«Милый, ты когда освободишься? Я уже заждалась…» — сообщение, которое всё разрушило
«Ты меня совсем не любишь», – жаловался Саша. И, наверное, был прав.
Олеся обманула мужа. Точнее, тогда он был ещё не муж, а надоедливый поклонник с третьего курса. Она сама вызвалась курировать перваков, и он ещё тогда смотрел на неё дурацкими влюблёнными глазами, и все три последующих года преследовал её. Девчонки смеялись над Олесей, а она не воспринимала парней младше как мужчин в принципе. И на свадьбе тоже потом смеялись.
-Ну вот, мы же тебе говорили!
Мама этот выбор не одобрила: по мнению мамы, её умная дочь могла бы найти партию и получше. Только вот мама не знала, что внутри у Олеси билось ещё одно сердце, а так как Олеся выросла без отца, своему ребёнку она этого не хотела.
Олеся и правда была умной. Свободно говорила на французском, английском и испанском, могла рассуждать о сверхчеловеке Ницше и экзистенциализме Сартра, знала столицы всех стран и ещё много чего знала. Сашу это раздражало: хотя он тоже получил диплом о высшем образовании, поддерживать высокоинтеллектуальные беседы не мог. А ещё он помнил того, кто вёл с ней эти беседы – кареглазого испанца, который приехал посмотреть Сибирь и похитил сердце Олеси. На самом деле не только её сердце, но Саша об этом не знал – к счастью, Олеся и сама была кареглазой, смуглой и темноволосой, словно испанка, поэтому никого не удивляло, что и сын у неё был таким же.
-Достала со своим Ницше! – кричал Саша. – Лучше бы турецкие сериалы смотрела, как все нормальные жёны!
Назло Саше Олеся взялась учить турецкий – ей легко давались языки.
-Это ты специально! – кричал Саша. – Будешь теперь переписываться с турками, да?
Он был страшно ревнивым. Они часто ругались, а сын в такие моменты всегда прятался под столом и зажимал уши ладошками. Олеся считала, что где-то в глубине души Саша знает, что сын ему не сын и оттого бесится. Она мечтала, что однажды Альваро вернётся и найдёт её, и тогда не нужно будет жить эту чужую жизнь, в которой она – жена ревнивого и глупого мерчандайзера. Потому что всё должно было быть иначе: она должна была жить с Альваро в Испании. Они бы вместе работали в университете, а сына бы звали не Виктор, а Хьюго. Вечерами они бы сидели на открытой веранде и вели беседы об искусстве и философии.
Она собиралась сказать Альваро о беременности. В тот зимний день они должны были встретиться в парке. Приближался Новый год, и Альваро был восхищен снегом, морозами и сверкающими ёлками, которые расставили по всему городу. Олеся бегала на свидания в пальто и осенних батальонах: не хотела, чтобы Альваро видел её в пуховике и зимних сапогах. Она мёрзла напротив фонтана, который зимой покрывался толстым слоем снега, и слушала новогодние песни, переступая с ноги на ногу – скоро она уже перестала чувствовать пальцы ног. Олеся ждала и ждала. А он не пришёл. Она так и не узнала, что же произошло – попал в аварию, разлюбил её, или, может, заболел… Больше они не виделись. И пришлось Олесе прийти к Саше в общежитие и остаться там до утра, а потом соврать, что ребёнок его. Поэтому она теперь греет котлеты и затыкает ватой промёрзшие окна вместо того, чтобы есть устриц на балконе, подставляя лицо тёплому ветру.
-Ты меня совсем не любишь, – жаловался Саша.
И, наверное, был прав. Олеся любила Альваро и будет любить его всю оставшуюся жизнь.
Сначала Олесе просто стало сложно подниматься пешком на пятый этаж. Она решила, что это последствия короны, которой вся семья переболела осенью. Но вскоре появились и другие странные признаки того, что с ней не всё в порядке: головокружения, носовые кровотечения, онемение пальцев рук. Она ничего не сказала Саше и пошла к врачу. После нескольких обследований был озвучен диагноз. Олесе хотелось зажмуриться и заткнуть уши, чтобы ничего не слышать. Белые больничные стены сливались с белым халатом доктора и её бледной кожей. Отчаянье проникало в каждую клеточку её тела. Солёные ручейки стекали по щекам, обветренные губы щипало.
-Сколько мне осталось? – глухо спросила она.
-Не надо так, – сказал доктор. – Вас ждёт долгий и сложный путь, но вы поправитесь.
Она лежала под тёплым одеялом из верблюжьей шерсти, доставшееся ей от бабушки. Зашторенные окна не пускали тусклый зимний свет, и лишь упрямый ледяной ветер сердито пробивался сквозь пластиковые окна, которые первоначально были поставлены неправильно, и Олеся прятала нос в своём одеяльем царстве. На ёлке в углу комнаты мерцали отблеском блестящие шары, превращаясь в температурном бреду в злые глаза диких зверей. В её мечтах Альваро появлялся верхом на коне с мечом в руках и разгонял зверей, спасая её от страшной пасти болезни.
Она закрывала глаза и представляла Альваро – его улыбку, голос, обещания, которые он так и не сдержал. Но когда она открывала глаза, перед ней был Саша – усталый, но терпеливый, держащий её за руку во время химиотерапии, рассказывающий ей смешные истории, когда Олесе было трудно говорить. Когда её тошнило, он молча приносил влажное полотенце и гладил её по спине, пока приступ не проходил.
-Хочешь, я почитаю тебе Ницше? – предлагал он.
Но Олеся больше не любила философию. Она любила её только потому, что Альваро преподавал её в испанском университете. Но болезнь вытравливала из её сердца его следы, так что Ницше стал для Олеси пустым звуком.
-Почитай Стругацких, – просила она.
Саша всегда любил Стругацких, а она высмеивала его. Теперь она готова была перейти на его сторону. Саша читал ей, а Олеся плакала и смеялась – оказалось, что фантастика может быть куда глубже, чем философия.
Врач оказался прав – болезнь отступила. А вместе с ней и любовь к Альваро. Олеся его забыла. Не из-за болезни, а потому, что поняла: никто не будет её любить так, как Саша. Он стал её спасителем, рыцарем на белом коне. Только вот оказалось поздно.
Олеся ждала мужа на ресепшен в больнице, пока он оплачивал счёт. Его телефон лежал рядом на скамье. С номера «Олег газель» пришло сообщение: «Милый, ты когда освободишься? Вы долго ещё в больнице? Я уже заждалась». Следом пришла фотография, но её содержание по всплывшему сообщению нельзя было увидеть. Скорее всего, девушку звали Ольга, Саша упоминал какую-то клиентку с таким именем. И как банально назвать ее Олегом…
Олеся словно превратилась в статую. Она не могла пошевелиться и не могла дышать. Боль, незнакомая ей прежде, наполнила грудь. Он ведь спас её, пытался помочь. Почему тогда? Почему? Надо было спросить. Сказать ему, что она видела сообщение. Но Олеся нажала на кнопку, чтобы экран погас, прикрыла глаза и облокотилась на стенку. Если она смогла победить болезнь, победит и это. Саша её муж. И она его никуда не отпустит.