«Вдруг скажет, что это не его ребёнок?»: Пошла требовать алименты, но меня подставили…
«Ну ничего, – прошептала она себе под нос. – Я так просто это не оставлю.»
Алла сидела на диване и с интересом листала ленту в телефоне. Её пальцы быстро скользили по экрану, пока она не остановилась на профиле одного знакомого парня. Глаза её загорелись, и она тут же повернулась к подруге, сидевшей рядом.
– Вот смотри, какая у него квартира крутая – воскликнула она, тыча пальцем в экран. – Пентхаус! Ты вообще в курсе, что это такое? Это же верхний этаж здания, как будто жить на облаках. А вид из окон – просто бомба! Центр города, все огни, машины как муравьи внизу. И машина у него – не просто новая, а такая, за которую можно квартиру в спальном районе купить! Сразу видно, у парня денег куры не клюют!
Люба смотрела на фотографии, но не так восторженно, как Алла. Она сидела чуть сгорбившись, пальцы теребили край свитера. Её лицо оставалось серьёзным, почти тревожным.
– А если он меня пошлёт? – тихо сказала она. – Вдруг скажет, что это не его ребёнок? Он ведь сбежал, как только узнал, что я беременна! Просто исчез. Ни звонков, ни сообщений. Такое впечатление, будто его и не было.
Алла оторвалась от телефона и посмотрела на подругу. В её взгляде мелькнуло сомнение.
– Стоп, а ты сама-то точно уверена, что он отец? – спросила она, немного нахмурившись. – Ну, а вдруг не он? Может, твой Слава постарался?
Люба резко повернулась к ней.
– Конечно, уверена, – сказала она, голос стал твёрже. – Слава был… ну, так, на всякий случай. С ним я всегда была осторожна. А с Мариком – всё по-другому. Это он. Я знаю.
Алла задумалась на секунду, потом снова улыбнулась.
– Ну тогда чего ты ждёшь? – сказала она. – Беги к Марку, скажи ему, что у него есть ребёнок. Радостная новость, в конце концов! Если сам не захочет участвовать, пусть платит алименты. У него же всё есть – и деньги, и квартира, и машина. Почему бы не поделиться?
Люба опустила глаза. Она молчала, но в голове уже крутились мысли. После развода с Славой она получала на дочь не то, чтобы мало, но хотелось куда больше! Хотелось, чтобы дочка ходила в хороший частный сад, потом в нормальную школу, чтобы у неё были кружки, чтобы можно было поехать на море, а не только мечтать об этом. Хотелось стабильности. И безопасности.
Она посмотрела снова на фото в телефоне – на роскошную квартиру, на дорогую машину, на улыбающегося Марика…
– А почему бы и нет? – подумала она. Почему она должна всё тащить одна? Ребёнок – не только её ответственность. Если у Марика есть всё, что нужно, разве он не должен хотя бы часть этого отдать ради своего же ребёнка?
Алла, как всегда, была рядом, поддерживая подругу.
– Давай, подруга, не теряйся, – говорила она, глядя прямо в глаза. – Ты же не просишь у него миллион. Ты просто хочешь, чтобы он отвечал за свои поступки. Ты же не для себя одной это делаешь! Ну и дочери заодно обеспечь нормальную жизнь, пусть у неё будет всё, что нужно. Или ты хочешь искать вторую работу?
– Конечно же нет…
***************************
На следующее утро она, как обычно, отвела дочь в садик. Малышка весело махнула ей рукой и побежала к воспитательнице. Люба постояла немного у калитки, провожая взглядом, потом глубоко вздохнула и направилась к метро. В кармане лежал листок с адресом – тот самый, который Алла нашла в интернете и сунула ей в руку со словами: “Там живут богатые. И охрана, и консьерж, и лифт прямо в квартиру”.
Когда она подошла к высотному зданию с блестящими стёклами, её сразу охватило чувство неловкости. Всё вокруг выглядело слишком чистым, слишком дорогим. Даже воздух казался другим – прохладным, с лёгким ароматом лимона. Люба поправила сумку на плече и шагнула внутрь.
У входа стояла женщина в строгом костюме – консьержка. Взгляд у неё был острый, как у сторожевого пса.
– Вам куда? – спросила она без улыбки.
– Я к Марку Соловьёву, – тихо ответила Люба. – Он живёт на последнем этаже.
– У вас есть пропуск?
– Нет, но он меня ждёт.
Консьержка скрестила руки на груди.
– Меня не предупреждали, так что пропустить вас я не могу. Позвоните владельцу квартиры, пускай подтвердит, что вы идете к нему.
Люба почувствовала, как по спине пополз холодок. Она хотела уже развернуться и уйти, но в этот момент услышала шаги. Где-то в глубине холла раздался звук лифта, и оттуда вышел Марик.
Он был в джинсах и футболке, но даже в такой простой одежде выглядел уверенно. Волосы чуть растрёпаны, лицо немного уставшее, но глаза сразу узнали её. Взгляд стал резким, нахмуренным.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, подходя ближе. Голос был спокойным, но в нём чувствовалось напряжение.
Консьержка тут же отступила в сторону, давая ему пройти.
– Надо поговорить, – сказала Люба, стараясь говорить ровно. – Это важно.
Марик посмотрел на неё, потом на консьержку, потом снова на Любу. Он молча кивнул и жестом указал ей следовать за собой. Они прошли мимо ряда дверей, в тихий, полутёмный холл, где стоял диван и низкий столик. Он остановился.
– Говори, – сказал он. – Только быстро. Я не хочу терять на тебя время.
. Ещё в тот момент, когда Марк увидел её, понял: пришла не просто так. Что ещё могло привести её сюда, как не деньги? Они ведь виделись всего пару месяцев – случайная связь, ничего серьёзного. А она… умудрилась забеременеть. И тогда, помнил он, он дал ей определённую сумму – не большую, но достаточную, чтобы она оставила его в покое. Она обещала – клялась, что больше не появится. Что всё в порядке, что она сама разберётся.
И вот она здесь. Снова.
Значит, что-то пошло не так. Может, этот бедолага, на которого она повесила ребёнка наконец сообразил, что что-то не сходится? Или просто узнал правду? А может, она просто решила, что муженек дает слишком мало денег?
Марик стоял перед Любой, сложив руки на груди, и смотрел на неё так, будто она только что вошла в его дом с грязными ботинками. Голос его дрожал от злости, но он старался говорить спокойно.
– Мы же вроде договаривались? – начал он, медленно, с нажимом. – Ты никогда не должна больше искать встречи со мной. Разве не так? Ясно помню – ты сама сказала: “Всё в порядке, я сама разберусь”. И взяла деньги. А теперь ты здесь. Я вижу, как у тебя глаза блестят – тебе нравится, да? Квартира, вид, машина… И ты решила, что теперь можешь просто прийти и потребовать своё?
Люба стояла, не опуская глаз. Она чувствовала, как сердце бьётся сильнее, но старалась держаться. Всё, что она говорила, было продумано заранее.
– Ситуация изменилась, – сказала она. – Я развелась с Славой. А моей дочери нужен отец! Настоящий1 А настоящий отец – это ты. Я не пришла сюда, чтобы возвращать прошлое или лезть в твою жизнь. Но ребёнок… Ты даже не представляешь, сколько стоит воспитание ребёнка! А если ты сомневаешься – пожалуйста, сделаем тест ДНК. Он всё подтвердит, и ты это знаешь.
Марик коротко, сухо рассмеялся. В этом смехе не было веселья – только насмешка и раздражение.
– И чего ты хочешь? – спросил он, прищурившись. Голос стал ледяным.
– А ты ещё не понял? – ответила Люба, чуть громче. – Мне нужны деньги. Просто деньги. Я не прошу тебя жениться на мне, не требую, чтобы ты пустил меня в свою квартиру, не хочу, чтобы ты играл в счастливого папочку. Но ребёнок твой – и ты должен его обеспечивать. Таков закон.
Марик покачал головой, как будто не верил своим ушам.
– Обеспечить? – переспросил он, и снова рассмеялся, громче, резче. – Серьёзно? Ты пришла сюда, чтобы шантажировать меня? А муженька бывшего ты уже успела оповестить, что он не папочка? Или он сам заподозрил, что что-то не так?
Люба сжала губы, но ответила твёрдо:
– Тебе-то какое дело? Но если тебе так интересно – да, он в курсе. И уже готов подать заявление на оспаривание отцовства. Что теперь?
Марик вдруг перестал улыбаться.
– Короче, – сказал он резко, – забудь о том, что я существую! Я не собираюсь признавать эту девчонку своей дочерью. Ни сегодня, ни завтра, ни при каких обстоятельствах!
Он говорил быстро, чётко, как будто зачитывал приговор.
– Конечно, ты можешь пойти в суд. Подать на алименты, доказывать отцовство – делай, что хочешь. Но знай: я буду сопротивляться. У меня есть адвокаты, деньги, время… И я уверен, что результат теста будет отрицательным, это не так уж и дорого стоит. А что есть у тебя? Ты очень поспешила, сообщив эту, несомненно, интересную новость своему Славе. Теперь у тебя нет ничего.
Он сделал паузу, посмотрел на неё с явным презрением.
– Уходи, – сказал он. – И забудь, что я когда-либо был частью твоей жизни. И ты, и та девочка – вы мне никто.
Люба стояла, не двигаясь. Слова ударили в самое сердце. Она чувствовала, как дрожат руки, как щиплет в глазах. Но плакать она не собиралась. Не здесь, не перед ним.
Девушка вышла из подъезда, плотно прикрыв за собой тяжёлую стеклянную дверь. На улице было прохладно, ветер трепал волосы, но она даже не почувствовала холода. Внутри всё горело – от обиды, от злости, от чувства, что её только что вытолкали за дверь, как незваную гостью. Она остановилась у края тротуара, глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Слёз не было. Только твёрдое решение.
– Ну ничего, – прошептала она себе под нос. – Я так просто это не оставлю.
Она не собиралась сдаваться! Да, она подаст в суд. Обязательно. Но не сейчас. Сначала – другой путь. Потому что у неё остался ещё один козырь. И этот козырь – человек, который может заставить Марика взять на себя ответственность за свои поступки.
Она достала телефон, открыла папку с заметками и нашла один старый номер. Номер, который ей достался ей просто чудом. Номер его отца. Того самого, о ком в соцсетях была огромная куча статей, и которого называли важным человеком – бизнесменом, с солидной репутацией, с влиянием. Человеком, которого уважают. И которого, возможно, боится даже сам Марик.
“Интересно, – подумала Люба, – а он знает, что у него уже пять лет как есть внук? Что он давно дедушка?”
Почему она не пошла сразу в суд? Почему ищет обходные пути, ищет кого-то, кто вмешается? Потому что Люба была не глупа. Она жила в этом мире, видела, как устроен. И знала: деньги решают почти всё. У кого их больше, тот может нанять лучших адвокатов, договориться с нужными людьми, повлиять на ход дела. И если Марик захочет, он может просто подкупить кого-то – не обязательно судью, но эксперта, чиновника, кого угодно. И тогда тест ДНК вдруг окажется “отрицательным”, а суд – “не в её пользу”.
Она не могла рисковать! Ей нужна была поддержка! Кто-то, кто стоит выше, кто не поддаётся давлению, кто может заставить Марика сесть и нормально поговорить. Кто-то, у кого есть моральное право сказать: “Ты поступил подло”.
И этим кем-то мог быть только его отец.
Люба закрыла телефон, но решение уже было принято. Она не станет ждать, пока суды разберутся. Не станет надеяться на справедливость, которой, может, и нет. Она пойдёт напрямую. Позвонит. Встретится. Расскажет. А дальше – пусть сам решает, как поступить. Но она сделает всё, чтобы этот разговор состоялся. Потому что ради дочки она готова на всё. Даже на то, чтобы идти не самым простым путём…
********************
Кабинет был просторным, но в нём не было ощущения уюта. Свет падал через высокие окна, отражаясь в глянцевом полу, а тяжёлые шторы слегка колыхались от работы кондиционера. Всё здесь дышало порядком, строгостью, властью. За массивным столом сидел Александр Борисович – мужчина лет шестидесяти, с короткой стрижкой, пронзительными глазами и выражением лица, будто он уже заранее раздражён. Он только что выслушал Любу, а теперь медленно, с явным презрением, оттолкнул от себя фотографию её дочери. Снимок соскользнул со стола и упал на пол, но никто не пошевелился его поднимать.
– То есть, ты хочешь сказать, – начал он, голос низкий, спокойный, но от этого ещё более пугающий, – что это моя внучка?
Люба сидела напротив, на краешке кресла, словно боялась занять слишком много места. Руки она держала на коленях, спину чуть согнула – не от усталости, а чтобы выглядеть менее вызывающе. Она знала, кто перед ней. Алла наговорила ей столько, что до сих пор в ушах звенело: “Он человек жёсткий, не терпит глупостей. Кто ему не нравится – тот исчезает. Не буквально, конечно, но карьера, связи, возможности – всё кончается. Веди себя вежливо. Ни в коем случае не лезь с ультиматумом.”
– Да, – ответила она тихо, но чётко. – Марик постарался.
Она старалась говорить спокойно, без вызова, даже с лёгкой долей робости. Наглость сейчас была бы смертным грехом. Перед ней не какой-то наглый парень, а человек, привыкший командовать.
– Мы с ним встречались недолго. Он меня бросил, едва узнал, что я беременна. Просто исчез. Не отвечал на звонки, не писал. Я осталась одна. Было очень тяжело… – она замолчала, отвела взгляд в сторону, начала часто моргать, будто сдерживала слёзы.
Актёрское мастерство у неё было неплохое. Многие бы поверили – вот она, обиженная мать, одинокая, преданная, брошенная на произвол судьбы. Но Александр Борисович не был “многими”. Он сидел, скрестив руки на груди, и смотрел на неё с лёгкой усмешкой. Никакой жалости. Только холодное, расчётливое наблюдение.
– И чего ты сейчас хочешь? – спросил он. – Вроде бы ты была замужем. Зачем развелась?
Люба чуть помедлила. Этот вопрос она ожидала, но всё равно чувствовала ловушку.
– Муж узнал, что дочь не его, – сказала она, – и ушёл.
Она сказала это с грустью, но на самом деле всё было иначе. Это она ушла от Славы. Он требовал порядка: чтобы она готовила, убирала, сидела с ребёнком. А ей хотелось гулять, отдыхать, быть свободной. Когда он начал подозревать, что девочка не его, она не стала отпираться – просто подала на развод первой. Но сейчас, перед этим человеком, правда была не важна. Важно было, чтобы он её хоть чуть-чуть пожалел. Или хотя бы воспринял всерьёз.
– Правда, что ли? – переспросил Александр Борисович, прищурившись. – А как он узнал? Сама растрепала, да?
Люба промолчала. Пожала плечами, будто говоря: “Что поделать, правда всплывает”.
– Ну ладно, – бросил он, – это всё неважно. Так чего ты хочешь от Марка?
– Хочу, чтобы он признал ребёнка, – сказала она, чуть громче, с надеждой в голосе. – Чтобы участвовал в жизни Леры. Чтобы был рядом. Как отец!
Она сказала это с достоинством, почти благородно. Как будто её волнует не деньги, а именно судьба дочери. Конечно, внутри она понимала: алименты – главное. Но говорить об этом напрямую? Перед таким человеком? Это очень глупый поступок!
– Тебе муж алименты платил? – вдруг спросил он.
Люба замерла. Вопрос прозвучал неожиданно. Она не поняла, к чему он клонит.
– Платил, – кивнула она. – Около двадцати пяти – тридцати тысяч в месяц. Но… при чём тут это?
Александр Борисович откинулся на спинку кресла. Уголки губ дрогнули – почти улыбка, но без тени доброты.
– А при том, дорогая Любовь, – произнёс он, растягивая слова, – что ты просто поменяла шило на мыло. Думала, раз Марик мой сын, у него мешки с деньгами? Ошибаешься. Он работает на обычной должности. Не директор, не совладелец. Просто сотрудник. И получает… вдвое меньше, чем твой бывший муж. Даже если начнёт платить алименты, ты будешь получать гораздо меньше, чем раньше.
Он говорил спокойно, но каждое слово звучало как удар. Он не кричал, просто объяснял, как взрослый объясняет ребёнку.
– Так что, – добавил он, – если ты пришла сюда ради денег, то плохо посчитала. Марк тебе не принц и не банкомат. Так что решай: тебе правда нужен отец для дочери? Или ты просто ищешь, кто тебе больше заплатит?
Люба сидела, не в силах поверить в то, что только что услышала. В голове всё перевернулось. Она смотрела на Александра Борисовича, как будто пыталась понять – шутит он или говорит всерьёз. Но в его глазах не было и тени насмешки. Только холодная, расчётливая ясность.
– А квартира? – вырвалось у неё. – Машина? Дорогие шмотки? Он же живёт как миллионер! Пентхаус, авто за несколько миллионов, брендовая одежда – откуда это всё, если он получает меньше, чем мой бывший муж?
Голос её дрожал от возмущения. Она не просто не верила – она отказывалась верить! Её обманули!
– Неужели вы, – она почти шептала, но с нажимом, – оставите родную внучку без средств к существованию? Она же ни в чём не виновата! Это же ребёнок!
Александр Борисович медленно откинулся на спинку кресла. Он посмотрел на неё, как на человека, который только что сказал глупость.
– Ты всерьёз думаешь, – спросил он, растягивая слова, – что мне нужна внучка непонятно от кого? Марк женится на хорошей девушке, дочери моего партнёра по бизнесу. Всё уже решено. И когда у них родятся дети – тогда у меня и появятся внуки. Настоящие. Те, кого я приму. А ты… – он сделал паузу, – если начнёшь трепаться, если подашь в суд, устроишь скандал – мигом лишишься своей милой Леры. Я знаю подходящих людей, у меня есть связи, и я могу добиться того, чтобы тебя признали неподходящей матерью. Ты поняла?
Люба быстро кивнула. Она действительно была напугана этими угрозами. Дочь она любила и не хотела её потерять.
– С моим сыном разбирайся сама, – добавил он. – Но тихо. Я не люблю шум, не люблю, когда мою семью выставляют на показ. Понятно объяснил?
– Понятно, – прошептала она.
Не раздумывая, девушка подскочила, подобрала фотографию и быстро выбежала из кабинета. Зря она вообще сюда пришла!
Когда она вышла, дверь закрылась за ней с тихим щелчком. На лестнице Люба остановилась, оперлась рукой о стену. Теперь многое стало ясно. Вот почему Марик так смеялся при их последней встрече! Он знал! Знал, что она ничего не добьётся! Знал, что она ничего не получит…
*************************
Алла сидела на балконе, любуясь прекрасной природой. В руке она держала телефон, и на лице играла довольная улыбка. Голосовые сообщения от Любы шли одно за другим, без остановки. Подруга рассказывала, как ей не повезло, как Александр Борисович запугал её, как всё рухнуло, как Марик смеялся, как она чувствует себя обманутой и униженной.
Алла слушала. И с каждым новым сообщением улыбка на её лице становилась шире.
Всё пошло по плану. Даже лучше, чем она ожидала.
Она ведь знала с самого начала, что Марик – не тот, за кого себя выдаёт. Да, квартира – пентхаус. Да, машина – новая, блестящая. Но всё это – не его. Это подарки от отца. А сам Марик – не более чем наёмный сотрудник в компании отца, получает скромную зарплату и живёт на подачках. Алла копала, искала, узнавала. И знала правду.
Но Люба – нет.
Именно Алла подсунула ей профиль Марика. Она сама выбрала те фотографии, где он стоит у спорткара, где сидит в дорогом ресторане, где улыбается с бокалом шампанского. Она создала образ – богатого, успешного, свободного. А Люба поверила. Поверила и пошла в бой.
А теперь – крах.
И это было прекрасно.
Потому что теперь Слава свободен!
Он, бывший муж Любы, больше не должен платить алименты. Ребёнок – не его, и как только суд признает это официально, все обязательства с него снимут. Ни копейки больше. А Алла давно ждала этого момента…
Теперь она с чистой совестью может выйти за Славу замуж…