя! Как ты? — раздался голос сестры.
— Спасибо. Я в порядке, Оль. Семейный праздник прошёл без семьи, но… ничего. Всё равно повеселилась.
Повисла робкая пауза.
— Ты могла бы сказать, что тебе так тяжело.
— И что? Ты бы тогда дала всем отбой ради меня?
Оля молчала. На фоне гудела вода. Видимо, сестра зашла в ванную, чтобы поговорить без свидетелей.
— Приходи завтра. Никого не будет. Только ты и я.
Анна улыбнулась.
— Посмотрим. Спасибо, Оль. Но правда — всё хорошо.
Когда сестра положила трубку, на душе вдруг стало спокойно. На телефоне высветились три уведомления: новые знакомые спрашивали, как дела, предлагали собраться завтра. Её добавили в их общий чат.
Анна вдруг поняла: важно не с кем ты, а то, как ты себя чувствуешь рядом с этими людьми. И рядом с соседями она чувствовала себя гораздо лучше, чем рядом с сестрой, которой она теперь мешала.