Свекровь подложила клубок шерсти под ванну: я поняла, что это уже не просто странности
Инсценировка? Вы разыграли меня? Дима, это ненормально!
— Ир, она не признается, конечно. Но я уверен, что это она. Да больше и некому. Кто к нам еще приходил? Тем более, после той истории с сумкой… Я сказал ей, чтобы она больше к тебе не лезла. И вообще, чтобы в квартиру не приходила. Нечего ей тут свои ритуалы проводить. Хоть я и не верю во все это колдовство, но мне неприятно. И выкинь, если она что еще дарила. Ну его.
Ира, нацепив несколько подаренных футболок на швабру, отнесла их в мусоропровод.
***
Ира без Димы жить бы не смогла.
Он был ее надежным плечом, ее лучшим другом, ее родственной душой и вообще лучшим мужчиной во всем мире. Дима был идеальным мужем, за исключением одного маленького, но крайне раздражающего нюанса — его мамы, Валерии Марковны.
Ну, ведь должен у мужчины быть какой-то недостаток. У Димы — это его мама. Вам может повезти либо с мужем, либо со свекровью. Третий вариант встречается очень редко.
Валерия Марковна была женщиной… специфической.
Она верила в магию, гадания, приметы и прочую ерунду.
Для нее перебежавшая дорогу черная кошка гарантировала три года неудач, а рассыпанная соль — как всегда, грандиозный скандал. Правда, скандал она могла закатить и без всякой соли.
Вершиной ее магических увлечений была дружба с некой гадалкой, мадам Розой, чьи предсказания Валерия Марковна воспринимала как истину в последней инстанции. Случала, воспринимала, запоминала и следовала им.
Потому что именно мадам Роза когда-то предрекла развод Валерии Марковне с мужем! И предсказание сбылось! Но, если уж откровенно, как справедливо отмечал Дима, его отец сбежал не потому, что это сбылось предсказание, а из-за того, что жил он с Валерией Марковной, как на каторге. За отцом сбежал и Дима — конечно, к этому же отцу.
Иру Дима представил маме уже после свадьбы, предусмотрительно оттягивая этот момент, насколько это было возможно. Он помнил, как тяжело далось знакомство его бывшей девушке с его мамой. Поэтому теперь он учел все ошибки. Сначала — свадьба, потом — мама. И, чем реже они будут встречаться, тем счастливее будет его брак.
У Иры это вызывало недоумение.
Почему она не может познакомиться с его мамой? С папой же познакомилась. Нормально все.
— Ира, пойми, я люблю маму, но она… особенная, — говорил Дима, отвлекая Иру от вопроса, — Ее надо любить издалека. Поэтому я так рад, что мы живем не в одном районе. Чем дальше от мамы, тем крепче наш брак. Не напрашивайся к ней, умоляю. Хуже будет всем.
Познакомил он их после свадьбы.
— Мама, это Ира, моя жена. Ира, это моя мама, — на этой реплике Дима бы и развернулся, и ушел, но так просто отвертеться не получилось. Надо было хоть для вида поговорить.
И поговорили.
Валерию Марковну не интересовало, из какой Ира семьи, или где она училась, зато она расспросила про время рождения, про возможные наследственные проклятия, и про то, не замечала ли Ира перед свадьбой подозрительные знаки.
А затем, со сделанной исподтишка фотографией Иры, понеслась к Розе.
Кто бы сомневался.
И дальше, как оказалось, проживание сына в максимально удаленном от мамы районе не стало преградой для женщины, уверенной, что ее Димочке грозит неминуемая гибель.
Мадам Роза, после того злополучного сеанса гадания на кофейной гуще или на чем там, заявила Валерии Марковне, что Ира — несчастье, посланное Диме, и ее присутствие в жизни Димы приведет к трагическому исходу. Дима, по словам мадам Розы, погибнет в расцвете лет, если не избавится от такой жены. Так предначертано.
Валерия Марковна, уверенная в словах Розы, начала предпринимать действия по спасению сына.
Первые попытки убедить Диму в необходимости развода успехом не увенчались. Да и какие у нее были шансы? Никаких. Никто бы не развелся с женой, потому что тетя Роза так сказала. Дима просто избегал встреч с мамой, ссылаясь на работу и вообще на то, что он занят.
В конце концов, он просто перестал брать трубку, когда на телефоне высвечивался номер Валерии Марковны.
Тогда, конечно, Валерия сменила тактику, решив действовать через невестку. Она решила, что ей нужно подружиться с Ирой и попытаться разлучить ее с сыном с помощью магии.
Так начались ее “подарки”.
Первым подарком была сумка.
Красивая, мягкая, очень удобная сумочка нежно-розового цвета. Ира была в восторге, пока не обнаружила, что подкладка сумки кое-где расползается по шву. Решив ее зашить, Ира, протаскивая иголку через ткань, обнаружила тугой клубок чего-то странного. Распоров подкладку до конца, она выудила оттуда смотанный клубок черных ниток. Она сначала не поняла, что это вообще могло быть, но потом вспомнила рассказы о ритуалах с черными нитками.
Ира поделилась своими подозрениями с Димой.
Тот сперва отмахнулся.
— Ир, ритуалы, нитки, несчастье… ну что ты такое говоришь? Мама просто странная, да, этого не отнять, но она не злая. Наверняка, это просто случайность. Может, она просто нитки черные клубами дома хранит. Положила туда для удобства, пока зашивала, и забыла. Звучит не очень правдоподобно, но с мамой и не такое случалось. Не думаю, что она могла сделать на тебя какой-то приговор-наговор. Это же чушь из пятнадцатого века.
Но “случайности” продолжались.
Однажды Ира нашла в кармане своего пальто булавку, острием вверх. В другой раз, когда она гладила новое платье, обнаружила, что между двумя слоями ткани зашита щепотка земли. Причем неизвестно, когда и как Валерия успела эту землю туда зашить. Наверное, когда Ира бегала в магазин, пока свекровь была у них дома.
Тут уже и Дима впечатлился.
Ни во что подобное он не верил, но мамино желание сделать пакость пугало. Сейчас земля в подкладке, а потом до чего она дойдет?
— Это уже переходит все границы! — лопнуло терпение Димы после очередного рассказа Иры об этих происках, — Я с ней поговорю.
После разговора с мамой Дима вернулся мрачнее тучи.
— Ир, она не признается, конечно. Но я уверен, что это она. Да больше и некому. Кто к нам еще приходил? Тем более, после той истории с сумкой… Я сказал ей, чтобы она больше к тебе не лезла. И вообще, чтобы в квартиру не приходила. Нечего ей тут свои ритуалы проводить. Хоть я и не верю во все это колдовство, но мне неприятно. И выкинь, если она что еще дарила. Ну его.
Ира, нацепив несколько подаренных футболок на швабру, отнесла их в мусоропровод.
Некоторое время все было спокойно.
Если Валерия Марковна и пыталась навестить их, когда Димы не было дома, Ира просто не открывала дверь. Жутковато, когда в дверь так колотят, да и соседи нервничают, но это проще, чем потом выпихивать Валерию Марковну из дома. А если Дима был дома, то он выходил поговорить с мамой на лестничную площадку. Мама дулась на него, конечно. Родную мать в подъезде привечает.
— Извини, но доверие к тебе потеряно.
Дима и сам, даже когда был дома, зачастую притворялся, что его нет. Чтобы не связываться.
Однажды Валерия Марковна все-таки прорвалась.
Она позвонила в дверь, как всегда, в самый неподходящий момент, и, когда Ира посмотрела в глазок, та предстала перед ней в слезах и грязи.
Ира замешкалась.
Открыть или нет?
— Ирочка, Дима, помогите! — доносилось с той стороны, — Я упала! Какой-то велосипедист меня толкнул… Пронесся, как по трассе… Ему-то ничего, а вот я… Вся испачкалась! Чудом не повредила себе ничего. Пустите меня в ванную хоть отмыться! — причитала Валерия Марковна, хватаясь за ручку.
Ну, не звери же.
Ира открыла, даже не спросив у мужа.
Дима, услышав шум, выскочил в прихожую. Он, скрипя зубами, пропустил мать в тесном коридоре. Пока Валерия Марковна плескалась в ванной, Дима не переставал ворчать.
— Зачем ты ее впустила? Я же просил!
— Не могла же я ее на улице оставить! Ты посмотри, в каком она виде к нам пришла, — оправдывалась Ира, — Не врет. Правда, вся испачкалась. Говорит, ее велосипедист столкнул. Может, к врачу?
— Ир, да какой врач…
Дима уже почуял, что это спектакль.
Когда Валерия Марковна, чистая и благоухающая лимонным мылом, покинула их квартиру, Дима с Ирой принялись осматривать ванную комнату. И тут Ира заметила что-то странное под ванной. Наклонившись, она вытащила оттуда небольшой клубок спутанной шерсти, перевязанной черной ниткой.
— Вот же… мама!! — прорычал Дима, злобно комкая шерстяной клубок, — Все, это последняя капля!
— Дим, не бери это руками!
— Наплевать уже!!
Дима позвонил матери, которая соизволила ответить только на следующий день, и устроил ей такой разнос, какими словами даже его отец про нее не говорил. Валерия Марковна, в свою очередь, разыграла обиженную жертву, клялась и божилась, что ничего не знает ни о каких клубах шерсти.
Казалось, что Дима окончательно поставил точку в отношениях с мамой.
Но от его матери так легко не отвяжешься.
Когда Димы снова не было дома, Валерия Марковна снова появилась на пороге их квартиры. Ира сначала не хотела открывать, но та стучала на этот раз не в пример спокойнее и даже просила прощения через дверь.
— Что вам нужно? — спросила Ира, приоткрыв дверь на цепочку.
Та посмотрела на невестку глазами кота из “Шрэка”.
— Доченька, я пришла извиниться, — пролепетала она, — Мне какую-то ересь насоветовали, а я в нее и поверила… Я вела себя отвратительно. Боже, даже вспоминать об этом не могу. Нитки, шерсть… Я вот сидела дому и подумала -да что же я делаю?? Своими руками рушу сыну брак. А где он потом такую найдет? Прости меня, пожалуйста.
Прямо скажем, что это мнимое раскаяние Иру не впечатлило. С точно таким же честным видом Валерия Марковна просилась к ним домой, потому что ее, бедолажку, зашибли на дороге.
— Спасибо, конечно, но…
— Но я понимаю, что так быстро простить не получится. Я просто хочу загладить свою вину, — продолжала Валерия Марковна, — Я принесла вам… в смысле, тебе небольшой подарок.”
С этими словами она протянула Ире через щель в двери маленький тортик, упакованный в прозрачную пластиковую коробочку. Тортик был крохотный, как раз на одного человека.
— Это… это очень мило, — сказала Ира, принимая подарок, — Отмечу наше примирение.
Ничего отмечать Ира не собиралась.
— Приятного аппетита — улыбнулась Валерия Марковна, — Я пойду.
Ира закрыла дверь и уставилась на тортик.
Что-то в этой ситуации казалось ей “чуть-чуть” подозрительным. Точнее, все казалось ей подозрительным! Слишком уж внезапным и неестественным было примирение со свекровью. И тортик этот… слишком маленький, слишком одинокий. Почему не на двоих? А как же любимый сын?
Ира разрезала ленточку, достала этот мини-торт и принюхалась. Сильный запах апельсинов.
И тут ее осенило. Она вспомнила, что у Димы аллергия на апельсины. Аллергия легкая, больница ему не грозит, но ни к каким цитрусовым он даже не прикасается. И этот тортик… он пах апельсинами. Очень-очень ощутимо пах. То есть, Дима ни за что бы не стал его есть.
Ира бросилась к телефону.
— Дим, что я сейчас расскажу… тут мама приходила! — выпалила она, как только он ответил, — Какая? Твоя! Моя-то к нам пешком из Твери не дойдет. Короче. Приходила мириться. И, та-дам, принесла мне тортик. Маленький такой, на одного. А он пахнет апельсинами! Понимаешь! Понимаешь смысл? Она сделала все, чтобы ты на этот торт и не взглянул, чтобы его ела точно только я.
— Апельсинами?” — переспросил Дима, будто задумавшись.
А Ира только сейчас осознавала… а что подмешано в тортик-то? Неужели Валерия Марковна хочет ее отравить? Секунду назад Ире было даже смешно. Теперь уже не смешно.
— Не ешь его ни в коем случае! Я сейчас приеду, и все выясним.
***
— И как думаешь, чего она хотела? — спрашивал Дима, разглядывая их троянского коня, — Я уже пытался сказать, что мама не желает зла… Но ошибся… Но я не верю, что она дошла до такого.
— Не думаю, что хотела отравить, — возразила уже немного успокоившаяся Ира, — Скорее, там очередное зелье, заговоренное на наш развод.
— В любом случае, это уже ни в какие ворота не лезет, — сказал Дима, — Нельзя это так оставлять.
— Что будем делать?
И тут Диме в голову пришла гениальная, хоть и немного безумная идея.
— Слушай, а что если… мы ее проучим? Заодно и узнаем, с какой он начинкой, — предложил он, хитро улыбаясь.
Ира недоверчиво посмотрела на него.
— Что ты имеешь в виду?
— А вот что…
Поздно-поздно вечером, когда люди уже вовсю спали, Ира готовилась звонить Валерии Марковне. Время было выбрано не случайно. Когда человек сонный, он дезориентирован. Проще поверит. Ира больше часа репетировала по заранее подготовленному тексту. Дима комментировал — “Нет, Ир, надо прям криком, прям с истерикой!”
И вот она позвонила.
— Валерия Марковна! Валерия! — Ира закашлялась, будто голос сорвала, — Валерия Марковна…
— Ирочка, в чем дело? — сонно спросила она.
— Диму забрали в больницу! Я сейчас собираю вещи и… — побольше паники, — И еду за ним… Не знаю, пустят ли… Говорили, что повезут в реанимацию сразу… Я… я боюсь, что не довезут…
Там что-то упало.
Вероятно, свекровь.
— Диму… куда?
— Валерия… Он ничего не ел вечером! Только ваш торт! Из чего он? Из чего? Дима мог отравиться?? Врачи не понимают, что с ним…
— Он съел торт?? Но аллергия…
— Сказал, что “немножко — можно”, — продолжала Ира, не забывая при этом рыдать, — Он сказал, что ему очень захотелось сладкого, и он решил рискнуть, несмотря на аллергию. А потом… ему стало очень плохо. Мы думали, что поболит и пройдет… А он… А врачи… А они… Его увезли…
— Боже мой…
— Он в тяжелом состоянии, — продолжала Ира нагнетать, кстати, вот этого по тексту уже не должно было быть, — Я не знаю, что делать…
— Я еду туда! Куда его отвезли?
Ира ответила.
И Валерия сразу побежала.
В больнице они и встретились. Валерия Марковна в истерике, Ира и один хорошо знакомый Диме врач.
— Где он? Где мой мальчик? — расталкивала всех Валерия.
Не став дальше над ней издеваться, в этот момент из-за угла вышел Дима.
— Димочка! Ты жив! — воскликнула она, бросаясь к нему, — Тебе лучше? Все прошло? Или я сознание потеряла…
— Жив, — подтвердил Дима.
— Но… как же так? — растерялась Валерия Марковна, — Ира сказала, что ты в реанимации.
— Это была небольшая инсценировка, — усмехнулся Дима, — Чтобы ты поняла, что ты натворила.”
— Инсценировка?? — она обвела взглядом Диму, улыбающуюся Иру, даже молчаливого доктора, роль которого заключалась только в его присутствии, и, кажется, начинала понимать, — Инсценировка? Вы разыграли меня? Дима… да у меня чуть сердце не остановилось! Дима, это ненормально!
— Да? А подмешивать в еду какую-то гадость — это нормально? Травить кого-то — это нормально? Мама, тебе ведь за это тюрьма светит. А что было бы с Ирой, если бы она его съела?
У всех вертелась одна мысль — речь идет уже не о мелких пакостях, а о преступлении. И как теперь быть?
— Вы что? — глазами по пять рублей смотрела она на всех, — Думаете, что я… Да не хотела я никого травить! Вы что?? За кого вы меня держите?? Дима, как у тебя язык повернулся… Я не пошла бы на такое. Я хотела, чтобы она тебя бросила, а не…
— И что же ты такого подсыпала в тортик, чтобы она меня бросила?
Валерия Марковна замялась.
— Я… я не могу сказать, — пробормотала она.
— Не можешь или не знаешь?
Валерия Марковна собрала волосы в пучок, чтобы они не лезли ей в лицо.
— Не знаю…
— Как это? — спросил Дима.
— Я купила у Розы отворотное зелье. Она сказала, что это безопасно, но… я не спросила, что в нем.
Теперь им хоть ясно, почему она так испугалась. Она банально даже не знала, чего сыпанула. А вдруг аллергия? А друг там вообще что-то несъедобное? Кажется, до Валерии это начало доходить лишь тут, в больнице.
— Отворотное зелье? — Ира не выдержала и прыснула со смеху, — Вы серьезно? Вы хотели, чтобы я разлюбила Диму с помощью зелья?
— Да, — прошептала Валерия Марковна, — Я хотела, чтобы ты ушла, и тогда Дима был бы в безопасности.
— В безопасности от чего? — спросил Дима, — Ах да, тебя эта Роза же сказала, что Ира принесет мне несчастья. Понятно. Мам, вот вдумайся сейчас в то, что ты устроила. То есть, какого-то абстрактного и несуществующего проклятия ты боишься. А сыпать Ире в еду сама не знаешь, что, ты не боишься! А если бы она съела его? А если аллергия на один из этих волшебных компонентов? Или еще что? Отек — и все. Что бы было потом? Примерно это ты прочувствовала, пока сюда добиралась.
Прочувствовала.
— Прости… И ты, Ира, тоже прости. Я вообще не подумала… Я
— Мам, забудь о своих гадалках и зельях. Просто прими, что я люблю Иру, и что она любит меня. И никто никому несчастье не принесет. Это чушь.
— Я постараюсь.
— Не старайся, — сказал Дима, — Просто сделай это.
С тех пор Валерия Марковна действительно оставила их в покое. Она перестала приносить странные подарки, подбрасывать булавки и пытаться угостить Иру апельсиновыми тортиками. Она даже перестала звонить слишком часто.
Надолго ли? Время покажет.