Стоило появиться бывшей — и он забыл про меня: Сначала умолял её помочь с младенцем, а потом вернулся к женщине, которая их бросила
«Кто это был с тобой в кафе?» — спросила Кристина, не желая играть в кошки-мышки.
— Зачем ты с ней встречался, Рома? Где ты ее нашел?
— Я ее не искал. Она объявилась сама. Написала мне на днях. Мы говорили только о ребенке! Она… она просто хотела увидеть Никиту, — пробормотал он, нервно поправляя часы на руке.
***
Кристина чувствовала, как у нее дергается глаз.
Ладно бы просто дергался, так ведь еще и пульсирует, отсчитывая секунды до неминуемого нервного срыва. Нет, она, конечно, не против, что начальник пришел на работу с ребенком…. Наоборот, она обожает детей! Ее Данька, пятилетний вихрь энергии, был ее смыслом жизни. Но этот ужасный концерт, этот ультразвук, доносившийся из кабинета Романа Андреевича, уже довел ее до ручки. Начальник с ребенком явно не справляется!
Роман Андреевич, обычно гладко выбритый, одетый с иголочки, словом, эталон офисной респектабельности, сегодня был похож на человека, которого только что вытащили из центрифуги стиральной машинки. Он метался по своему просторному кабинету, укачивая младенца, но тот никак не хотел успокаиваться. Роман к такому не было готов. Он сам бы сейчас с удовольствием так же заорал.
— Роман Андреевич, может, вам нужна какая-то помощь? — рискнула спросить Кристина, осторожно постучав в приоткрытую дверь. Вдруг, не дай бог, у него там что-то экстраординарное, требующее срочного вмешательства более опытных родителей.
Начальник обернулся, и у Кристины чуть челюсть не отвисла.
Обычно он был воплощением уверенности, но сейчас больше напоминал зомби. Мешки под глазами… Выражение ужаса на лица… Галстук завязан настолько криво, что раньше Кристине такое казалось просто невозможным.
— Кристина… Ох, спасибо тебе огромное за предложение, — прохрипел он, — Никита сегодня… в ударе. Всю ночь не спал. Все утро я его уложить не могу. Он-то хоть потом поспит, а мне еще заказчика встречать…
Фирма у них небольшая, с прибылью сейчас туго, поэтому нет ничего удивительного в том, что Роман не нанял няню.
“В ударе? Да он уже дышать нормально не может от крика. Надо же было додуматься притащить младенца в офис, хотя, наверное, его не с кем оставить”, — мысленно ворчала Кристина, но вслух, с показной доброжелательностью, проговорила:
— Давайте я его подержу. Может, ему просто не хватает маминых рук.
Роман Андреевич посмотрел на нее с таки-и-им сомнением:
— Вы… вы уверены, Кристина? Он… он может… Вдруг у вас не получится. Он может…
— Да что он может сделать? — усмехнулась Кристина, — Даня меня так натаскал, что я меняю подгузники с закрытыми глазами и пою колыбельные шепотом, не сбиваясь с дыхания.
Хоть и с сомнениями, но с явным облегчением Роман Андреевич передал ей плачущего младенца. Кристина осторожно взяла Никиту на руки, плотнее прижала к себе и начала тихонько укачивать, нашептывая что-то неразборчивое, но успокаивающее.
— Так, так, тише, тише, малыш, — шептала она, — Все хорошо. Мама рядом… ну, хорошая тетя рядом. Тетя Кристина рядом. Все будет хорошо. Тссс… Не плачь. Только не плачь.
Она напевала колыбельную, которой когда-то убаюкивала сына.
И, о чудо! Как по мановению волшебной палочки, Никита затих. Он продолжал всхлипывать, но, по крайней мере, истошно кричать и плакать перестал. Роман Андреевич, казалось, забыл, как дышать.
— Как… как вы это сделали, Кристина? — благоговейно прошептал он, будто боясь спугнуть драгоценную тишину.
— Секреты материнства, Роман Андреевич, — улыбнулась Кристина, чувствуя себя немного волшебницей, — Но вообще, мне кажется, он просто голодный. Давно ели?
Роман Андреевич побледнел:
— Я… честно говоря, совсем забыл. В этой суматохе…
Следующие полчаса прошли в атмосфере импровизации.
Кристина, как опытная мама, нашла в огромной сумке Романа Андреевича полупустую бутылочку с детской смесью, умудрилась разогреть ее в микроволновке, предназначенной для разогрева офисных обедов, и терпеливо объясняла Роману, как правильно держать бутылочку под углом и следить, чтобы Никита не захлебнулся.
— Вот видите, Роман Андреевич, — улыбнулась она, наблюдая, как Никита жадно причмокивает, — Все дело в правильной технике и капельке материнской интуиции! Ну и, конечно, в том, чтобы вовремя покормить ребенка.
— Да-да, я совсем ничего не понимаю в детях… Вероника ушла, а я не знаю, за что хвататься. Вот, пришлось привезти его на работу. Ужас? — спросил он и сам ответил, — Ужас. Ребенок дома должен быть. С мамой.
Спрашивать, куда девалась Вероника, Кристина не захотела — зачем давить на больное? Все в курсе, что Вероника, дама Романа, особа эксцентричная, все вообще были удивлены, что она стала мамой, ее в этой роли не представить, но, как оказалось, ненадолго стала.
С того дня в офисной жизни многое изменилось.
Роман Андреевич продолжал приводить Никиту на работу — просто потому, что ему совершенно некуда было деваться. Няню искать долго, да и дорого, не оставишь же младенца одного. Но теперь на работе у Романа появилась подмога. В лице Кристины он обрел своего личного ангела-хранителя, консультанта по вопросам воспитания детей, психолога и просто хорошего друга. Она регулярно заглядывала к нему в кабинет, чтобы проверить, все ли в порядке, давала материнские советы, подсказывала, какую музыку включить, чтобы Никита спокойно заснул, и даже время от времени брала его на прогулку в ближайший парк во время обеда, чтобы Роман мог спокойно поесть и немного прийти в себя.
Постепенно они сблизились.
Роман начал рассказывать ей о своей жизни, о себе, о друзьях, о родителях. И, конечно, о Веронике, матери Никиты, которая внезапно решила, что материнство — “совершенно не ее стезя”, и просто укатила в закат, оставив его один на один с орущим младенцем на руках.
— Она даже не звонит, Кристина, — с болью говорил он, — Ни разу, понимаешь? Ни разу не поинтересовалась, как там Никита, как он себя чувствует, как растет. Просто… просто ушла. Не спрашивает про сына. Не спрашивает, как я все это пережил. Я знал, что она не ангел, но я не думал, что она настолько жестокая… Оказывается, она даже сына своего совсем не любит.
Кристина слушала его, сочувствовала, пыталась поддержать. Ей было искренне жаль Романа и маленького Никиту, который, несмотря на ее заботу, все равно нуждался в материнской любви. Да и понимала она, что это такое — остаться одной. Ее бывший поступил примерно так же, как Вероника.
Их общение постепенно переросло в нечто большее. Они стали проводить вечера вместе. Однажды, после особенно душевного вечера, когда Даня и Никита уснули в машине на обратном пути, забавно посапывая, Роман неожиданно для самого себя предложил Кристине переехать к нему.
— Ты… ты так замечательно управляешься с Никитой, — сказал он, запинаясь, — А я с Даней общий язык нашел. Мне кажется, мы… мы могли бы стать настоящей семьей.
Кристина, немного подумав, согласилась, практически не колеблясь.
Она его уже любила.
Они стали жить вместе, как настоящая семья. Кристина заботилась о Никите, как о собственном ребенке. Купала его, кормила, лечила от простуды и ставила компрессы, когда у него поднималась температура. От Никиты никогда не скрывали, что она не настоящая мама, но он к ней тянулся, потому маму она заменила.
Рома часто говорил, что Кристина — лучшая женщина на свете.
Но все это оказалось очень шатким.
Однажды Кристина совершенно случайно увидела, как Рома обедает в кафе с какой-то женщиной. Сначала она не обратила на них особого внимания, но потом, когда женщина повернулась к ней лицом, Кристина узнала ее. Вероника. Мать Никиты.
Она не стала подходить к ним, устраивать сцену или задавать глупые вопросы. Просто отошла в сторону, дождалась, пока Рома выйдет из кафе, и поймала его уже у машины.
— Рома, — окликнула она его.
Испугался.
Это прям видно.
— Кристина? Что ты здесь делаешь?
— Кто это был с тобой в кафе? — спросила Кристина, не желая играть в кошки-мышки.
Она знала, кто. Но еще ей хотелось узнать, попытается Рома соврать или нет. Если скажет правду, то, значит, встречался с Вероникой из-за сына. Если начнет выкручиваться, то между ними точно что-то есть.
Он замялся, но не солгал.
— Это… Вероника.
Теперь Кристина перешла к самому интересному.
— Зачем ты с ней встречался, Рома? Где ты ее нашел?
— Я ее не искал. Она объявилась сама. Написала мне на днях. Мы говорили только о ребенке! Она… она просто хотела увидеть Никиту, — пробормотал он, нервно поправляя часы на руке.
Кристина усмехнулась, но в ее усмешке не было ничего веселого.
— Увидеть Никиту? Правда? Сейчас? Он же ее даже не знает! Он знает, что я ему не родная мать, но Веронику он видел только на фотографиях. Не напомнишь, сколько ему было месяцев, когда она сбежала?
— Она все равно его мать, Кристина, — сказал Рома, — Она имеет полное право видеться со своим сыном.
— Где ее все это время носило?? Полное право она имеет!
— Крис, ну мне самому это не нравится, — сказал он, — Но она его мать. Родная и официальная. Если не соглашусь так, она пойдет в суд и может вообще у нас ребенка забрать.
— После всего, что сделала?
— Кто его знает? Не вижу ничего такого, что она будет приходить к Никите. Никита тебя любит, но маму он тоже захочет узнать. Не сейчас, так потом бы стал ее искать. Давай все сделаем по-человечески.
С того дня Вероника стала все чаще появляться в их доме.
Сначала это были редкие, короткие визиты, потом они стали более регулярными и продолжительными. Никита поначалу ее сторонился, хоть мама, хоть нет, а для него это незнакомая женщина, но Вероника умела быть милой, когда хотела. Поэтому вскоре Никита начал видеть в ней маму.
Кристина с болью в сердце наблюдала за происходящим.
Она видела, как Никита тянется к Веронике, как та постепенно занимает ее место в его жизни, как рушится то, что они выстраивали.
Но это были цветочки.
Потому что потом Роман признался. Нервным таким голосочком произнес:
— Кристина, мне нужно… подойди, пожалуйста.
Кристина уже знала, что он скажет. Она чувствовала это последние несколько недель.
— Я… я все еще люблю Веронику, — потупился он, — Да, я знаю, какая она. Ее не переделать. Да, она бросила меня, сына… Но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу без нее жить. Я знаю, что это подло и несправедливо по отношению к тебе, но… ты должна меня понять. Сердцу не прикажешь. Когда я ее снова увидел, я уже знал, что любовь не прошла. Прости.
Так закончилась их короткая сказка.
— Что будет с Никитой? — спросила она, — С нами? Я хоть ему и не мать, но я его растила. И что теперь?
— Мы… мы с Вероникой будем воспитывать его сами, — ответил Рома, — Он тянется к ней, к родной маме. С нами ему будет лучше. Гены никуда не денешь. Он чувствует, что вот она ему родная…
А Кристина? Что же будет с ней? Она, получается, больше не нужна. Она была всего лишь временной заменой, удобной няней, которая помогла Роме пережить трудный период в его жизни, эдакий пластырь, который можно снять. Теперь, когда появилась Вероника, пластырь уже не нужен.
Кристина, забрав Даню, вернулась в свою старую квартиру, уволилась с работы, чтобы не видеть Рому, и постаралась начать все сначала. Она изредка навещала Никиту. Он всегда был рад ее видеть, но она чувствовала, что он постепенно отдаляется от нее. У него появилась настоящая мама, которая теперь всегда была рядом.
Однажды, когда Кристина пришла навестить Никиту, он посмотрел на нее своими глазищами и спросил:
— Вероника — моя мама. Кристина, а ты мне кто?
Кристина замерла, не зная, что ответить. А кто она?
— Я… я твой друг, Никита, — сказала она, не придумав ничего получше.
Она ушла, и ей казалось, что она оставила часть своего сердца в этом доме.
Но жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Кристина нашла новую работу и даже начала ходить на свидания. Правда, ни один мужчина не мог сравниться с Ромой, но она старалась не думать об этом, его в ее жизни больше не будет, даже если сам попросится.
Однажды, совершенно неожиданно, она встретила его в супермаркете. Он был с Вероникой и Никитой. Никита, увидев Кристину, радостно подбежал к ней, обнял за ногу и, хихикая, закричал:
— Кристина, смотри, мама купила мне нового динозавра! Он такой большой и страшный!
Кристина посмотрела на Веронику.
— Приятно было снова увидеть тебя, Кристина, — сказала Вероника, — Спасибо, что побыла няней для моего сына, но теперь у нас все хорошо.
Кристина улыбнулась, не подала виду, насколько ей все это неприятно, и пошла дальше, к кассе. Она понимала, что Вероника права. У них все хорошо. Они — семья. А она… ее семья — это Даня.
— Мам, можно на батуты зайдем? — потянул ее за руку Даня, прерывая ее грустные размышления, когда они вышли из магазина.
Кристина вытерла слезы.
— Конечно, пойдем! — сказала она.
***
Однажды вечером ей позвонил Рома.
— Кристина, привет. Как дела?
— Нормально, — ответила она, — Что тебе нужно?
— Я… я просто хотел узнать, как у вас дела. Как Даня?
— У нас все хорошо. А у вас? Как Никита? Как Вероника?
Он что, всхлипывает?
— Не очень, — глухо ответил Рома, которого она когда-то так сильно любила, — Вероника… Недолго она продержалась в роли мамы. Честно говоря, я понятия не имею, где она сейчас. Но я так скучаю… Крис, а ты не хочешь зайти ненадолго к нам?
Нет, простить его невозможно.
— Мне жаль, Ром, но я не могу тебе помочь.
— Я знаю… Просто хотел сказать, что, наверное, люди не меняются, да? Глупо было снова ей поверить. А я поверил… Потому что любил. Надеюсь, ты понимаешь. Если бы можно было что-то вернуть…
— Нельзя, — отрезала она.
На том и сбросила звонок.
Странно, но Кристина даже сейчас продолжала верить в любовь. Она надеялась, что встретит человека, с которым все будет по-другому. И тогда, возможно, она сможет забыть о Романе и Веронике и о том, что они сделали с ее жизнью. А пока у нее есть ради кого жить.