«У жены не должно быть плохого настроения… если она хочет сохранить семью!» — выдал муж
Оказывается, жить с мамой в тридцать два — то еще удовольствие.
— Настюш, я задержусь сегодня. Совещание у начальства, сама понимаешь, — голос Миши звучал как обычно буднично.
— Но сегодня же годовщина, — Настя остановилась посреди кухни с телефоном у уха. — Мы же договаривались пойти в тот ресторан…
— Ой, слушай, совсем из головы вылетело, — в его голосе не было ни капли раскаяния. — Ничего, перенесем. Работа важнее. Ты же не обидишься, правда? В конце концов, это просто дата.
Настя молча смотрела в окно, наблюдая, как капли дождя стекают по стеклу. Пять лет назад в такой же дождливый вечер Миша сделал ей предложение. Тогда он стоял под ее окнами с огромным букетом и кричал, что будет любить ее вечно. Сейчас «просто дата».
— Ладно, — тихо ответила она. — Я понимаю.
— Вот и умница. Настоящая жена всегда понимает мужа. Мама всегда говорит, что женская мудрость в том, чтобы создавать уют и не устраивать сцен.
Настя положила телефон на стол и медленно выдохнула. Мама Миши, Нина Алексеевна, в последнее время стала слишком часто появляться в их разговорах. И каждый раз после этих разговоров Миша становился другим — более требовательным, менее внимательным.
Вечер пятилетней годовщины свадьбы Настя провела одна. Она достала фотографию со свадьбы, вглядываясь в счастливые лица. Тогда она верила, что их любовь будет особенной, не такой, как у многих — где чувства постепенно остывают, превращаясь в привычку.
Миша вернулся поздно, когда Настя уже спала. Или делала вид, что спит.
Утро началось с громкого стука в дверь. Настя, сонная и растрепанная, открыла и увидела на пороге Нину Алексеевну с большой сумкой.
— Доброе утро, дорогая! — свекровь решительно прошла в квартиру. — Я тут подумала, что вам нужна моя помощь. Миша говорил, ты совсем замоталась на работе. Вот, привезла пирожков, заодно уборку сделаю.
— Спасибо, но не стоило… — начала Настя, но Нина Алексеевна уже направилась на кухню.
— Нет-нет, что ты! Для меня это в радость. К тому же, — она понизила голос, — мужчины любят, когда в доме чисто и вкусно пахнет едой. Моего покойного мужа я всегда встречала с ужином, даже если с ног валилась после работы. Женщина должна уметь скрывать усталость.
Настя молча кивнула. Спорить было бесполезно. За пять лет она хорошо это усвоила.
Миша вышел из спальни, зевая.
— Мама? Какими судьбами?
— Вот, решила помочь твоей жене с хозяйством. Она же у тебя карьеристка, — в голосе свекрови звучала плохо скрываемая насмешка. — Ты покушай, сынок, я блинчиков напекла твоих любимых.
Миша улыбнулся и поцеловал мать в щеку.
— Мам, ты лучшая.
Настя стояла в стороне, чувствуя себя лишней в собственной квартире. В последнее время это чувство посещало ее все чаще.
***
— Миш, мы можем поговорить? — Настя присела на край дивана, где муж увлеченно смотрел футбольный матч.
— Сейчас не самый удачный момент, — он даже не повернул головы. — Видишь, важная игра.
— Она может подождать. Разговор — нет.
Миша неохотно нажал на паузу и повернулся к ней.
— Что такого срочного?
— Я хотела обсудить наши расходы. В этом месяце я снова одна заплатила за квартиру и коммунальные услуги.
— А, это, — он махнул рукой. — У меня были другие траты. Я же купил новый телефон.
— Без которого вполне можно было обойтись, — Настя старалась говорить спокойно. — Мы договаривались делить расходы поровну.
— Послушай, у тебя странные претензии. Я работаю в серьезной компании, мне нужно соответствовать. И вообще, что за мелочность? Подумаешь, коммуналка. Я в следующем месяце заплачу.
— Ты говоришь это уже третий месяц подряд.
— Настя, ты что, считаешь каждую копейку? — в его голосе появилось раздражение. — Это так мелочно. К тому же, это твоя квартира, ты и плати.
— Но мы живем вместе. Это наша общая квартира.
— Технически — твоя. Ты мне об этом напоминаешь при каждом удобном случае.
— Когда я тебе об этом напоминала? — Настя была искренне удивлена.
— Да постоянно! — Миша повысил голос. — «Моя квартира, мои правила». Только и слышу.
Настя растерянно моргнула. Она никогда не говорила ничего подобного.
— Это неправда. Я никогда…
— Вот, опять ты за свое. Я устал от этих бесконечных претензий. Вечно тебе что-то не так.
Он включил телевизор и снова уставился на экран, показывая, что разговор окончен.
Настя встала и вышла из комнаты. В голове крутилась странная мысль: эти слова она уже слышала раньше. Но не от Миши, а от его матери.
— Алло, Ира? Привет, это я, — Настя звонила подруге с рабочего телефона, спрятавшись в дальнем углу офиса. — Можешь говорить?
— Привет, Насть. Да, у меня перерыв. Что случилось? Голос у тебя какой-то странный.
— Мне кажется, я схожу с ума, — Настя нервно теребила карандаш. — Помнишь, я рассказывала про Мишу и его мать?
— Конечно. Та еще парочка. Что на этот раз?
— Все хуже и хуже. Вчера был очередной скандал из-за денег. А сегодня утром свекровь заявилась с инспекцией. Ходила по квартире, все осматривала, комментировала. Сказала, что у меня «нет хозяйственной жилки».
— И что Миша?
— А что Миша? Сидел и кивал. Еще и добавил, что я «совсем забросила дом». Ира, я каждый вечер готовлю ужин, каждые выходные убираю квартиру. А он… он даже свои носки поднять не может.
— Настя, это ненормально. Ты понимаешь это?
— Понимаю. Но что делать? Я пыталась говорить с ним, но он не слышит. Только раздражается.
— Может, тебе стоит взять паузу? Поехать к родителям на время?
— И что это даст? Он решит, что я сбежала от проблем.
— А ты не сбегаешь. Ты даешь ему возможность понять, что может потерять.
Настя вздохнула.
— Не знаю, Ир. Мне кажется, он будет только рад. Свекровь заселится, будет ему готовить, стирать, убирать. Как в детстве.
— Тогда зачем тебе такой муж? Подумай об этом.
Этот вопрос остался без ответа. Но он продолжал звучать в голове Насти весь день.
***
Дни тянулись, превращаясь в недели. Настя чувствовала, как медленно, но верно отдаляется от мужа. Они жили в одной квартире, но будто на разных планетах.
В четверг вечером Настя задержалась на работе. Ей нужно было закончить важный отчет, и она потеряла счет времени. Когда она наконец вышла из офиса, было уже почти девять вечера.
Дома ее ждал неприятный сюрприз. Миша сидел на кухне с недовольным лицом.
— Ты где была? — спросил он вместо приветствия.
— На работе, где же еще, — устало ответила Настя, снимая пальто.
— И ты не могла позвонить? Я тут с голоду умираю.
— Прости, я была занята отчетом. Там горели сроки.
— А я, значит, должен сидеть голодный? — Миша стукнул ладонью по столу. — Что за отношение такое? Мама правильно говорит, современные женщины совсем забыли, в чем их предназначение.
Настя застыла.
— И в чем же оно, по мнению твоей мамы?
— В заботе о муже и доме, конечно. А не в карьере и самореализации, — последнее слово он произнес с явным презрением.
— То есть ты считаешь, что моя работа не важна?
— Я считаю, что твоя работа не должна мешать твоим обязанностям жены.
— А твоя работа? Она может мешать твоим обязанностям мужа?
— Это другое, — отрезал Миша. — Я мужчина, я добытчик.
— Добытчик? — Настя невесело усмехнулась. — Миша, давай посмотрим правде в глаза. Последние полгода я одна оплачиваю все счета. Я покупаю продукты. Я оплатила нашу последнюю поездку на море. Ты тратишь свою зарплату на свои нужды. О каком «добытчике» мы говорим?
— Ты опять начинаешь этот разговор? — он поднялся из-за стола. — Я устал от твоих претензий. Вечно ты недовольна.
Настя глубоко вздохнула.
— Я не недовольна, Миша. Я устала. Устала тащить все на себе. Устала от того, что ты не замечаешь мой вклад. Устала от твоей мамы, которая считает своим долгом учить меня жизни.
— Не смей говорить так о моей маме! — Миша повысил голос. — Она хочет как лучше. Она опытная женщина, прожила в браке тридцать лет.
— И сделала из твоего отца подкаблучника, — слова вырвались прежде, чем Настя успела подумать.
Лицо Миши исказилось от гнева.
— Как ты смеешь! Мой отец был настоящим мужчиной! А ты… ты просто избалованная эгоистка. Думаешь, раз квартира твоя, так можешь командовать?
— Я не командую, Миша. Я прошу элементарного уважения и участия.
— Уважения? — он фыркнул. — А сама-то уважаешь меня? Вечно с недовольным лицом ходишь. Жена не имеет права на плохое настроение, если хочет сохранить семью.
Настя замерла. Эти слова стали последней каплей.
— Повтори, что ты сказал, — тихо произнесла она.
— Что слышала. Жена должна быть приветливой, заботливой, создавать мужу комфорт. А не ходить с кислой миной.
Настя молча смотрела на него несколько секунд. Потом развернулась и вышла из кухни.
***
Миша нашел ее в спальне. Настя методично доставала его вещи из шкафа и складывала в чемодан.
— Что ты делаешь? — опешил он.
— То, что должна была сделать давно, — спокойно ответила Настя, продолжая складывать одежду.
— Ты с ума сошла? Из-за одной фразы такой скандал устраивать?
— Не из-за одной фразы, Миша. Из-за всего. Из-за того, как ты изменился. Из-за того, как ты позволяешь своей матери вмешиваться в нашу жизнь. Из-за того, что ты перестал уважать меня.
— Да ладно тебе, — он попытался обнять ее. — Ну погорячился я. С кем не бывает.
Настя отстранилась.
— Дело не в том, что ты сказал сегодня. Дело в том, что ты делаешь каждый день последние два года.
— И что же я такого делаю? — Миша скрестил руки на груди.
— Ты обесцениваешь мои чувства, мою работу, мой вклад в нашу семью. Ты считаешь, что раз я женщина, то должна безропотно сносить все, что ты и твоя мать считаете правильным. Ты перестал быть партнером, Миша. Ты стал… потребителем.
— Чего? — он непонимающе моргнул.
— Ты потребляешь мою заботу, мои деньги, мое внимание. А взамен что? Постоянные упреки и недовольство.
— Это неправда! Я много делаю для тебя!
— Например?
Миша открыл рот, но не нашелся, что сказать.
— Вот видишь, — грустно улыбнулась Настя. — Ты даже не можешь вспомнить, когда в последний раз делал что-то для меня, а не для себя.
— Это нечестно! Я работаю…
— Я тоже работаю, Миша. И при этом готовлю, убираю, стираю, планирую наши выходные, помню о днях рождения твоих родственников, покупаю им подарки от нашего имени. Я устала.
Она закрыла чемодан и поставила его на пол.
— Что ты делаешь? Ты меня выгоняешь? — в голосе Миши появились панические нотки.
— Да, Миша. Я хочу, чтобы ты ушел. Хотя бы на время. Нам обоим нужно подумать, чего мы хотим от этих отношений.
— Но… это же глупо! Мы можем поговорить, решить все…
— Мы говорили много раз. Ничего не меняется.
— Это из-за моей мамы, да? Ты ее никогда не любила!
— Дело не в твоей маме. Дело в тебе, — Настя посмотрела ему в глаза. — В том, как легко ты позволил ей влиять на наши отношения. В том, как быстро ты забыл, что обещал мне пять лет назад.
Миша схватил телефон.
— Я звоню маме.
— Зачем? — устало спросила Настя.
— Она объяснит тебе, что так себя вести нельзя. Что нормальные жены не выгоняют мужей из дома.
— Вот в этом вся проблема, Миша. Ты звонишь маме, а не пытаешься сам решить нашу проблему.
Но Миша уже набирал номер.
Нина Алексеевна примчалась через полчаса, запыхавшаяся и возмущенная.
— Что здесь происходит? — с порога спросила она, проходя в квартиру. — Настя, ты в своем уме? Как можно выгонять мужа?
— Здравствуйте, Нина Алексеевна, — спокойно ответила Настя. — Я не выгоняю Мишу навсегда. Я прошу его уйти, чтобы мы оба могли подумать о наших отношениях.
— Что тут думать? Вы муж и жена! Это святое!
— Боюсь, в нашем случае это просто слова в паспорте, — Настя села на диван. — Мы давно перестали быть настоящей парой.
— Что за глупости! — свекровь всплеснула руками. — Миша любит тебя. Он о тебе заботится. А ты ведешь себя как… — она осеклась, подбирая слово.
— Как кто, Нина Алексеевна? — Настя посмотрела ей в глаза. — Как женщина, которая устала быть для всех удобной? Которая устала делать вид, что все хорошо, когда это не так?
— Настя, милая, — свекровь неожиданно сменила тон на елейный. — Все пары проходят через трудности. Это нормально. Женская мудрость в том, чтобы сохранять семью несмотря ни на что.
— Даже если она разрушает тебя изнутри?
— Что за драма! — Нина Алексеевна закатила глаза. — Никто тебя не разрушает. Просто нужно научиться быть хорошей женой.
— А что значит быть хорошей женой в вашем понимании?
— Создавать уют, заботиться о муже, не устраивать сцен из-за пустяков.
— То есть молча терпеть неуважение, неравное распределение обязанностей и финансовой нагрузки? — Настя покачала головой. — Нет, это не для меня.
— Ты слишком многого хочешь! — вмешался Миша. — Равенство, уважение… Что дальше? Будешь требовать, чтобы я готовил и убирал?
— А почему бы и нет? Мы оба работаем полный день. Почему домашние обязанности должны лежать только на мне?
— Потому что ты женщина! — в один голос воскликнули Миша и его мать.
Настя горько рассмеялась.
— Вот теперь я вижу, с кем на самом деле состою в браке. С тобой, Миша, и с твоей мамой. Вас двое, а я одна. Неравный союз.
— Не говори глупостей, — фыркнула свекровь.
— Это не глупости. Это правда, которую я слишком долго отказывалась видеть, — Настя встала. — Миша, пожалуйста, собирай вещи. Я вызову тебе такси.
— Я никуда не пойду! Это мой дом!
— Нет, Миша. Это моя квартира. Я платила за нее налоги последние пять лет. Я оплачивала ремонт. Я покупала мебель. Ты здесь гость, который перестал уважать хозяйку.
— Ты не можешь так поступать! — Нина Алексеевна схватилась за сердце. — Миша, она не имеет права тебя выгонять! Вызывай полицию!
— И что я им скажу? — огрызнулся Миша. — Что жена просит меня съехать из ее квартиры? Они посмеются и уедут.
— Тогда пойдем к нам. Поживешь у меня, пока эта… пока Настя не одумается.
Миша колебался. Он смотрел на чемодан, на Настю, на мать.
— Миша, — тихо сказала Настя. — Я не прошу тебя уходить навсегда. Я прошу дать нам обоим время подумать. Я устала от того, какими мы стали. Ты изменился. Я изменилась. Нам нужно решить, хотим ли мы быть вместе, и если да, то на каких условиях.
— На каких условиях? — переспросил Миша. — Ты что, контракт собралась составлять?
— Нет. Но нам нужно договориться о том, как мы будем жить дальше. Как партнеры, а не как барин и служанка.
Нина Алексеевна охнула.
— Какие ужасные слова! Миша, не слушай ее. Она совсем не уважает тебя.
— А вы уважаете меня, Нина Алексеевна? — Настя повернулась к свекрови. — Вы, которая приходит в мой дом без приглашения, критикует мой быт, мою работу, мой брак? Вы, которая внушает сыну, что его жена должна быть безропотной служанкой?
— Я никогда такого не говорила!
— Нет? А кто сказал Мише, что «жена не имеет права на плохое настроение»? Кто внушил ему, что моя зарплата — это «карманные деньги»? Кто постоянно напоминает, что «настоящая женщина должна создавать уют, а не делать карьеру»?
Нина Алексеевна побледнела.
— Миша, собирай вещи, — решительно сказала она. — Нам здесь не рады.
***
Когда за Мишей и его матерью закрылась дверь, Настя обессиленно опустилась на диван. Внутри была пустота. Ни облегчения, ни сожаления, просто тихая пустота.
Она не знала, сколько просидела так, глядя в одну точку, когда раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ирина.
— Привет, — тихо сказала подруга. — Можно войти?
— Откуда ты…? — Настя растерянно моргнула.
— Ты мне звонила час назад, помнишь? Сказала, что выставила Мишу. Я решила проверить, как ты.
Настя кивнула и отступила, пропуская подругу в квартиру.
— Чай будешь? — автоматически спросила она.
— Буду. Но сначала расскажи, что произошло.
Они сидели на кухне, и Настя, прерывисто вздыхая, рассказывала о последней ссоре, о словах Миши, о приезде свекрови.
— И что теперь? — спросила Ирина, когда рассказ был окончен.
— Не знаю, — честно призналась Настя. — Я не планировала этого. Просто в какой-то момент поняла, что больше не могу так жить.
— Ты правильно поступила, — Ирина сжала ее руку. — Ты заслуживаешь лучшего.
— Правда? — Настя подняла глаза. — А что, если я просто не смогла сохранить семью? Что, если я недостаточно старалась?
— Хватит, — резко сказала Ирина. — Это они вбили тебе в голову, что ты должна «стараться». Отношения — это дорога с двусторонним движением. Если один только берет, а другой только дает, это не отношения. Это эксплуатация.
— Миша не всегда был таким, — тихо сказала Настя. — Помнишь, каким он был, когда мы только познакомились? Внимательным, заботливым…
— Помню. И что изменилось?
— Не знаю. Может, он просто показывал лучшую версию себя, а потом расслабился? Или его мать…
— Не сваливай все на его мать, — покачала головой Ирина. — Да, она, конечно, та еще штучка. Но Миша — взрослый мужчина. Он сам выбирает, кого слушать и как себя вести.
Настя вздохнула.
— Знаешь, что самое странное? Я чувствую себя виноватой. Как будто я предала его, выгнав из дома.
— Это нормально. Ты привыкла ставить его чувства выше своих. Но подумай: он когда-нибудь чувствовал себя виноватым, когда заставлял тебя плакать? Когда не помогал с домашними делами? Когда тратил деньги на себя, а ты оплачивала счета?
Настя задумалась.
— Не знаю. Наверное, нет.
— Вот именно. А теперь давай немного о тебе. Что ты чувствуешь, кроме вины?
— Я… — Настя замолчала, подбирая слова. — Мне страшно. И в то же время я чувствую какое-то… освобождение. Как будто сбросила тяжелый рюкзак, который тащила годами.
— Это хороший знак, — кивнула Ирина. — Значит, ты все сделала правильно.
— Но что дальше? — Настя обвела взглядом кухню. — Мы пять лет были вместе. Я не представляю, как жить одной.
— А ты и не была одна эти пять лет? — мягко спросила Ирина. — Когда Миша уходил с друзьями, оставляя тебя с домашними делами? Когда он проводил выходные у матери, а ты работала? Когда он спал, пока ты готовила завтрак? Разве ты не была одна все это время?
Настя молчала. В словах подруги была горькая правда.
— Что мне делать, если он захочет вернуться? — наконец спросила она.
— А ты хочешь, чтобы он вернулся?
— Не знаю. Часть меня — да. Но только если он изменится.
— Люди не меняются по щелчку пальцев, Насть. Особенно если их всю жизнь убеждали, что они идеальны.
— То есть мне нужно подать на развод?
— Я этого не говорила, — Ирина покачала головой. — Только ты можешь решить, стоит ли бороться за ваши отношения. Но если борешься, то за настоящие отношения, а не за их иллюзию.
Настя задумчиво покрутила в руках чашку.
— Знаешь, мне кажется, что я все эти годы боролась одна. Я старалась быть хорошей женой, подстраивалась, прощала, терпела. А Миша… он просто жил, как ему удобно.
— Тогда, может, пора перестать бороться и начать жить так, как удобно тебе? — Ирина улыбнулась. — Ты сильная, красивая, умная женщина. У тебя отличная работа, своя квартира. Ты справишься.
— Страшно, — призналась Настя. — Как будто я за эти годы забыла, кто я без Миши.
— Значит, самое время вспомнить.
Прошла неделя. Миша звонил каждый день, но Настя не брала трубку. Она не была готова к разговору. Ей нужно было разобраться в себе.
На восьмой день раздался звонок в дверь. На пороге стоял Миша, осунувшийся, с темными кругами под глазами.
— Привет, — тихо сказал он. — Можно войти?
Настя молча отступила, пропуская его в квартиру. Они прошли на кухню и сели за стол, как чужие люди.
— Как ты? — спросил Миша, глядя куда-то мимо нее.
— Нормально, — Настя пожала плечами. — А ты?
— Паршиво, — он невесело усмехнулся. — Оказывается, жить с мамой в тридцать два — то еще удовольствие.
Настя промолчала. Ей не хотелось говорить о Нине Алексеевне.
— Настя, я… — Миша запнулся. — Я много думал о том, что ты сказала. О нас. Обо мне.
— И к каким выводам пришел? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Что я был неправ. Во многом, — он поднял на нее глаза. — Я действительно изменился после свадьбы. И не в лучшую сторону.
— Почему?
— Не знаю, — он покачал головой. — Может, потому что так проще? Ты всегда была такой… собранной, ответственной. Я привык, что ты обо всем позаботишься. О быте, о планах, о нашем будущем. А я… я просто плыл по течению.
— А твоя мама?
Миша вздохнул.
— Да, она тоже сыграла свою роль. Она постоянно говорила, что я должен быть «главой семьи», что ты должна быть «настоящей женой». А я… я слушал. Даже когда понимал, что это неправильно.
— И что теперь?
— Теперь я хочу попросить у тебя прощения. И второй шанс.
Настя задумчиво посмотрела на него.
— Миша, мне нужна не просто красивая речь. Мне нужны реальные перемены.
— Я знаю. И я готов меняться, — он подался вперед. — Я уже начал. Я устроился на подработку, чтобы вернуть тебе деньги за все те месяцы, когда ты одна платила по счетам. Я поговорил с мамой… это был тяжелый разговор. Она обиделась, но… это мой выбор, не ее.
Настя молчала, обдумывая его слова.
— Что конкретно ты сказал своей маме?
— Что она больше не будет вмешиваться в нашу жизнь. Что ее советы о том, какой должна быть жена, остались в прошлом веке. Что я больше не позволю ей влиять на наши отношения.
— И как она отреагировала?
— Как ты думаешь? — он горько усмехнулся. — Сказала, что я неблагодарный сын, что ты меня настроила против нее, что я еще пожалею. Обычный набор.
— И что ты почувствовал?
— Облегчение, — неожиданно признался Миша. — Как будто сбросил тяжелый груз. Я всю жизнь старался быть «хорошим сыном», соответствовать ее ожиданиям. И только сейчас понял, какой ценой.
Настя внимательно смотрела на него. В его глазах была искренность, которой она давно не видела.
— Миша, я не могу обещать, что мы снова будем вместе. Слишком много всего произошло. Мне нужно время.
— Я понимаю, — он кивнул. — Я не прошу тебя принимать решение прямо сейчас. Я просто хотел сказать, что… я осознал свои ошибки. И буду работать над собой, с тобой или без тебя.
— Почему ты так уверен, что сможешь измениться?
— Потому что эта неделя без тебя показала мне, что я могу потерять. И я не хочу этого, — он помолчал. — Знаешь, я каждый вечер готовил себе ужин, стирал свои вещи, убирал комнату. И постоянно думал: почему я не делал этого раньше? Почему считал, что это твоя обязанность?
Настя слабо улыбнулась.
— Лучше поздно, чем никогда, да?
— Да, — он тоже улыбнулся. — Настя, я не прошу тебя принять решение сейчас. Можно я просто иногда буду звонить? Может, мы могли бы встретиться через неделю, поговорить?
Настя задумалась. Часть ее хотела сказать «нет», захлопнуть эту дверь навсегда. Но другая часть видела в его глазах искреннее раскаяние.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Мы можем поговорить через неделю. Но я ничего не обещаю.
— Спасибо, — Миша выдохнул с облегчением. — Это больше, чем я заслуживаю.
***
Прошел месяц. Настя и Миша встречались несколько раз — в кафе, в парке, один раз сходили в кино. Как будто заново узнавали друг друга.
Миша действительно менялся. Он стал внимательнее, научился слушать, перестал перебивать. Он нашел дополнительную работу и начал возвращать деньги, которые Настя потратила на их общие нужды.
Но главное — он держал слово насчет своей матери. Нина Алексеевна несколько раз пыталась связаться с Настей, но Миша твердо пресекал эти попытки.
— Она должна уважать наше решение, — сказал он, когда мать в очередной раз попыталась «помирить» их. — Наши отношения — это только наше дело.
В один из вечеров они сидели в небольшом кафе недалеко от дома Насти. Миша рассказывал о своем новом проекте на работе, и в его глазах горел тот же энтузиазм, что и пять лет назад, когда они только познакомились.
— Ты изменился, — неожиданно сказала Настя, прерывая его рассказ.
— В хорошую сторону? — с надеждой спросил он.
— Да, — она кивнула. — Ты стал больше похож на того Мишу, в которого я влюбилась. Только… взрослее, что ли.
— Я много думал о нас, — он отложил вилку. — О том, как мы дошли до такой точки. И понял, что мне было проще плыть по течению, чем брать на себя ответственность. Проще слушать маму, чем формировать собственное мнение. Проще считать, что мне все должны, чем отдавать что-то взамен.
— И что изменилось?
— Я изменился, — просто ответил он. — Я понял, что могу потерять самое ценное, что у меня есть. Тебя.
Настя опустила глаза. За этот месяц она тоже многое переосмыслила. Она поняла, что тоже была не идеальна — слишком долго молчала, копила обиды, не говорила прямо о своих чувствах.
— Миша, я тоже допускала ошибки, — тихо сказала она. — Я должна была раньше сказать тебе, что меня не устраивает.
— Может, нам обоим нужно было пройти через это, чтобы понять, чего мы хотим?
Настя подняла глаза и встретилась с его взглядом. В нем была надежда, но не требование, не давление.
— Я скучаю по тебе, — признался Миша. — По нашему дому, по нашим вечерам. Но я пойму, если ты скажешь «нет».
Настя глубоко вздохнула.
— Я не готова сказать «да» или «нет». Мне нужно еще время. Но… я тоже скучаю.
Миша улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда-то заставила ее сердце биться чаще.
— Тогда, может, начнем с малого? — предложил он. — Я не прошу тебя снова жить вместе. Может, для начала я могу просто приходить в гости? Мы могли бы вместе готовить ужин, смотреть фильмы… Как раньше.
Настя задумалась. Она все еще боялась, что все вернется на круги своя, что Миша снова станет тем требовательным, равнодушным человеком, каким был последние годы. Но, с другой стороны, она видела его старания, его искреннее желание измениться.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Давай попробуем. Маленькими шагами.
Еще через месяц Настя стояла у окна своей кухни, наблюдая, как Миша возится с грилем на балконе. Он настоял на том, чтобы приготовить ужин, и сейчас колдовал над стейками, периодически заглядывая в рецепт на телефоне.
Эти два месяца были не простыми, но важными для них обоих. Они много говорили — о своих чувствах, страхах, ожиданиях. Миша рассказал, как всю жизнь пытался соответствовать ожиданиям матери, как боялся ее разочаровать. Настя призналась, что боялась конфликтов, поэтому молчала, когда нужно было говорить.
Они заново учились быть парой — но теперь на равных, с уважением к потребностям и границам друг друга.
— О чем задумалась? — Миша вошел на кухню, неся тарелку с готовыми стейками.
— О нас, — честно ответила Настя. — О том, как мы изменились.
— И какой вердикт? — он поставил тарелку на стол и подошел к ней.
— Положительный, — она улыбнулась. — Мне нравится то, что происходит между нами сейчас.
Миша осторожно взял ее за руку.
— Настя, я хочу задать тебе вопрос, — он выглядел серьезным. — Ты готова попробовать снова жить вместе?
Настя не отняла руку, но и не ответила сразу. Она обдумывала этот вопрос последние недели.
— Если ты не готова, я пойму, — быстро добавил Миша. — Мы можем продолжать встречаться, как сейчас.
— Я готова, — наконец сказала Настя. — Но у меня есть условия.
— Какие?
— Во-первых, мы делим все обязанности поровну. Уборка, готовка, покупки — все.
— Согласен, — кивнул Миша.
— Во-вторых, финансы. Мы оба вносим равный вклад в наш бюджет. Никаких «мужских» и «женских» денег.
— Разумно.
— В-третьих, твоя мама. Я не против, чтобы ты с ней общался, но она не вмешивается в наши отношения. Никаких непрошеных советов, никаких визитов без приглашения.
Миша немного помолчал, но затем решительно кивнул.
— Я поговорю с ней. Она должна уважать наши границы.
— И последнее, — Настя посмотрела ему в глаза. — Если что-то не устраивает — мы говорим об этом сразу. Никаких обид, никакого молчания.
— Это правило для нас обоих, — улыбнулся Миша. — Я согласен на все условия. А у тебя есть еще?
— Да, — неожиданно серьезно сказала Настя. — Самое главное: никто из нас не имеет права указывать другому, какие эмоции испытывать. Ни «жена не имеет права на плохое настроение», ни «муж должен быть сильным и не показывать слабость». Мы оба имеем право на любые чувства.
Миша кивнул.
— Я запомню это навсегда, обещаю, — он притянул ее к себе. — Я люблю тебя, Настя. И я не хочу снова потерять то, что мы имеем.
— Я тоже, — тихо ответила она, обнимая его.
Настя не знала, что ждет их впереди. Она не была наивной и понимала, что одно решение не исправит всех проблем. Им обоим предстояло много работы — над собой, над отношениями, над преодолением старых обид и формированием новых привычек.
Но сейчас, глядя в глаза мужа, она чувствовала, что они на правильном пути. Не потому, что он изменился ради нее или она простила его ради сохранения семьи. А потому что они оба выросли и осознали: настоящие отношения строятся на взаимном уважении, равенстве и свободе быть собой.
И кто знает — может, спустя еще пять лет они будут вспоминать этот кризис как поворотный момент, который сделал их брак крепче. А может, их пути разойдутся. Но сейчас Настя была уверена в одном: она больше никогда не будет молчать, когда ей говорят, что жена не имеет права на плохое настроение.