Коллега унизила меня перед всеми: «Ты не знаешь правды о своём муже». А вечером он исчез — оставив только конверт с одной строчкой…
Он сделал небольшой шаг вперёд и протянул ей небольшую коробочку.
Лика как раз допивала кофе в перерыве между приёмами – тёплый, чуть горьковатый глоток должен был помочь ей взбодриться перед следующей парой часов напряжённой работы. Она поставила чашку на стол и потянулась за салфеткой, когда рядом с грохотом опустился стул. Алла, санитарка из соседнего отделения, без лишних церемоний подсела к ней, скрестила руки на груди и с ухмылкой уставилась на Лику.
– Ну, хвастайся, – произнесла она, чуть наклонив голову.
Лика вздрогнула, едва не подавившись последним глотком. Кофе обжёг горло, и она поспешно прикрыла рот ладонью, прокашлявшись. Подняв глаза на коллегу, она молча вопросительно посмотрела на неё, пытаясь понять, к чему весь этот напор.
– Ой, не прикидывайся! – Алла махнула рукой, словно отмахиваясь от наигранного недоумения. – Видела я вчера твоего муженька. В ювелирку заходил. Ну и я за ним, любопытно же! Близко, конечно, подходить не стала, но отчётливо видела коробочку. Показывай!
Лика почувствовала, как внутри всё сжалось. Она медленно опустила взгляд на свою чашку, где ещё оставалось немного божественного напитка, потом снова посмотрела на Аллу. В голосе коллеги звучала не просто любознательность – в нём явственно слышалась завистливая нотка, будто она уже мысленно примерила на себя то кольцо, которое, по её мнению, Марат купил для жены.
– Прости, но ты ошиблась, – Лика натянуто улыбнулась, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Марат вчера вечером был дома. Всё время.
– Шесть двадцать было! – Алла резко подалась вперёд, её глаза сверкнули. – И не надо держать меня за дурочку! Это точно был твой муж, я его хорошенько рассмотрела, когда он за тобой приезжал. Узнала сразу – у него такая походка характерная, и куртка та же самая. Так что не отмазывайся. Показывай, что там в коробочке!
Лика сглотнула. Ей вдруг стало жарко, несмотря на прохладу в помещении. Она машинально поправила белоснежный халат, чувствуя, как неприятно прилипает к спине рубашка. Алла смотрела на неё с таким предвкушением, будто уже представляла, как будет рассказывать остальным о драгоценном подарке, который Марат преподнёс своей жене.
– И всё‑таки ты ошибаешься, – повторила Лика, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Прости, перерыв закончился, меня ждут маленькие пациенты и их встревоженные родители.
Лика довольно поспешно встала, не желая оставаться в компании с Аллой ни одной лишней минуты. Она ведь специально выбирала время между приёмами – надеялась урвать хотя бы десять минут блаженной тишины, посидеть в полупустом зале, послушать негромкую музыку и просто перевести дух перед очередным потоком пациентов. Но не тут‑то было.
Ну как назло появилась главная сплетница, которая, казалось, только и ждала момента, чтобы ухватиться за любую мелочь и раздуть её до масштаба катастрофы!
– А, теперь понятно, – с едкой насмешкой протянула Алла, откинувшись на стуле и скрестив руки на груди. – Твой благоверный завёл себе другую. Вот это новость! Нашу непревзойдённую Анжелику Аркадьевну муж бросает!
Лика почувствовала, как внутри всё напряглось, но внешне осталась невозмутимой. Она медленно повернулась и с раздражением посмотрела на сплетницу.
– Глупостей не говори! – резко ответила она, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. – Мой муж меня любит. У нас растёт прекрасный сын…
– Который даже не твой, – холодно закончила за неё санитарка, не сводя пристального взгляда. – Хитрый мужик, твой Марат. Сына на тебя скинул, сам по командировкам разъезжает. Да у него, наверное, в каждом городе по невесте.
Лика сжала пальцами край стола, чувствуя, как ногти впиваются в деревянную поверхность. Внутри бушевала буря, но она изо всех сил держала лицо. Ей хотелось крикнуть, чтобы Алла замолчала, но вместо этого она медленно выдохнула и произнесла ровным голосом:
– Ты ничего не знаешь о моей семье. И о моём муже. Пожалуйста, не распространяй глупости.
Алла лишь ухмыльнулась, покачала головой и встала из‑за стола.
– Ну‑ну, посмотрим, что ты скажешь через месяц. Или через неделю. Мужчины такие… непостоянные.
Она неторопливо направилась к выходу, нарочито громко стуча каблуками по кафельному полу. Лика осталась сидеть, глядя перед собой. Руки слегка дрожали, и она спрятала их под стол, боясь, что кто‑нибудь заметит её состояние. В голове крутились слова Аллы, цеплялись за мысли, не давали сосредоточиться.
Лика резко развернулась на каблуках, её глаза горели гневом. Она догнала Аллу, сократив расстояние между ними до минимума, и чётко, раздельно произнесла:
– Ещё одно слово, и я пойду к главврачу. Вылетишь с работы, даже пикнуть не успеешь. И никто за тебя не заступится – всех уже достала!
Её голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась такая твёрдость, что Алла невольно отступила на шаг. Она открыла рот, чтобы ответить, но Лика уже повернулась и направилась к выходу из кафетерия, чеканя шаг.
– А я же тебе добра желаю! – крикнула Алла ей вслед, повышая голос так, чтобы слышали окружающие. – Бросай его, пока не поздно! Он ведь не только в ювелирном побывать успел, я ведь его ещё и в цветочном видела! И по телефону он с кем‑то мурлыкал! Лика, блин! Вот ведь…
Последние слова она произнесла уже тише, почти про себя, но всё ещё с явным раздражением. Лика даже не обернулась – её спина оставалась прямой, а походка – уверенной, будто слова Аллы не задели её и вовсе. Но внутри всё клокотало.
Оставшись одна, Алла ещё несколько секунд стояла на месте, нервно теребя край халата. Она то сжимала кулаки, то разжимала их, пытаясь унять раздражение. В голове крутились мысли: “Ну и характер у этой Лики! Ни слова поперёк сказать нельзя…”
Ворча себе под нос, она медленно направилась к своему рабочему месту. Ноги будто налились свинцом, а в груди бурлило недовольство. Ей прямо‑таки язык чесался поделиться горячей новостью с подругами – уж они бы оценили, уж они бы послушали с раскрытыми ртами! Но здравый смысл удерживал. Зная Лику… Та ведь не постесняется пойти к руководству. Пожаловалась бы – и дело с концом. А потом ищи новую работу.
– И где потом место найти? – размышляла Алла, машинально поправляя стопку папок на столе. – Да её с такой зарплатой… Клиника всё же частная, не государственная. Тут и так очередь из желающих…
Она опустилась на стул, бросила взгляд на часы и тяжело вздохнула. До конца смены ещё далеко, а настроение уже окончательно испорчено. Ну ладно, пора вернуться к основной работе, а то её без всяких жалоб уволят…
Лику терзали сомнения. При посторонних она могла уверенно говорить, что в их семье всё хорошо, – голос звучал твёрдо, взгляд оставался спокойным, а на губах играла лёгкая улыбка. Но сейчас, оставшись наедине с собой, она не могла отгонять тревожные мысли. Слова Аллы, как занозы, сидели в голове и время от времени напоминали о себе острой болью.
Марат действительно пришёл вчера ближе к восьми вечера. Она ещё удивилась – обычно он возвращался часам к шести, максимум к семи. “Навалилась куча работы”, – пробормотал он, даже не глядя ей в глаза, и тут же скрылся в ванной, будто спешил смыть с себя следы долгого дня. Лика тогда лишь кивнула, ничего не сказав, но внутри что‑то неприятно защемило. Может, всё гораздо банальней? Может, за этими опозданиями и уклончивыми ответами кроется то, о чём так навязчиво твердила Алла?
Лика медленно открыла входную дверь, переступила через порог и привычно крикнула:
– Я дома!
Ответом ей была тишина.
Она замерла на секунду, прислушиваясь. Обычно всё происходило совсем иначе. Первым на встречу с радостным лаем выбегал Арчи – золотистый ретривер, который признавал в этом доме только одного хозяина – Лику. Остальных он снисходительно терпел, но к ней относился с беззаветной преданностью. За ним, едва успевая, мчался Юра – её мальчик, её радость, её свет. Он всегда встречал её с улыбкой, хватал за руку и тащил показывать что‑нибудь важное: новую поделку из пластилина, рисунок или только что собранный конструктор.
Но сегодня – тишина. Только тиканье часов в прихожей нарушало покой дома.
Лика сняла обувь, повесила куртку на крючок и прошла вглубь квартиры, заглядывая в комнаты.
– Вы где? – повторила она чуть громче, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Ни звука.
Сердце сжалось. Может, они вышли на прогулку? Но Арчи никогда не уходил далеко без неё, да и Юра знал – мама не любит, когда он без спросу покидает квартиру. Лика достала телефон, набрала номер мужа. Гудки шли, но никто не отвечал. Она попробовала ещё раз. И ещё.
Тишина.
В груди разрасталась тревога. Она прошла на кухню – может, там хоть какие‑то следы их присутствия? На столе стояла чашка с недопитым чаем, рядом – раскрытая книжка Юры. На полу валялся игрушечный самосвал. Всё выглядело так, будто они только что были здесь, но вдруг исчезли.
Лика глубоко вдохнула, пытаясь унять нарастающую панику.
– Спокойно, – произнесла она, успокаивая саму себя. – Ничего страшного. Наверняка просто вышли ненадолго. Сейчас вернутся.
Но внутренний голос, тихий и настойчивый, шептал другое: “А если нет? Если всё, о чём говорила Алла, – правда?”
Она подошла к окну, выглянула на улицу. Вечернее солнце окрашивало двор в тёплые тона, дети играли на площадке, кто‑то выгуливал собаку. Но ни Марата, ни Юры, ни Арчи видно не было.
Лика опустилась на стул, сжала пальцами край столешницы. В голове крутились вопросы, на которые не было ответов. Где они? Почему не отвечают на звонки? И самое главное – что, если Алла не просто сплетничала, а видела то, чего Лика упорно не хотела замечать?
И тут девушка заметила, что на журнальном столике, прямо посредине, лежал большой конверт. Он выглядел непривычно – не деловая почта и не реклама, которую обычно складывали стопкой у двери. Что-то в его виде заставляло сердце биться чаще: плотная кремовая бумага с крупными яркими буквами, будто специально чтобы сразу броситься в глаза: “Открой меня”.
Лика замерла на пороге гостиной, не решаясь подойти. За последние дни она так натерпелась от намёков Аллы, от собственных тревожных мыслей, от молчаливых вечеров с Маратом, что любой неожиданный предмет в доме казался ей предвестником плохих новостей. Она медленно подошла, осторожно коснулась конверта кончиками пальцев, словно проверяя, не исчезнет ли он, если её прикосновение окажется слишком смелым.
Руки дрожали. Лика глубоко вдохнула, пытаясь унять внутреннюю дрожь, и наконец подняла конверт. Он был лёгким, но от этого не менее пугающим. Она осторожно разорвала край, достала сложенный вдвое листок и на секунду задержала его в руках, закрыв глаза. В голове крутились самые страшные варианты: “развод”, “ухожу”… Слова, после которых жизнь уже не будет прежней.
С трудом сглотнув, она развернула листок.
И замерла.
На бумаге – всего одна строчка. Знакомый до боли адрес. Тот самый, который она помнила наизусть, хотя прошло уже немало лет. Маленькое уютное кафе на углу старой улицы, с витражными окнами и столиками под полосатыми зонтиками. Место, где Марат однажды усадил её напротив себя, нервно теребил салфетку, потом вдруг встал на одно колено и, глядя в глаза, спросил: “Ты выйдешь за меня?”
Лика невольно улыбнулась, и напряжение, сковывавшее её всё это время, начало понемногу отпускать. Пальцы всё ещё дрожали, но теперь уже не от страха, а от странного, волнующего предвкушения. Она перечитала адрес ещё раз, словно пытаясь уловить скрытый смысл, зашифрованный в этих знакомых буквах.
– Интересно, это хороший знак? – подумала она, прижимая листок к груди…
********************
Лика вышла из такси, глубоко вдохнула прохладный осенний воздух и поправила пальто. Улица выглядела привычно, но сегодня всё казалось каким‑то особенным – может, из‑за лёгкого волнения, сжимавшего сердце, а может, из‑за того, что она до сих пор не понимала, зачем Марат попросил её приехать именно сюда.
Она толкнула стеклянную дверь кафе, и приятный звон колокольчика над входом нарушил уютную тишину зала. Внутри было тепло, пахло свежесваренным кофе и ванильными булочками. Лика на секунду замерла у входа, оглядываясь, и тут же почувствовала, как внутри всё перевернулось.
За их любимым столиком, у окна с витражными стёклами, сидели все, кого она любила больше всего на свете. Марат – в аккуратно выглаженной рубашке и тёмном пиджаке, Юра – в нарядной синей кофте и с блестящими от восторга глазами, а рядом с ними – Арчи, который, увидев Лику, тут же вскочил и радостно завилял хвостом.
Все были красивые, нарядные, счастливые. На стене за их спиной висел огромный плакат с ажурной цифрой “5”, выполненной серебристыми буквами. Лика невольно нахмурилась. “Почему там пять?” – проскользнула мысль, но не успела она задуматься об этом дольше, чем на секунду, как Юра уже мчался к ней через весь зал.
– Мама! Поздравляю! – закричал он, раскинув руки, и Лика едва успела пригнуть колени, чтобы поймать его в объятия.
Она крепко обняла сына, уткнувшись носом в его мягкие волосы, пахнущие детским шампунем. На мгновение все тревоги и сомнения отступили – осталось только это тёплое, родное чувство, которое всегда рождалось, когда Юра был рядом.
– А… с чем? – немного жалобно протянула Лика, отстраняясь и глядя на сына. – Мы, вроде, только четыре года женаты… Да и сейчас сентябрь, а не июль…
Юра засмеялся, схватил её за руку и потянул к столику.
– Это не то! – воскликнул он. – Ты сейчас всё узнаешь!
Марат встал, широко улыбаясь, и шагнул навстречу. В руках у него был огромный букет – белые розы, её любимые, аккуратно перевязанные атласной лентой. Лика невольно задержала дыхание, глядя на мужа. Он выглядел таким счастливым, таким… молодым, будто снова превратился в того парня, которого она встретила пять лет назад.
– Да, это не годовщина нашей свадьбы, – сказал Марат, протягивая ей цветы. – Но эта дата тоже очень важная. Ровно пять лет назад мы с тобой впервые встретились. Я никогда не забуду этот день, ведь нас свела сама судьба!
Лика нежно потрепала сына по голове, и её лицо озарилось тёплой, чуть насмешливой улыбкой.
– Нас свёл вот этот егоза, – сказала она, глядя на Юру с любовью. – Который никак не желал спокойно посидеть хоть пять минут. Да, Юра? Кто в три года умудрился врезаться в косяк так, что пришлось ехать в больницу?
Мальчик вскинул голову, его глаза заблестели от гордости. Он выпрямился, словно готовясь получить медаль, и громко, без тени смущения, ответил:
– Я!
Потом он заливисто рассмеялся, и этот звонкий, беззаботный смех наполнил кафе теплом и радостью. Лика не удержалась и рассмеялась вместе с ним, а Марат, наблюдая за ними, почувствовал, как в груди разливается нежность.
– Это была судьба, – упрямо покачал головой мужчина, глядя на жену. – Помнишь, твой рабочий день к тому времени уже закончился, ты даже успела домой уйти. И лишь забытый в кабинете телефон вынудил тебя вернуться.
– А в итоге задержалась на два часа, – тихо произнесла она. – Кое‑кто вцепился в меня, как маленький клещ, и не хотел отпускать.
Она посмотрела на Юру, который всё ещё улыбался, явно довольный тем, что стал частью такой важной истории.
– Вот видишь, я же говорю – нас сама судьба лбами столкнула, – с уверенностью повторил Марат. Его глаза светились, а на губах играла та самая улыбка, от которой у Лики всегда теплело на душе. – У меня для тебя есть подарок. Надеюсь, он тебе понравится.
Он сделал небольшой шаг вперёд и протянул ей небольшую коробочку, украшенную ярко‑красным бантиком. Лика на секунду замерла, затаив дыхание. Её пальцы слегка дрожали, когда она потянула за крышку.
Внутри, на мягком бархатном ложе, лежали серьги – изящные, с тонкими переливами камней, которые словно мерцали в свете ламп. Лика невольно ахнула. Серьги были прекрасны, но ещё больше её поразило то, как идеально они сочетались с кулоном, который она носила на шее.
– У меня просто слов нет, – прошептала Лика, и в её глазах заблестели слёзы. Она подняла взгляд на Марата, потом на Юру, который с нетерпением ждал её реакции. – Спасибо вам… Всем вам!
Её голос дрогнул, но это была не печаль – это было переполняющее сердце счастье. Она осторожно достала серьги, поднесла их к свету, чтобы лучше рассмотреть, и снова посмотрела на мужа.
– Они прекрасны, – сказала она тихо, но с такой искренностью, что Марат почувствовал, как внутри всё сжалось от нежности. – Как ты догадался?
– Просто хотел, чтобы у тебя было что‑то, что напомнит об этом дне, – ответил он, беря её за руку. – О том, как мы встретились. О том, как ты стала частью нашей жизни. О том, как мы все вместе.
Юра, видя, что мама растрогана, подбежал к ней и крепко обнял за колени.
– Я тоже тебя люблю! – заявил он с такой серьёзностью, что Лика рассмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку.
Арчи, чувствуя, что все внимание сосредоточено на семье, подошёл ближе и ткнулся мордой в ногу Лики, требуя ласки. Она погладила его, и пёс радостно завилял хвостом.
В кафе царила атмосфера тепла и счастья. За соседними столиками люди улыбались, глядя на эту семью, а Лика, держа в руках подарок и чувствуя рядом родных людей, понимала – вот оно, настоящее…
****************
На следующий день Алла, скрестив руки на груди, стояла у окна в коридоре и сквозь плотно сжатые зубы наблюдала за Ликой. Та как раз проходила мимо – собранная, спокойная, с непривычно строгим обликом. Вместо обычной лёгкой волны волос – тугой пучок на затылке, подчёркивающий линию шеи и скулы. И в ушах – ажурные серьги, которые при каждом движении вспыхивали в лучах осеннего солнца, пробивавшихся сквозь стёкла.
Алла невольно сжала кулаки. “Ну конечно, – пронеслось у неё в голове, – сияет, как новенькая монета. А вчера ещё ходила с таким видом, будто мир рушится”. Она помнила, как накануне сама пыталась посеять в Лике сомнения, как намекала на неверность мужа, а теперь видела перед собой женщину, которая выглядела не просто спокойной – счастливой.
И это раздражало ещё сильнее.