«Ваша дочь не слышит»: после этих слов врача я сразу вспомнила свою одноклассницу и поняла, за что мне все это
«Да за что мне такое наказание! – завела свою волынку мать. – Что же за дочь мне досталась…»
-Ваша дочь не слышит.
Эти слова гудели у Кати в голове, словно звучали из рупора, как в каком-нибудь кошмаре, когда идёшь по тёмному коридору среди мигающих лампочек и слышишь: «Внимание всем! Пожарная эвакуация!».
Только из жизни нельзя эвакуироваться. И проснуться нельзя. Всё это реальность. Её дочь не слышит. Глухая. И всегда будет такой. А ведь они только собрались идти в сад! И что теперь делать? Непонятно…
Врач что-то говорил про аппараты, но Катя его не слышала. В памяти всплывала глухонемая баба Глаша, папина бабушка, к которой Катю отправляли в детстве и которая порола Катю шнуром от кипятильника. А ещё – Марина. Одноклассница со слуховым аппаратом. Катя, как увидела тогда у неё этот аппарат, так испугалась. Ей казалось, что глухота заразна. И Марину она возненавидела: специально роняла её вещи, когда проходила мимо её парты, обзывала, кидалась в неё грязной меловой тряпкой, прятала сменку… Был один вообще стыдный случай, уже в средней школе – Катя тогда «искупала» куртку Марины в унитазе. Родители Марины пожаловались классухе, та устроила скандал и вызвала Катиных родителей в школу.
-Да за что мне наказание такое! – как обычно, произнесла мать.
Катя всегда была её наказанием, что бы она ни делала. Вот Степан – того мама просто боготворила. Не ругала его за прогулы и за двойки, и даже когда он деньги у неё таскал, делала вид, что просто их потёрла.
С Кати был другой спрос. И тогда мама месяц не выпускала её гулять и лишила дня рождения. Марину после этого Катя ещё больше возненавидела и до девятого класса, пока та не ушла, устраивала подлянки уже втихую, подговаривая подружек, и даже платила за это Петьке Смирнову. Сейчас вспоминать про это было стыдно. И больно. Потому что с аппаратом теперь будет ходить её дочь. И кто-то так же будет травить её, как травила Марину Катя.
-Это судьба меня наказала, – сказала Катя мужу со слезами.
-Глупости не говори!
Стас был простой и приземлённый, не верил ни в карму, ни в высшие силы. Верил только в себя – работал, выплачивал ипотеку, любил Катю и дочь Полину. Обсуждать с ним подобное было бесполезно. И Катя решила: она должна найти Марину и попросить у неё прощение. Тогда, может, Полина снова станет слышать. И никто не будет её обижать.
Как найти Марину, она не знала. Поэтому позвонила маме.
-Мам… Помнишь, у нас девочка училась глухая… Марина Соболева. Не знаешь, куда она потом пошла учиться?
-Да мне откуда знать? – рассердилась мама. – Что за вопросы такие тупые? Будто не знаешь, что не до этого мне сейчас.
Не до этого маме было потому, что Степан совсем слетел с катушек. Это Катя так называла, мама говорила, что мальчик ищет себя. Она делала вид, будто не понимает, что с ним происходит и почему он тащит из дома не только деньги, но и вещи. Нет, мама пыталась его лечить, даже клинику нашла, но Степан сбежал оттуда через три дня.
-Мам… У Полины тугоухость. Врач сказал, что она ничего не слышит.
-И что?
В голосе мамы не было ни сочувствия, ни хоть какого-то сожаления. Плевать ей на Полину, как и на саму Катю.
-Ладно. Сама разберусь.
Катя принялась писать всем одноклассникам – кто-то же должен был что-то знать про Марину. Помогла девочка, с которой Катя практически не общалась в школе – та была застенчивая и избегала тусовок. С Мариной она не общалась, но знала, что та работает дизайнером в сети ресторанов – случайно встретила её в кафе, перекинулась парой фраз.
-Она замуж вышла. И теперь Попова.
По фамилии Попова Катя быстро нашла одноклассницу. Хотела написать ей сообщение, но решила, что этого мало. Надо встретиться и сказать всё в лицо. Но как написать об этом, Катя не знала. Она смотрела на спящую дочь и придумывала фразы, но все казались ей неправильными.
Позвонила мама.
-Катя, беда! Степана увезли в больницу.
-Передозировка? – устало спросила Катя.
-Что ты такое говоришь! Он болеет. Наверное, стоматологи заразили, больше некому. Я пошла в прокуратуру, а ты увези ему вещи. Одежду, посуду, гигиеническое… Список пришлю.
-Чем болеет? – не поняла Катя.
Мама долго молчала. Боялась произнести вслух. И тут Катя догадалась.
-Вич???
Кате и самой было страшно сказать. Они вообще не использовали всех этих слов, когда говорили о Степане, словно если не говорить – ничего и нет.
Мама всхлипнула.
-Я не поеду, – отрезала Катя. – У меня Полина. Вдруг я заражусь?
-Это не передаётся по воздуху! – рассердилась мама. – Глупости не говори. Адрес и список сейчас отправлю.
-Я не поеду.
Катю сковал ужас. Она не обманывала маму – и правда боялась заразиться. Брата она не то, что не любила, просто устала от его выходок. И тем более теперь.
-Да за что мне такое наказание! – завела свою волынку мать. – Что же за дочь мне досталась…
Катя бросила трубку. И быстро написала Марине.
«Привет. Это Катя, мы учились вместе. Мне очень нужно с тобой поговорить. Я понимаю, что у тебя есть все права мне отказать, но очень тебя прошу – давай встретимся».
Даже не перечитывая, она отправила сообщение и закрыла ноутбук.
Марина ответила в тот же день. Встретиться отказалась. Вежливо, но твёрдо. И тогда Катя написала:
«Ладно, я понимаю. Просто я думала, что лучше это сделать, глядя в глаза. Я хочу попросить у тебя прощение за то, что травила тебя в школе. Я была такой глупой. Мне очень стыдно сейчас. Если бы я могла вернуться назад, я бы никогда так не поступила. Прости меня».
В ответ пришло лишь одно слово:
«Ок».
Катя смотрела на него и не чувствовала того успокоения, которое так искала. Не сможет это «Ок» защитить Полину.
Катя страшно боялась слухового аппарата, а вот Стас относился к этому спокойно, и даже сам возил Полину по больницам. Катя была ему благодарна – у неё совсем не было сил. Мама с ней вообще перестала разговаривать, хотя сам Степан звонил: у него внезапно открылась чакра хорошего брата, и он просил у Кати прощение за всё и звал приехать навестить его. Катя спрашивала про прогнозы лечения, они были вполне оптимистичные, так что умирать брат не собирался. А значит, и ехать к нему не надо – Катя всё ещё боялась заразиться.
На первой же прогулке слуховой аппарат заметили подружки Полины.
-Это что у неё такое?
Девочки во дворе все были старше и всегда с удовольствием водились с Полиной. Катя, наученная психологом, к которому сходила, объяснила девочкам, что это аппарат, который помогает Полине слышать, что это как очки для зрения, ничего страшного в этом нет. Сначала Кате показалось, что она напрасно переживала: девочки, как и раньше, водились с Полиной, но на следующий день главная подружка Рита отказалась принимать участие в общей игре.
-Вдруг это заразно, – с умным видом сообщила она.
Сердце у Кати сжалось. За что это её дочери? Неужели за ту детскую глупость? Но ведь она ничего не понимала и просто боялась…
Как боится сейчас. Можно ли сделать что-то с этим иррациональным страхом? Наверное, нельзя… Или можно?
Вечером Катя спросила у мужа:
-Когда у тебя следующий выходной?
-В среду. А что?
-Хочу съездить к Степану…
Она боялась, что муж как-то это прокомментирует. Но он только кивнул.
-Хорошо. Я посижу с Полиной. Хочешь, можем вместе съездить?
-В другой раз, – мягко ответила Катя. – Мне надо самой сначала…
Степан был искренне ей рад. Он изменился, она давно не видела его в таком ясном сознании.
-Скоро выпишут, – сказал брат. – Лечиться можно будет дома дальше. Мне хорошо помогает, врачи говорят, что я в рубашке родился. Когда меня привезли, думали – не жилец. А я вон как…
Он улыбался. Смотрел на Катю тем мальчишечьим взглядом, который она уже и забыла. Но за руку не брал – чувствовал Катин страх. Она сама взяла Степана за руку. И даже обняла.
-Выздоравливай, – прошептала Катя. – Ты нам нужен.
По дороге домой она позвонила маме. Мама, как обычно, её отругала. А потом расплакалась.
-Мне так страшно, – призналась мама. – Это я во всём виновата, да?
-Нет, – ответила Катя, и впервые в жизни она говорила вполне искренне. – Просто так вышло. Всё будет хорошо, мам!
Хорошо бывает по-разному. Иногда простое «Ок» – это уже хорошо. Катя это сейчас понимала.