Ответ неблагодарным дочкам: Однажды мы не приехали к родителям работать на огороде, и вот чем это завершилось…
Приехали посмотреть на свою умирающую мать?
Ира, согнувшись над грядкой, чувствовала, как пот противно стекает по спине, прилипая к футболке. Люда, ее сестра-близнец, кряхтела и ругалась рядом, безуспешно пытаясь заправить выбившуюся прядь волос под бейсболку.
Они пропалывали ненавистные грядки с клубникой.
— Ир, вот зачем нам это? — заныла Люда, откладывая тяпку и вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, — У нас же обеих аллергия на эту клубнику! Чтоб она трижды пропала…
— Затем, что “родителям нужно помогать”, — Ира передразнила голос матери, Анны Петровны, и пародия получилась настолько точной, что Люда невольно улыбнулась, — Они же “старенькие”, а мы — “неблагодарные дочери”.
Песня про неблагодарных дочерей в их доме звучала регулярно. Если девочки отказывались идти пахать и полоть, то все, сразу неблагодарные. Хотя обе отдали этому огороду свои лучшие детские годы.
За забором раздался дружный хохот.
Это были их старые друзья — Серега, Димка и Светка. Они подъехали на велосипедах, звеня звонками и держа в руках бутылки с прохладной газировкой.
— Эй, девчонки! Вы где там? Поехали на великах кататься! На речку! Вода как парное молоко! Мы в магазин уже заезжали. Борька уже шашлыки жарит! Поехали, а?
— Езжайте без нас! — крикнула Люда.
— Родители не отпустят! — добавила Ира.
— Ну, смотрите сами… — ответила Света.
Люда чуть не расплакалась от зависти.
— Господи, как же хочется поехать с ними… — прошептала она, и ее глаза затуманились от мечтаний. Там речка, шашлыки, свежий июльский вечер… Она закрыла глаза. Потом открыла. А перед ней все тот же огород.
— Захочется — перехочется! — отрезала Ира. Довольно жестко, но с долей самоиронии, — У нас тут работы — непочатый край. Да и ты забыла, что мама сказала? Пока все не пропололи — никаких речек! А если еще и дождь пойдет, то вообще катастрофа — все сорняки полезут с новой силой! Считай, через неделю все заново начинать надо.
— М-да. И клубника еще меньшее из зол…
Люда с тоской посмотрела на бескрайние картофельные грядки, на унылые ряды капусты, больше похожие на заросли увядших растений, чем на перспективный урожай, и теплицу с огурцами, где, если повезет, не упадешь в обморок от духоты.
— Да у нас тут не огород, а какая-то плантация, — пробормотала Люда, с трудом сдерживая слезы, — Работаешь-работаешь, а оно все не заканчивается… А, как закончишь, так заново начинай…
Ира хмыкнула, и ее губы скривились в гримасе, больше похожей на ужас, чем на выражение радости. В этом Люда, как ни странно, была права. Огородом их владения можно было назвать с большой натяжкой. Скорее, это была настоящая аграрная империя, раскинувшаяся на добрых полгектара, если не больше.
Родители, Анна Петровна и Максим Леонидович, выращивали здесь все, что только взбредет в голову. От картошки и капусты до экзотических сортов помидоров и огурцов, названия которых не могли запомнить даже Ира с Людой, которые все дни напролет проводили в обнимку с этими помидорами.
Что-то шло на стол, чтобы накормить семью, но большая часть предназначалась для продажи на местном рынке, чтобы немного подзаработать.
А чтобы продать, нужно было пахать с утра до ночи, невзирая на погоду, настроение и противно веселых одноклассников, которые колесят вокруг. И дочери пахали вместе с родителями. С самого детства.
Ира и Люда провели все свое детство и юность на этих проклятых грядках. Они видели, как их друзья, живущие в городе, наслаждались летом, ходили в кино, на дискотеки, в походы, а им оставалось лишь мечтать о такой же жизни…
***
Сейчас им было уже за сорок.
Обе жили в городе, у них были свои семьи, работа, какие-никакие увлечения и, чего они не видали в детстве — право на отдых.
Но каждый год, как только приближался июль, родители начинали свою старую песню:
— Девочки, приезжайте, помогите! Мы старые, нам тяжело! Огород зарастает! Без вас не справимся!
Ира и Люда подстраивали отпуска под нужды родителей и бросали свои городские дела, планы, путевки и отправлялись в добровольно-принудительную ссылку.
Но отпуск, конечно, предоставлялся не круглый год. А Ира и Люда давно семейные. Их мужья тоже хотели отдохнуть. Детям деревня уже порядком надоела, они просились на море. А сами женщины с ног валились только от мыслей про грядки.
Но, несмотря на все это, Ира и Люда понимали, что отказать родителям они не могут.
И снова обе сестры с мужьями и детьми приехали к родителям на весь июль.
Естественно, в первый день их встретили застольем и банькой, чтобы смыть с себя дорожную усталость, а на второй день — работой. В семь утра будильник в лице мамы уже напоминал, что, раз все отдохнули и выспались, пора бы уже и поработать.
За этот месяц все так устали, что сил не осталось даже на злость.
Склонившись над грядкой, Ира услышала ругань своего мужа Гены, доносившуюся из-под яблони, где он безуспешно пытался собрать крыжовник, спрятавшийся под той же яблоней.
— Ген, ты чего там кряхтишь, как старый патефон? — крикнула она, пытаясь перекрыть шум ветра, шелестящего в листве деревьев, — Брось ты этот крыжовник, он еще неспелый. Лучше бы яблоки собирал, а то вон, падают и гниют! И никакой пользы! А потом компот, варенье из них сварим…
Ира уже сама не верила в то, что говорила. Потому что хуже, чем полоть грядки в такую жару, только делать закрутки из того, что на них выросло. На кухне дышать нечем, все конфорки горят, все парится… Ой, не. Лучше пусть эти яблоки гусеницы съедят.
— Ира, я долго так не протяну! — простонал Гена, вылезая из-под яблони, — Моя поясница говорит мне, что пора разводиться! Я лучше буду алименты платить, чем проведу еще один отпуск в этом раю! Это не отдых, а каторга! Прости, Ир, я тебя очень люблю, но, видимо, это конец… — он драматично упал прямо на тропинку.
— Не переигрывай, Гена! — огрызнулась Ира, — Я тоже не в восторге. Но что делать? Родители же! Как бы они это все сами делали?
— Забросили бы, — ответил Гена, — И слава Богу…
— Гена! Еще в сарае крышу надо поправить.
— Да иду я.
А муж Люды, Женя, был куда спокойнее, правда вел себя, как английский лорд, которому просто обязаны прислуживать. Он комфортненько так развалился на раскладном стуле под грушей, попивал холодный квас, который принесла ему дочь, и с философским видом наблюдал за страданиями своей жены. Он был умен, образован, обладал тонким вкусом и ценил прекрасное, но к физическому труду был не предрасположен. Да вообще ни к какому труду он не предрасположен.
— Жень, ты бы хоть траву покосил! — возмутилась Люда, отмахиваясь от комаров.
— Людочка, какой из меня косарь? — невинно улыбнулся Женя, и в его глазах заиграли насмешливые огоньки, — Я же городской житель. У меня руки не для этого созданы. А для того, чтобы вдохновлять вас, дорогие женщины, на трудовые подвиги!
Юморист нашелся.
Люда закатила глаза.
Женя был мастером созерцания прекрасного, красивых слов и перекладывания ответственности на чужие плечи. Он иногда умел создавать видимость деятельности, но сам практически никогда не работал.
Под конец “отпуска”, когда нервы уже были на пределе, Ира и Люда предприняли отчаянную попытку изменить ситуацию, понимая, что так больше продолжаться не может.
— Зачем вам все это? — начала Ира, усадив родителей за кухонный стол, за которым обычно собиралась вся семья, — Ну сколько вам нужно этих помидоров, огурцов, картошки? Вы же не молодые, вам тяжело. Столько вы все равно не съедите, а продавать вам необязательно. Мы же можем просто помогать вам деньгами. Покупайте себе все, что захотите, езжайте отдыхать! И никаких огородов!
— Да, мам, — поддержала ее Люда, надеясь, что на этот раз ее услышат, — Зачем вам надрываться? Мы понимаем, что вам это тяжело. Мы вам обязательно поможем! Не хотите просто брать деньги, так мы можем нанять кого-нибудь, кто будет работать в огороде. Помощник на пару месяцев выйдет не так уж дорого. Уж не дороже вашего здоровья и нашего времени.
— Ой, какие-то глупости вы тут придумали… — сказала мама.
— Что значит — никаких огородов? — спросил отец, — Деньги, помощники! Огород — это не только урожай, но и занятие какое-никакое. Чем все будем заниматься тогда? На диване лежать?
— Ну, — растерялась Ира, — Можно в театр ходить, в кино…
— Театр — это не для нас! — отрезала Анна Петровна, — Мы привыкли работать! И мы не думали, что вас настолько лень помочь родителям.
— Да и потом, — добавил Максим Леонидович, — Что это за жизнь такая — чужие деньги считать? Каждый месяц переживать, отправите вы нам что или нет. Мы сами должны себе на жизнь зарабатывать!
Этот разговор уже состоялся. В прошлом году. И три года назад.
— Но, пап, вам же тяжело! — попыталась возразить Люда, не понимая, почему родители так упрямятся.
— Тяжело тому, кто ничего не делает! — отрезал Максим Леонидович, — А мы еще ого-го!
— Но…
— Вы просто хотите откупиться от нас! — воскликнула Анна Петровна, — Вам лишь бы отделаться от работы. Не думали мы, что помощь родителям вам так в тягость. Если не огород, то, поди, вообще бы сюда не приезжали.
Разговор закончился ничем.
***
Прошел год.
Приближалось лето, многообещающее, как и прежде.
Гена обрадовал Иру поездкой в Италию, о которой она давно мечтала.
Люда, пережившая тяжелый развод со своим лентяем Женей (он так и не смог найти работу), испытывала острую потребность в покое и уединении. Ей хотелось просто побыть дома с дочкой, ни о чем не беспокоиться и не делать ничего, кроме того, что она сама захочет.
Обе сестры встретились за чашкой чая, обсуждая все накопившиеся новости и планы на лето. Посовещавшись, они приняли решение, которое казалось им единственно правильным в сложившейся ситуации, и решительно направились к родителям, чтобы объявить о нем.
Обычно на неделе они к родителям не ездили, только если на выходных, их, кстати, и спасало то, что родители живут относительно далеко, иначе летом у них не было бы не только отпусков, но и всех выходных. А так пару раз съездили и хватит.
Ира и Люда не знали, с чего начать.
Начала Анна Петровна, подозрительно прищурившись, словно предчувствуя недоброе.
— Что у вас стряслось? Вы опять что-то задумали?
— У нас ничего не стряслось, — заверила ее Люда, — Просто мы хотели вам сказать, что в этом году мы не сможем приехать к вам в июле на весь месяц. И в августе не сможем.
— Это еще почему? — возмутилась мама, — Что это за новости такие? Как это — не сможете? Что, совсем совесть потеряли?
От такого тона мамы они сразу переходили в режим оправданий.
— Мам, ты же знаешь. У Гены тоже отпуск, мы давно планировали поездку в Италию. Мы уже все оплатили, билеты куплены… Сколько лет мы никуда не летали… Так-то не только я устала, но и Гена.
Естественно, никого это не впечатлило.
Папа сразу скривился.
— В Италию, значит! — язвительно повторила мама, — А родители, значит, подождут? Огород сам себя прополет? Самим, значит, заботиться о себе нужно?
— Мам, мы же предлагали вам деньги! — напомнила Люда, — Вы же можете нанять рабочих, чтобы они вам помогали. Да у вас половина соседей за денежку с удовольствием придет полоть и поливать ваши грядки.
— Рабочие — это не то! — отрезал Максим Леонидович, — Доверия к ним ноль. Все сделают тяп-ляп, лишь бы деньги получить. А вы — свои, родные! Все с душой…
— Пап, ну какая душа в прополке картошки? — не выдержала Ира.
— Работа облагораживает.
— Да какое там облагораживание, когда спина отваливается и руки в мозолях! — возмутилась Люда, — Мы же не крепостные крестьяне! Работы нам и на работе хватает, а в свой законный отпуск я хочу ничего не делать и отдыхать. Надоело уже.
— Отдыхать будете на пенсии! — сказала мама, — А пока силы есть, можно и помочь родителям.
— Мы не отказываемся помогать в целом, но это уже слишком…
Правда.
Никто уж не помнил своего нормального отпуска.
— Слишком, значит! — повторила Анна Петровна, — А кто вас кормил все детство? Кто ночами не спал, чтобы у вас все было? Кто вас растил, воспитывал, в вас душу вкладывал? Чтобы теперь услышать, что 10 дней купаться в море и валяться на пляже, объедаясь салатами за шведским столом, для вас дороже родителей
— Не надо давить на жалость! — потерла виски Ира, — Мы вам благодарны, но давайте как-то в меру…
Разговор перешел в крик.
Дочки их бросили. Дочкам наплевать на родителей. Дочки совсем обленились.
— Ну и ладно! — в сердцах воскликнула Ира, — Делайте, что хотите! Можете обижаться, можете дом бабе Мане отписать, можете вообще с нами не разговаривать. Мы все равно не приедем!
— Ах так! — взвизгнула мама, — Ну тогда пеняйте на себя! Я вам этого не прощу!
— Да пожалуйста! Нам все равно!
***
Ира с Геной улетели в Италию. И это были лучшие две недели за последние несколько лет! Только они, море, солнышко… ну, и дети, разумеется. Но дети, обрадовавшись, что на летних каникулах у них что-то новенькое, были паиньками.
Люда устроила себе курорт дома. Она валялась на диване, смотрела сериалы, читала книги, встречалась с подругами, ходила на массаж и ни о чем не думала.
И вот, когда отпуск почти закончился, когда Ира с Геной и детьми уже вернулись и готовились к возвращению на работу, а Люда начала постепенно входить в привычный ритм жизни, раздался звонок, который перевернул все с ног на голову.
Звонил отец.
— Люда, — сказал он, — Приезжай срочно. С мамой плохо. Она в больнице. Ире сама позвони!
Сердце Люды пропустило удар от ужаса.
Через час они уже мчались на машине в ближайшую к деревне больницу.
В больнице сразу нашли отца.
— Что с ней?
— Что с мамой?
— Голова?
— Инсульт?
— Она в сознании?
— Вы говорили?
— К ней пускают?
Ира и Люда перебивали друг друга.
— Сердце, — ответил Максим Леонидович, — С шести утра до трех часов в огороде провозилась под солнцем… Вот и прихватило.
С мамой, впрочем, оказалось не все так плохо. Она в сознании. В обычной палате. И даже вполне бодро двигается. Видно, что бледная, что давление, скорее всего, скакнуло, но, похоже, ничего непоправимого.
Но на дочерей она взглянула лишь мельком.
— А, это вы, — сказала мама, — Приехали посмотреть на свою умирающую мать?
— Мама, ну что ты такое говоришь! — пресекла эту чушь Ира, — Ничего серьезного. Сказали, что через пару дней выпишут. Ты быстро поправишься.
— Не знаю, дочки, — вздохнула Анна Петровна, — Старая я уже. Не выдержала нагрузки. Как жаль, что никто не приехал мне помочь…
Люда чуть сжала зубы.
— Мам, кто тебя просил так надрываться? Мы же предлагали тебе помощь. Мы же говорили, что можно нанять рабочих! У вас куча соседей летом подработку ищут. Почему нет?
— Помощь! — язвительно повторила Анна Петровна, — Ваша помощь мне не нужна! Я сама справлюсь! Раз никто не пришел… Я привыкла к работе.
— Вот и доработалась, — пробормотала Ира, не в силах сдержаться.
— Ира! — одернула ее Люда.
— А что я такого сказала? — возмутилась Ира.
— Дочки, не ссорьтесь из-за меня, я того не стою, — фальшиво протянула мама.
Ира и Люда замолчали, понимая, что спорить сейчас бесполезно.
— Мам, мы все оплатим, — сказала Люда, — И лекарства, и лечение. Ты только поправляйся.
— И рабочих наймем, — добавила Ира.
Анна Петровна ничего не ответила.
Через несколько дней она уже уверенно шла на поправку, а через неделю и вовсе врачи отправили ее долечиваться домой. Чувствовала она себя хорошо, но нагрузки ей запретили.
Ира с Людой думали, что хоть сейчас родители угомонятся.
Но, когда приехали навестить родителей, их взору предстала неприятная картина. Двух милых женщин, которых они наняли, во дворе не было, а Анна Петровна, несмотря на запреты врачей, копошилась в земле, склонившись над грядкой с помидорами.
— Мама! Что ты делаешь? Тебе же нельзя!
— Не могу я сидеть сложа руки! Дамочки эти все делают не так. Они только тяп-ляп, а толку никакого. Надо самой! И деньги я ваши сэкономила, на что-то полезное их потратим. А вы, если вам не наплевать на родителей, приезжайте и — вот, вперед на соседнюю грядку.
Спорить с матерью бесполезно. Она все равно сделает по-своему.