Эта маленькая девочка хотела ненавидеть младшего брата. Но, он научил ее любить…

До слез…

Дорогой Патрик,

Я была единственным ребенком, у которого было все, могла пожелать. Но даже симпатичный, избалованный, богатый ребенок может иногда скучать. Когда мама сказала мне, что беременна, я была в восторге. Я представляла, насколько ты будешь прекрасен и как мы всегда будем вместе.

Когда ты родился, я посмотрела на твои маленькие руки и гордо показала тебе своих друзей. Они прикасались к тебе и иногда щипали, но ты никогда не реагировал. Когда тебе было 5 месяцев, некоторые вещи начали беспокоить маму. Ты казался таким тихим и онемевшим, и твой крик звучал странно, почти как у котенка.

Итак, мы водили тебя ко многим врачам. 13-й врач, который посмотрел на тебя, тихо сказал, что это синдром кри-дю-чата (кошачий крик по-французски). Когда я спросила, что это значит, он посмотрел на меня с жалостью и тихо сказал: «Твой брат никогда не будет ходить или говорить.»

Доктор сказал нам, что это состояние, которое поражает 1 из 50 000 младенцев, делая пациентов инвалидами. Мама была в шоке, и я была в ярости. Я думала, что это несправедливо.

Когда мы вернулись домой, мама взяла тебя на руки и заплакала. Я посмотрела на тебя и поняла, что до тебя дойдет, что ты ненормальный. Так что, чтобы сохранить свою популярность, я сделала немыслимое. Я отреклась от тебя. Мама и папа не знали, но я не хотела любить тебя, когда ты выростешь.

Мама и папа осыпали тебя любовью и вниманием, и это меня огорчило. Шли годы, эта горечь превратилась в гнев, а затем в ненависть.

Мама никогда не отказывалась от тебя. Она знала, что должна сделать это ради тебя. Каждый раз, когда она кладет твои игрушки, ты катишься вместо того, чтобы ползать. Ты боролся и плакал таким жалким образом, криком котенка. Но она все еще не сдалась.

И вот однажды ты бросил вызов тому, что говорили твои врачи: ты пополз. Когда мама увидела это, она знала, что ты в конце концов пойдешь. Поэтому, когда ты все еще ползал в возрасте 4 лет, она ставила тебя на траву только с подгузником, зная, что ты ненавидишь ощущение травы на своей коже. Тогда она оставляла тебя там.

Я иногда смотрела из окна и улыбалась твоему дискомфорту. Ты ползешь на тротуар, а мама положит тебя обратно. Снова и снова мама повторяла это на лужайке. До тех пор, пока однажды, мама не увидела, как ты подтягиваешься и сбегаешь с травы так же быстро, как твои маленькие ножки могут нести тебя.

Смеясь и плача, она кричала, чтобы мы с папой пришли. Отец обнял тебя, открыто плача. Я смотрела эту душераздирающую сцену из окна моей спальни. На протяжении многих лет мама учила тебя говорить, читать и писать. С тех пор я иногда видела, как ты выходишь на улицу, нюхаешь цветы, восхищаешься птицами или просто не улыбаетесь никому.

Я начала видеть красоту окружающего мира, простоту жизни и чудеса этого мира твоими глазами. Именно тогда я поняла, что ты мой брат, и как бы я ни старалась ненавидеть тебя, я не могла, потому что я выросла, чтобы любить тебя.

В течение следующих нескольких дней мы снова познакомились друг с другом. Я бы купила тебе игрушки и отдала бы всю любовь, которую сестра когда-либо могла бы дать брату. И ты бы наградил меня улыбкой и объятиями. Но я думаю, ты никогда не был предназначен для нас.

На свой 10-й день рождения, ты почувствовал сильные головные боли. Диагноз врача: лейкемия. Мама задохнулась, и папа держал ее, в то время как я упорно боролась, чтобы мои слезы не падали. В тот момент я любила тебя еще больше.

Тогда врачи сказали нам, что твоей единственной надеждой было проведение трансплантации костного мозга. Ты стал предметом общенационального поиска доноров. Когда, наконец, мы нашли его, ты был слишком болен, и врач неохотно исключил операции.

С тех пор ты прошел химиотерапию и облучение. Даже в конце ты продолжал жить. Всего за месяц до твоей смерти, ты заставил меня составить список вещей, которые хотел бы сделать, когда выйдешь из больницы.

Через два дня после того, как список был завершен, ты попросил врачей отправить тебя домой. Там мы ели мороженое и торт, бегали по траве, пускали змеев, ходили на рыбалку, фотографировали друг друга и пускали воздушные шары.

Я помню наш последний разговор. Ты сказал, что если умрешь, и если мне понадобится помощь, я могу отправить записку в рай, связав записку на нитке воздушного шара и позволив ему лететь. Когда ты сказал Это, я начала плакать. Потом ты обнял меня.

Потом, опять же, в последний раз, ты заболел. Прошлой ночью ты попросил воды, протирать спину, обниматься. В конце концов, у тебя случился приступ со слезами на лице. Позже, в больнице, ты изо всех сил пытался говорить, но слова не пришли. Я знаю, что ты хотел сказать.

«Я слышу тебя,» — прошептала я. И в последний раз я сказала: «Я всегда буду любить тебя и никогда не забуду тебя. Не бойся. Ты скоро будешь с Богом на небесах.»

Затем, когда мои слезы текли свободно, я наблюдала, как самый храбрый мальчик, которого я когда-либо знала, наконец, перестал дышать.

Мы с папой плакали, пока не почувствовали, что слез больше не осталось. Патрик, наконец, ушел, оставив нас позади.

С тех пор ты был моим источником вдохновения. Ты показал мне, как любить жизнь и жить в полной мере. С твоей простотой и честностью, ты показал мне мир, полный любви и заботы, и ты заставил меня понять, что самое главное в этой жизни — продолжать любить, не спрашивая, почему и как, не устанавливая никаких ограничений.

С этим письмом и этим воздушным шаром, я отправляю свою любовь к тебе. Спасибо, мой младший брат, за все это.

Сара

Источник