Юля, ты правда… с ним встречалась?
— Ты опять пошёл в этих ужасных серых штанах! — крикнула я, выглядывая из кухни.
Из спальни, даже не оборачиваясь, муж буркнул:
— Они удобные, Юль. И вообще, ты сама их покупала.
Вот ведь! Конечно, я покупала. Два года назад. Когда он ещё не отрастил живот и не перестал бриться по выходным. Где-то между пандемией, ремонтом ванной и его переходом на удалёнку мой муж Слава — тот самый, что когда-то читал мне вслух Ерофеева и устраивал ночные прогулки по мостам города — медленно, но уверенно превратился в типичного диванного существа.
А я?
Я держалась. Вставала в шесть, чтобы бегать. Увлеклась танго. Отрастила волосы и носила платья — даже дома. И знаете что? Всё зря.
Вот уже третью неделю подряд Слава смотрел на меня с выражением лица, с каким человек смотрит на кипящий чайник: полезно, привычно, предсказуемо. В его взгляде не было ничего — ни намёка на интерес, ни раздражения, ни восхищения. Пустота. А я терпеть не могу пустоту.
Всё началось в тот вторник.
Я зашла в кабинет — просто позвать его на обед — и увидела, как Слава, чуть пригнувшись к экрану, усердно что-то печатает в чате. При этом его лицо… оживилось. Он улыбался! Да ещё как! Я даже не помню, когда он в последний раз так улыбался мне.
— Кто это? — небрежно спросила я.
Он подпрыгнул, как будто я его поймала на краже печенья.
— Да это… — он прокашлялся, — просто из клиентской поддержки. Девочка, маркетолог.
«Девочка», ага. Лет двадцать пять, с идеальными зубами и не менее идеальной грудью. Угадала. Я — женщина. У меня интуиция. Эта «девочка» не просто маркетолог. Она — угроза.
Но устраивать истерику? Нет, это не в моём стиле. Я дочка разведчика (почти — папа служил в ВДВ), а значит, действовать нужно хитро, с выдумкой, с изюминкой. И желательно — с элементом шока.
И вот тогда, на кухне, ковыряя вилкой остывшую пасту, у меня и родился гениальный план. Надо блефовать.
Первым делом я сменила аватарку в мессенджере. Поставила фото с вечеринки Ленки, где на мне было красное платье с откровенным вырезом. Слава его не любил. Значит, сработает.
Потом — пересмотрела ленту в Инстаграме и оставила пару лайков на фото… да, скажем так, весьма симпатичного тренера из фитнес-клуба, где я занималась до локдауна. Это были просто лайки. Но в жизни мужчины , лайки для жены другими мужчинами — это как объявление тревоги на границе. Даже если ты мирный.
А вечером, за ужином, я выложила первую карту.
— Представляешь, — сказала я, ковыряя картофель с укропом, — сегодня написала старая знакомая. Говорит, что Витя из нашего универа вернулся в город.
Слава жевал молча.
— Витя? Какой Витя?
Я слегка удивилась:
— Ну, Витя Белов! Ты же помнишь — тот самый, который на кафедре литературы всех девушек покорял. Мы тогда ещё с ним… ну, общались.
Он поднял брови.
— Вы общались?
— Ну да, в смысле — ходили в кино, в кафе, на фестивали. Помнишь, я тебе рассказывала.
Я не рассказывала. Но теперь рассказывала.
Слава отложил вилку.
— И зачем он тебе написал?
Я пожала плечами:
— Просто хочет встретиться. Вспомнить молодость, поболтать. Представляешь, он теперь занимается арт-проектами. Живёт на Патриарших. В разводе.
Пауза.
— Ты собираешься с ним встречаться?
Я посмотрела ему прямо в глаза:
— А почему нет?
На следующее утро я проснулась рано. Настолько рано, что даже кофе сварился раньше будильника. Слава ещё спал, храпел, уткнувшись в подушку. А я уже сидела за ноутбуком и переписывалась… сама с собой.
Завела второй аккаунт в Телеграме. Назвала его просто: «Виктор Б.». И вела диалог. Сообщения себе, от себя, с фотографиями, подмигиваниями и «вспомним, как это было». Сплошной стыд, конечно. Но весело.
Потом — оставила телефон на зарядке в гостиной. И — чудо из чудес — Слава туда заглянул.
— Кто тебе пишет с утра пораньше? — голос был как у ФСБшника на первом допросе.
Я хмыкнула:
— Да так… старый друг.
И тут он замолчал.
Впервые за последние месяцы в нашем доме воцарилось напряжение. Тонкое, почти эротическое напряжение — как в старых фильмах, когда герои вроде бы ничего не делают, но всё вокруг дрожит.
А я, довольная, ушла в ванную. Специально включила музыку погромче, танцевала под ABBA, чтобы Слава точно слышал. И громко подпевала:
«If you change your mind… I’m the first in line… Honey I’m still free… Take a chance on me!»
Пусть думает, что я флиртую с прошлым. Пусть почувствует, что может потерять.
Через два дня я вышла «на свидание». То есть, пошла одна, в кафе, где мы раньше бывали с мужем. Специально взяла с собой старое кольцо с бирюзой — то самое, что подарил мне Слава в начале наших отношений. Это была игра. Сложная, острая, с риском.
Я заказала двойной эспрессо и бокал вина. Села у окна. Улыбалась своему отражению. А потом… сделала пару фото — кофе, кольцо, бокал, полуулыбка. И выложила в сториз с подписью:
«Воспоминания — странная штука. Иногда они заставляют сердце снова биться чаще.»
Слава просмотрел сториз через десять минут.
Позвонил через пятнадцать.
— Ты где?
— В кафе.
— С Витей?
— А если да?
Молчание.
— Ладно… — сказал он наконец. — Береги себя.
Щёлк. Отбой.
Я смотрела на экран. И вдруг… запаниковала. Это был всего лишь блеф! Глупая женская выходка, не более. Но в его голосе что-то дрогнуло. И я почувствовала: я зашла далеко.
Вечером Слава вернулся домой… с букетом.
И не с каким-то там гвоздичным или празднично-дежурным, как на 8 марта. Нет. Он принёс охапку жёлтых тюльпанов — тех самых, которые я обожала, но которые он называл «похоронными». Значит — что-то понял. Или боится. Или… действует.
— Это тебе, — сказал он и внимательно посмотрел на меня.
— Благодарю, — ответила я с улыбкой. — А повод?
— Хочу вспомнить, как ты смеёшься.
Сказал — и ушёл в душ.
А я села на диван и тупо пялилась на цветы. Чёрт побери. Он не просто повёлся на блеф. Он начал игру.
На следующий день Слава проснулся раньше меня. Побрился. Надел нормальные джинсы и рубашку. Он выглядел… почти как раньше.
На кухне Слава жарил омлет с грибами. С теми, что я люблю. И, главное — включил «Шаде». Я чуть не подавилась кофе. Он вспоминал.
А потом — началось самое странное. Он стал приходить домой позже обычного. И у него появился… запах.
Не женский парфюм. Нет. Но какой-то другой — новый, свежий, чуть древесный. И глаза… блестели.
Я начала терять контроль над ситуацией.
— Ты сегодня опять задержишся? — спросила я с мнимой лёгкостью.
— Возможно. Проект сложный, клиент приехал из Питера. Много переговоров.
И всё. Ни тени объяснений. Ни раскаяния. Ни попыток успокоить. В этот момент я вдруг поняла: теперь он блефует.
Игра пошла всерьёз.
Третья суббота. Утро. Я нарочно пригласила Лену на кофе и попросила говорить громко. Очень громко.
— Ну и что ты будешь делать, если он реально с кем-то встречается?
— Бросать не буду, — пожала я плечами, — но пусть знает: я не буду ждать, пока он вспомнит, что я — не шкаф в коридоре.
Мы пили кофе, ели эклеры, громко смеялись.
А Слава тем временем сидел в кабинете и делал вид, что работает.
Через два часа он вышел. В куртке. В туфлях. Побритый.
— У тебя планы? — спросил я.
Он кивнул:
— Да. С Игорем встречусь. Давно не виделись.
— А Игорь знает, что ты женат?
Он замер. На секунду. Потом усмехнулся:
— А ты не забыла, что и у тебя есть… Витя?
Пауза.
Это был шах. Ещё один шаг — и будет мат.
Утром воскресенья я проснулась одна. Это уже стало привычным — Слава ускользал из постели тихо, как кот, и проводил утро на кухне или на балконе, будто у него там была вторая жизнь.
Но в этот раз было по-другому.
На столе лежала записка. Настоящая, от руки:
> «Юля. Мы оба заигрались. Сегодня вечером давай поговорим по-настоящему. Без масок. Без ‘Витей’ и подозрений. Просто ты и я.
Слава.»
Я долго смотрела на эти строчки. И вдруг поняла, как мне его не хватало. Настоящего. Без этих его дурацких онлайн-конференций, без ноутбука между нами, без вечной усталости. Хватило бы просто взгляда. Слова. Живого голоса.
Я набрала Лену:
— Лен он всё понял. Написал, что хочет поговорить. Думаю, пора остановить спектакль.
— Пора, — кивнула она. — Только не забудь, Юлька… Мужчины — они не всегда понимают, что ты просто хотела их вернуть. Иногда думают, что ты ушла по-настоящему.
И вот тогда мне стало страшно.
Вечером он пришёл с бутылкой красного вина и пиццей. Как в первыемесяцы брака.
Я надела то самое красное платье — из студенческой фотки, из той аватарки. Чуть волновалась. Как перед настоящим свиданием. Так, как давно не волновалась перед ним.
— Пахнет вкусно, — сказал он и поцеловал меня в щёку. Осторожно. С намёком.
— Твой выбор, — усмехнулась я.
Сели. Ели молча. Пили вино.
— Ну? — спросила я. — Поговорим?
Он кивнул.
— Юля, ты правда… с ним встречалась?
Я вздохнула.
— Нет. Это был блеф. Глупый, возможно. Но я не знала, как ещё заставить тебя… ну, проснуться.
Он смотрел прямо. Спокойно. Но в глазах — огонь.
— А ты?
— Что — я?
— У тебя тоже запах изменился. Другой одеколон. Другая интонация. Ты стал ухаживать за собой. Где ты был эти вечера?
Он усмехнулся:
— Я был в спортзале. С Игорем. Мы оба решили, что стареем, и пора взять себя в руки.
Я застыла.
— Ты — в спортзале?
— Угу. И да, тот «другой» запах — это просто новый гель после душа. Который, между прочим, ты мне купила ещё на Новый год. Помнишь?
О, боже.
Он играл в ответ. Он понял. Но не стал обвинять. Не унижал. Он просто… участвовал.
Мы сидели молча.
— Юля, я… потерял тебя немного. Прости. Работы стало много, я думал, что всё в порядке, что мы как бы живём, как нормальные взрослые. Но потом увидел, как ты уходишь. Мысленно.
Я чувствовала, как у меня внутри всё мягко сжимается. Он говорил это так… честно. Просто. Как умеют только те, кто действительно боится потерять.
— Я не хочу тебя терять, — сказала я. — Я просто… мне хотелось, чтобы ты снова меня увидел.
Он потянулся и взял мою руку. Сжал мою ладонь очень сильно. По-настоящему.
— Увидел, — сказал он. — И больше не отведу глаз.
После того разговора воздух в квартире стал другим. Тёплым. Обжитым. Но не привычным — нет, словно обновлённым, как после весеннего дождя.
Я не удалила фейкового «Витю». А просто… написала себе:
> «Конец спектакля. Аплодисменты не нужны. Всё получилось».
И вышла из роли.
Слава больше не спрашивал ни про «Витю», ни про кафе, ни про фотографии. И я не спрашивала, кто прислал ему тот мем про «настоящих мужиков в спортзале» в 7:32 утра. Было неважно. Главное — мы вышли из этой дурацкой гонки подозрений живыми. И — рядом.
Через неделю он предложил:
— Съездим в Ярославль? Там фестиваль уличной еды, ты же такое любишь. Возьмём машину, остановимся в гостинице. Только ты и я.
Я усмехнулась:
— Без ноутбуков?
Он кивнул:
— Даже без зарядок.
В дороге он включал музыку из флешки десятилетней давности. Мы пели дуэтом, как в студенчестве, ели чипсы, ругались на пробки и смеялись. Настоящее счастье. Без повода.
В Ярославле шел дождь. Мы купили один зонт на двоих, промокли до нитки, ели сырники под навесом и смотрели, как мокнут уличные музыканты.
— А ты не жалеешь, что всё это было? — спросила я.
— Про «Витю»?
— Про наш блеф. Игру.
Он пожал плечами:
— Если бы не это — я бы не вспомнил, как мне тебя не хватает. Не жалею. Но повторять не хочу.
— Я тоже. Хотя… было весело.
Он рассмеялся:
— Ну, ты даёшь. Ты могла бы работать шпионкой. Или сценаристкой. Или хотя бы в психологии.
— Я просто жена. Со странными методами. Но с большими чувствами.
Он взял мою руку. Поцеловал.
— И я тебя люблю. Даже когда ты врёшь, как агент под прикрытием.
— А я тебя — даже когда ты покупаешь мне серые штаны.
Прошло два месяца.
«Витя» остался в архиве чатов, как напоминание о том, что иногда любовь — это не про стабильность. А про движение. Даже через обман. Даже через испуг. Через игру.
И если кто-то спросит меня, как вернуть мужа — я не скажу «приготовь борщ» или «поговорите по душам».
Я скажу:
«Иногда, чтобы тебя увидели — нужно исчезнуть. Или хотя бы сделать вид, что можешь исчезнуть навсегда.»