Каждое утро начиналось с маминых жалоб, а потом… «Мама… Как ты могла?! Я знаю, что ты сняла деньги!»
Мама… Как ты могла?! Я знаю, что ты сняла деньги!
Каждый день у Марины начинался с привычного звонка с жалобами, нытьём, недовольством жизнью и рабой врачей. Тамара Ивановна, ее мать, жаловалась на боль, на то, что ходить трудно, на неумелых специалистов, которые всё сделали плохо. Марина слушала, кивала, вздыхала, жалела маму… И переводила деньги, словно это был непременный ритуал и ее непосредственная обязанность показать себя как любящая и внимательная дочь.
Марина выросла без отца, и Тамара Ивановна часто говорила о том, как тяжело было ей, матери-одиночке.
— Я тебя одна воспитала, ты уж меня в старости не бросай, — наставляла она.
— Мам, как я могу тебя бросить? — у Марины не укладывалось такое в голове.
Когда случилась неприятность — доктор сказал Тамаре Ивановне, что коленный сустав надо менять, Марина сразу предложила:
— Давай делать срочно и за деньги.
— Ну вот еще! Жена олигарха нашлась! — прищурилась Тамара Ивановна.
— Дима пока только мой жених, и он вовсе не олигарх, — покраснела Марина.
— И я о том! Деньги прибереги, у меня в квартире ремонт пора делать! А операцию мне пусть по квоте делают! Зря, что ли, я столько лет, как порядочная гражданка платила налоги?!
Тамара Ивановна собрала все документы, анализы и дождалась квоты. Правда, Марина выложила солидную сумму на платную палату и вознаграждение доктору и медсестрам (так сказала мама, мол, положено благодарить).
— Все равно получилось дешевле, чем без квоты! — радовалась Тамара Ивановна. — Правда, мне в ванну совсем не залезть теперь… Нога не сгибается. Надо мне в ванной ремонт делать, душевую ставить…
Так начался ремонт у мамы в квартире. Марина получала неплохие деньги, но накопить себе на будущее не получалось: все уходило на маму. Живя у Димы, любящая дочь сначала отремонтировала для мамы ванную, потом спальню, потом и до кухни дошли.
— Все хорошо, но мне надо посудомойку! И печку двухъярусную. И… — Тамара Ивановна смотрела на проект кухни и удивлялась, почему в нем нет места для посудомойки и желаемой техники.
— У вас кухня небольшая, посудомойка вряд ли поместится.
— Да вообще, мам, к чему тебе такая техника? Одну тарелку же сможешь помыть руками!
— Я всегда мечтала о посудомойке! И холодильник хочу, как в рекламе! Чтобы можно было делать свежевыжатый сок прямо в нем! И духовку мне надо профессиональную! И фурнитуру хорошую!
— Хорошо, я переделаю макет и смету, — кинул дизайнер от студии кухонь. Тамара Ивановна радовалась, что можно сэкономить на проекте… Но вот на воплощении проекта сэкономить не удалось. То, что понравилось Тамаре Ивановне, было так дорого, что Марина схватилась за голову.
— Мама… Я не потяну.
— Что же мне, кредит брать?!
— Не знаю. Давай откажемся от затеи с этим всем… Уберем лишнее, сделаем фурнитуру попроще, столешницу сделаем искусственную. Она по внешнему виду не отличается!
— Еще как отличается! Ты пока молодая, глупая! Вот поживешь с мое и начнешь ценить хорошие качественные вещи.
После долгих разговоров, обид и убеждений было принято решение, пока отложить покупку дорогой техники и сделать только самое необходимое. Марина потратила все, что у нее было, отложив покупку машины, о которой так давно мечтала.
Так прошел год после операции мамы. Год, наполненный переживаниями, тратами и бесконечными жалобами Тамары Ивановны.
— Нога снова болит, — сказала мать в один из вечерних звонков. — Я сама уже не понимаю, как это возможно! По всем срокам я должна бегать! А мне с костылями едва удается шевелиться.
Марина и сама видела, что мама хромает и корчится от боли. Ее очень беспокоило это, и она предложила сходить к хорошему врачу на обследование.
— В общем, была я на приеме у твоего хваленого хирурга… — таинственно начала мать.
— И?
— Нужно делать новую операцию. И только платно, бесплатное делают плохо!
Марина так и села.
— Мой протез попался бракованный. Его надо убирать и ставить новый.
— Ох…
— Квоту я ждать не буду. Хватит с меня. Уже однажды сэкономила… — сказала Тамара Ивановна.
— Я поняла, мама, — ответила Марина вздыхая. — Буду откладывать.
— Доктор сказал, что все это срочно! Иначе будет хуже! — настаивала мать. — Я не хочу ждать.
— Мам, придется подождать. Мне обещали премию, но я не миллионер. — Марина совсем расстроилась.
— Хорошо, я подожду. Главное, чтобы врач был хороший.
Марина открыла вклад и начала копить. Она понимала, что иначе не выйдет.
Дима сделал предложение Марине за семейным ужином. Он подарил ей кольцо и посмотрел на невесту, ожидая ответа. Но дочку опередила будущая теща.
— Даже не думай сейчас соглашаться, — сказала мать. — Денег у вас нет.
Дима уставился на Тамару Ивановну.
— Мы подождём, мама, не волнуйся, — сказала Марина, обнимая жениха. — Сначала накопим, потом свадьбу устроим.
— Накопления нельзя трогать! — повторила мать. — Пока мне не сделают повторную операцию, ни о каком празднике речи быть не может.
Марина повесила нос. Дима видел ее состояние и что-то шепнул на ухо. Она улыбнулась и кивнула.
— Торт давайте есть. Чай остывает, — поторопила Тамара Ивановна.
***
Когда ей предложили командировку за границу на три месяца, Марина согласилась, но чувство вины не отпускало её ни на день. Каждое утро она думала о матери, о том, что та одна, что колено болит, что она не сможет сама купить продукты, что ей сложно даже выйти на улицу.
Перед командировкой Марина оформила доверенность на мать по настоянию той.
— Подпиши, — говорила Тамара Ивановна. — На случай, если что-то случится. Я могу внезапно заболеть.
Марина колебалась, но мать была непреклонна:
— Нужно, — сказала она. — Я не хочу остаться без средств, если тебе не удастся сразу перевести деньги. Я буду тут одна, может случиться что-то экстренное, а ты даже трубку не возьмешь!
Мать расплакалась, и Марина едва не разрыдалась тоже.
Она подписала доверенность на маму. На тот момент она не сомневалась, что поступает правильно.
Дмитрий не был в восторге от поездки невесты в другую страну. Но он был понимающим и рассудительным.
— Если надо, то конечно… Поезжай. Я присмотрю за Тамарой Ивановной.
Командировка поглотила Марину полностью. Новые проекты, встречи, отчёты, переписки — всё это держало её в постоянном стрессе, а чувство вины никогда не отпускало. Каждое утро начиналось с тревоги: «Как мать? Всё ли у неё в порядке? Приняла ли лекарства? Болит ли нога? Спала ли мамуля?»
Марина пыталась работать в несколько раз лучше, но каждая минута вдали от дома сопровождалась ощущением, что она бросила мать.
Более того, Тамара Ивановна лишь подливала масла в огонь:
— Дочка, я сегодня упала! Хорошо, соседка мимо шла! Помогла мне встать и довела до двери!
Марина едва не упала от этих новостей.
— Вот теперь не могу даже до туалета дойти! Что говорить о продуктах? Вода и та закончилась!
— Мамуль, я доставку сейчас оформлю…
— Тьфу! Тухлое и просроченное привозят!
— Хорошо, мама. Я что-нибудь придумаю.
***
— Дима, — Марина тут же позвонила жениху, — можешь, пожалуйста, съездить к маме и отвезти ей продукты? Скажи, что я попросила, потому что ноги болят, а то на доставке привозят некондицию…
— Конечно, — ответил он. — Когда лучше?
— Как сможешь. Лучше сегодня.
Дима приехал на следующий день утром. Предупреждать тещу не стал, решил сделать сюрприз. Купил ей цветы, два пакета продуктов, сладости и подарки. И… припарковавшись у дома, он вдруг увидел, как мать Марины идёт к подъезду с большой сумкой, без костылей, легко, словно никакой боли нет и в помине. Он удивился, но решил переждать в машине.
Через пятнадцать минут, когда она скрылась в подъезде, он позвонил в дверь.
Тамара Ивановна появилась с костылями, печальным выражением лица, разыгрывая привычную сцену:
— Ах, Димочка! Какое счастье, что ты пришел! У меня нога ужасно болит, — жаловалась она. — Не могу дойти даже до кухни без помощи! Упала…
— Что вы? Неужели?
— Да… — Тамара Ивановна рассказала ему о своих злоключениях.
Дима прошел на кухню и заметил, что что-то не так. Присмотревшись, он увидел новую бытовую технику: посудомоечную машину, телевизор, робот-пылесос. Он промолчал, не вмешиваясь в жизнь будущей тещи, но после визита позвонил Марине.
— Ты не поверишь, — сказал он. — На кухне у матери новый телевизор, посудомойка, робот-пылесос. Тамара Ивановна что, на работу устроилась?
— Нет… ей даже на улицу выйти проблема.
— Да? Я видел, как она шла по улице. Без костылей.
Марина сначала не поверила, она даже обиделась на Диму. Но проверив накопительный счет, она ахнула: деньги, которые она откладывала на операцию, были сняты и, видимо, потрачены… Потрачены на личные нужды матери.
Решив не откладывать разговор, она позвонила Тамаре Ивановне и сразу же начала кричать на нее.
— Мама… Как ты могла?!
— А что такое?
— Я знаю, что ты сняла деньги!
— Ну да. У меня был форс-мажор.
— Правда? — Марина начала смеяться. Но не от радости, а от глупости ситуации.
— Да. Я распорядилась деньгами правильно. Купила телевизор, посудомоечную машину, робот-пылесос. Всё, что нужно для дома. Все, чего мне не хватало.
— Это не твои деньги! — воскликнула Марина. — Я откладывала их!
— Для моей операции. Значит, это мои деньги, — сказала мать.
— Деньги для здоровья!
— Я стала пить лекарства, и нога больше не болит. Так что все хорошо. А вот посудомойка мне точно поможет чувствовать себя лучше.
Марина не нашла что сказать. Она поняла, что мать обманывала её с самого начала. Месяцы заботы, переводы, накопления… Всё оказалось ради капризов матери.
— Я больше не буду с тобой общаться, — сказала Марина, горько заплакав.
— Обиделась? — мать, будто удивляясь, ответила. — Не понимаю почему?
Марина не стала отвечать: просто положила трубку.
Возвращение домой прошло спокойно. Марина проверила проекты, счета, почту, но на звонки матери не отвечала.
Недели шли, мать писала, звонила, доставала Диму… Марина читала ее сообщения и не отвечала. Она уже не пыталась оправдываться, не пыталась объяснять, не поддавалась привычному чувству вины. Она планировала свои дела и открыла новый счет, на свадьбу.
Через несколько месяцев
— Может, все же пригласим твою мать на нашу камерную церемонию?
— Не нужно. Ей и так хорошо. У нее теперь есть новый телевизор и посудомойка, — ответила Марина и отвернулась.
Он не стал спорить. Она знала: теперь её жизнь принадлежит только ей. Жалобы, слёзы, манипуляции — все это в прошлом, больше не вернется, как и доверие к маме.