Ты засекала?
Анна, прижимая кулак к зубам, сидела на кухне, напрягаясь, чтобы уловить звуки. Ужин на столе остывал. Когда в руке ощутилась боль, она вернулась в реальность, посмотрела на кулак и увидела следы зубов. Положив руки на стол и нервно подёргивая пальцами, словно школьница, Анна продолжала прислушиваться. Максим будто нарочно то говорил слишком громко, то шептал заговорщически тихо. В такие моменты Анне хотелось ворваться в спальню, вырвать у него телефон и высказать всё, что она думает. Эти постоянные разговоры якобы о детях. Как можно говорить о детях с бывшей женой по 10, 15, а то и по полчаса почти каждый день? И смеяться при этом?
Настроение Максима всегда улучшалось после таких разговоров.
Наконец хлопнула дверь. Анна вздрогнула.
— Скучаешь? — вошёл он на кухню, сияющий, чуть порозовевший Максим, наверное, много смеялись. Он нежно погладил Анну по спине, дотронулся до тарелки с ужином, тыльной стороной ладони. — Уже остыло, — он собирался разогреть в микроволновке, — я опять долго?
— Двадцать минут, — отчеканила Анна.
— Ты засекала? — улыбаясь, повернулся он к ней и взял её тарелку, — надо было не ждать меня, кушать одной.
— Максим, послушай, я всё понимаю, но…
— Анечка, ты прикинь, что мой мелкий учудил сегодня в школе, — перебил он её, — склеил страницы своему соседу по парте, а тот в драку. Мой не сплоховал, сдачи дал. Пацану швы накладывали на бровь.
Заглатывая вкусные котлеты и пюре, приготовленные Анной, Максим рассказывал о своих мальчиках, дольше, чем разговаривал с бывшей женой. Анну немного отпустило, видимо, правда, о них говорили. Она знала, когда начинала с ним отношения, он не скрывал, всеми своими действиями показывал, что обожает мальчишек. Встречаться они начали, ещё когда он женат был, формально. Официально — жил отдельно у родителей. По первому звонку бывшей жены ехал к ним, и сейчас летит стоит ей сказать.
А если не к детям? Часто закрадывалось в голову Анне. Но пару раз он брал её с собой, она не подымалась в квартиру, ждала в машине. В другой раз привёз младшего к ним на два дня, видите ли, мама с ним не справляется. А Анну никто не спросил, хотя это её квартира.
Что уже делить, твоя — моя! Два года живут вместе, а сыновья погодки никак не переходят в следующую, подростковую стадию, ведут себя как дворовые сорванцы. Постоянно жалобы, плохие отметки, замечания в дневниках.
— Максим, вы не могли бы поменьше общаться с бывшей?
— С Катей, что ли? — усмехнулся он крякнув.
— У тебя ещё есть бывшие жёны?
— Ты опять ревнуешь? Анечка, ну, когда же ты поймёшь у нас с ней всё! Ну вот всё! — он рукой рассёк воздух перед собой. — Не интересует она меня, как женщина. Я с ней всё равно что с учительницей Вовкиной, или тренером общаюсь. Она всё о них знает. А что, работа у неё никакая — он встряхнул пальцами перед собой, — смена – через три, вот и воспитывает, а они не поддаются: пацаны, есть пацаны, — пожал он круглыми крепкими плечами в домашней футболке.
— Мне неприятно. Я устала об этом говорить.
— Послушай, сначала тебе не нравилось, что говорю с ней где-то, ты проверяла мой телефон, потом тебя злило, что при тебе это делаю, будто я с ней флиртую, начал уходить в другую комнату. Теперь что? Мне как быть? Там мои дети. И заметь, им ты тоже не очень рада.
Анна немного смутилась. Да претензий у неё много к мальчикам она не питает приятных чувств, поэтому и не забирают их часто. Максим, у родителей видятся с детьми, ну, или когда приезжает по вызову бывшей пистона вставить ребятишкам.
— Ты знала о детях, о жене, зачем начинаешь эти разговоры?
— Бывшей жене!
— Хватит, Аня, — недовольно сказал Максим и поднялся из-за стола, чтобы уйти.
После разговора с бывшей он светится, а как с Анной поговорит, так портится настроение на несколько часов. Дуется. Ночью в постели отворачивается, понять не может, как угодить Анне.
Она наутро понимала – неправа была, по дороге на работу признавалась в этом и вроде опять у них всё хорошо, до следующего звонка бывшей жены. Ну вот почему она ревнует его? Он честен с ней, всегда дома, зарабатывает и тоже вносит достаточно в общий бюджет, по дому делает всё что необходимо. Готов даже познакомить их лично! Хотел, чтобы поняла Анна – нет причин волноваться. Вот нет и, всё!
С Анной ни в какое сравнение Екатерина не идёт, даже рядом нельзя ставить. Она до развода за собой особо не следила, поправилась, про парикмахерскую на первом этаже словно забыла, собирала свои вечно жирные волосы в хвостик или дульку. Костюмы бесформенные застиранные носила – ей так удобно. За каждый рубль цеплялась, везде сдачу пересчитывала и чеки проверяла, не отходя от кассы, заставляя ждать целую очередь. После развода чуть похудела, но не изменилась, ещё и орать на детей начала, порою до припадков. Ну какие там чувства или влечение?
Другое дело Анна, тоже не худенькая, но подтянутая, всегда в платье, туфельки или сапожки, стрижечка, и цвет волос, и помада на губах. А улыбка? Да перед её улыбкой самый злой водитель маршрутки не может устоять — улыбался в ответ. Всё в ней складно, без излишеств: сумочки, броши, украшения. Хватай и не отпускай! Что и сделал Максим, увидев её возле банкомата, предложил подвезти и завязалось. Четыре года вместе, живут совместно два.
Екатерина несколько дней не звонила. Ребята сами отцу набирали, это быстро:
— Пап кинь денег на телефон…
Ну или на карту, большего им от отца не надо.
Видя, как Максим относится к детям, Анна тоже хотела родить, заодно и бывшую немного приструнить, вот, мол, у нас тоже ребёнок, и нечего нам названивать. Но не получалось, вроде здоровы оба. Она обследовалась полностью, а Максима боялась попросить. Чего ему обследоваться? У него вон, двое бегают, разве не видно, на что он способен. Так и маялась Анна со своим возлюбленным от звонка до звонка бывшей жены.
Подруги разное советовали, мама от них не отставала, вообще требовала гнать такого хитреца в шею. Любит? Жить без них не может? Пусть живёт в семье! А то неплохо устроился тут у него Анна умница и красавица, там бывшая. Бедолага разрывается между ними.
— Не верю я, чтобы мужик только из-за детей на телефоне часами висел и хихикал, — утверждала мама Анны, — привык он к ней, как к мамке и относится так же. А может, и не к мамке. Смотри, она баба опытная, а ты дура! Позволяешь такое.
Вот и не переставала Анна искать подтверждения, доказательства маминых слов, своих домыслов. И нашла ведь! Через месяц после того разговора на кухне.
Сообщение от Екатерины пришло, пока Максим полку в ванной прилаживал.
«Завтра детей до двух не будет. Повторим?»
У Анны глаза забегали, дыхание участилось. Что повторим?
— Максим, — ворвалась она в ванную с телефоном в руке, — это что?
Она почти прижала его к стенке, напирая, тут ещё эта полка, не прибитая над головой – руку
отпусти, упадёт. Он пробежал по экрану глазами, вздохнув всё-таки, опустил руки. Полка со звоном грохнулась об пол. Анна по его взгляду всё поняла, расплакалась, убежала на кухню.
Максим неуклюжей осторожной походкой пришёл к ней через минуту. Анна сидела за столом, плакала, не выпуская свой телефон из рук, вращая его, поглаживая. Он периодически включался и снова гас. Максим присел напротив, положив руку на стол, попытался взять её за руку. Она одёрнула руку, телефон остался лежать посередине стола.
— Это не измена, Анечка… — пробубнил он виновато.
Она отвернулась и ещё сильнее расплакалась.
— Я тебя люблю, — постукивал он пальцами по столу.
— А что это, по-твоему? Покувыркались, телесами помялись, ей понравилось, чувства вспыхнули. Повторить захотела! — выкрикнула Анна. — Выметайся к ней! Не можешь без неё жить — возвращайся.
— Никуда я не уйду! Я тебя люблю и жить не смогу без тебя, а Кате, я, можно сказать, помощь оказал. С ума она совсем спятила, кидаться на всех начала на детей, на соседей, приехал и на меня кинулась, ну… а там… — уронил он тяжёлую голову, постучал по дурному затылку.
— Страсть вспыхнула?!
— Что-то накатило, да. Она в горячке или в припадке, я тут… Жалко её стало, по-человечески, — прижал он кулак к груди. — Я дурак, слабину дал, но это из жалости. Совсем она опустилась. Не чувствовал я ничего. Она же как рыба скользкая по мне ёрзала, глазёнками несчастными выпрашивала внимания.
— И ты тра…нул её?! — злилась Анна.
— Да не измена это! Всё равно что на надувном матрасе по волнам, никаких чувств — на автомате всё.
Анна не могла успокоиться, но прогонять его не хотела, покаялся, любит.
— Вот хочешь, скажу ей всё! — хлопнул он ладонью по столу, — всё, и точка! Пусть не звонит, заблокирую, вот при тебе, — он пошёл в ванную за своим телефоном. Вернулся, присел к столу, стал искать Екатерину в списках и, показывая Анне, заблокировал абонента. — Так-то! Только с пацанами теперь, пусть ищет себе мужика, пусть идёт к психоаналитику или к подругам, с меня хватит!
Анна, глотая слёзы, смотрела на него.
— Тринадцать лет она меня мучает, не отпускает, сколько можно? — вопросительно смотрел он на Анну, положив свой телефон рядом с её. А потом поднялся, подошёл к ней, встал на колени и обнял её за ноги. — Не изменял я тебе, это наваждение, душа и сердце мои тебе принадлежат.
Он постоял с минуту, потом встал и ушёл дальше полку прибивать в ванной, будто и не случилось ничего. Анне хоть в окно бросайся, больно, обидно и заглушить эту боль вот так сразу невозможно. Подумала, успокоилась, взяла в руки телефон, увидела, что запись у неё была включена, полчаса записывалось видео потолка на кухне, со всеми звуками.
Она хотела удалить файл, но Максим позвал её в ванную, требовался точный глаз хозяйки.
Конечно, помирились. Пообижалась Анна, поплакала, долго не страдала и мужчину своего не мучила, вдруг ему там действительно рады, боялась, уйдёт к бывшей.
И так хорошо стало в их маленьком гнёздышке, без систематических звонков Екатерины, без паники о проделках детей. Ну, пацаны, растут, неспокойные, а что поделать? Не бегать же за ними до старости. Мать есть, судя по разговорам Максима, строгая, а порою и злющая, так что её больше надо бояться и слушаться, чем отца.
Дела появились, дачу начали присматривать в пригороде, уж очень обоим нравилось в земле копошиться. Анна намекать начала, про подруг своих рассказывать, которые замуж вышли недавно или собираются. Чего сидеть? Давно пора, перезрела ягодка. Там, и детки пойдут.
Мечтала Анна, грезила, на работе уставится в монитор и думает о нём, о семье будущей. С работы едет, в интернете посматривает на платья по случаю, не такие, о каких в детстве мечтала, она же женщина нужно соответствовать возрасту.
Максим не дурак, понял. Через пару недель встретил Анну с работы и прямо в машине кольцо подарил, предложение сделал. Кустарно, неумело, как за хлебом предложил сходить, ему это ничего не стоило. А Анна воспылала – вот оно долгожданное женское счастье. Как же долго она его ждала. Исчезла Екатерина и любовь их как ручеёк звонкий зазвенела. Четыре года встречались, а предложение вот оно! В ней значит была причина всех бед Анны, не отпускала она бывшего. Но теперь всё на своих местах.
Заявление подавали, Анна улыбалась, словно уже расписываться пришли, смущалась, одно в плечо любимому мужчине носом ткнулась, как котёнок недоласканный. Хотелось держать его крепче, чувствовать тепло рядом, ощущать заботу мужскую, сильное плечо. И ничего этому счастью уже повредить не могло.
Но опять!
Сообщение от Екатерины, но не бывшему мужу, а его будущей жене. Не унималась баба, понять не могла это конец! Не её мужик, уплыл карасик. Фотографии, присланные ею, Анну уже не трогали, не волновали, что такого? Максим разгуливает в трусах по своей старой квартире, и, что? Этим фоткам наверняка лет пять, — думала Анна. Не собиралась ничего отвечать. Екатерина отправила ещё две, вроде снег за окном не прошлогодний, и бельё на нём… они выбирали вместе с Анной в магазине. Как будто он прямо сейчас там, то со спины, то на ходу сфотографировано.
Анну взбесила эта неугомонная разведёнка. Вспомнила вдруг о той записи, начала судорожно искать её в телефоне, пусть знает, что о ней думает бывший муж, как презирает, может, после этого успокоится. Поймёт, не нужна она Максиму, женится он скоро.
Отправила. Тут же начала будущему мужу набирать. Он сначала не брал, через пару минут перезвонил, по звукам рядом понятно – за рулём едет, сказал, в школу к мальчишкам заезжал. Успокоилась немного Анна, пошла на кухню, волнение своё решила на дело пустить, приготовить ужин замечательный, возможно, романтический, почему нет.
Через час звонок в дверь. Да такой протяжный, будто рука у кого-то примёрзла к кнопке, или заело её. Анна побежала открывать, в дверях Екатерина, собственной персоной. И никакая она не страшная, высокая, крепкая в теле, стрижка короткая, цвет волос ей очень идёт. В глазах вечный огонь, сейчас спалит всё вокруг. Смотрит сквозь маленькую хозяйку, сканирует прихожую, комнату за спиной.
— Ну и где этот лев?! — громогласно выдала она на всю лестничную клетку, казалось, она сейчас одной рукой снимет дверь с петель, отодвинет Анну, и, пойдёт искать его, закатив рукава. — Глава нашего прайда? Вот козлина, — ударила она кулаком в стену.
— Женщина… упокойтесь, — успела сказать Анна.
— Я не женщина, я его бывшая жена, мать его детей. Вот гад! Не берёт трубку, уехал же час назад, — вертела она головой, пытаясь рассмотреть кто там ещё в квартире. — Дома?
— Нету…
— Ну? Ты долго будешь рот открывать и лапшу с ушей заглатывать? Что он тебе вешает.
— Да как вы смеете? Мы скоро поженимся, — пятилась от грозной тётки
Анна.
Екатерина уже вошла в квартиру.
— А-а-а-а! — кивнула она хозяйке, начала снимать дублёнку, — мне он говорил. Вот только сегодня: ты, мол, сильная женщина, волевая, а Анна не такая, без меня не проживёт, зачахнет, может, и в окно выбросится, — усмехнулась Екатерина разуваясь.
— Я?! — удивилась Анна, положив ладони на грудь.
— Ты, ты! Дождётся он у меня, пусть только появится! — трясла она кулаками. — Сначала тебя в любовницах держал, теперь меня.
Анна по привычке посеменила на кухню, наглая, страшная в своём гневе гостья за ней.
Села за стол Екатерина, дыша как загнанная лошадь. Хозяйка так и стояла посреди кухни, не зная, гнать тётку или предложить что-то гостье.
— Чаем угостишь хоть?! В горле пересохло, пока ехала, — ударила себя по грудине Екатерина, — десять раз переслушала. Я-то думала, ты умом поехала, ну, как он говорил. Потолок мне прислала, а потом вслушалась… Э-э-эх! Попадись он мне в ту минуту! Хитрец, ловкач, везде успевал.
Налила Анна наспех холодного чая обеим, присела с осторожностью ближе к выходу, мало ли. Екатерина начала причитать, рассказывать, как изворачивался, уговаривал: сначала вернуться в семью обещал, потом не бросать, а потом Анну жалко (то есть вот, её), смотрела она на хозяйку квартиры. И закипел гремучий котёл, обе женщины разогреты, горяченькие, а его нет.
И Анне было что рассказать, про бабищу, с тремя подбородками и сальными волосами, запустившую себя после развода, голодную до мужиков, оттого и злую мать его детей.
Наговорились бабоньки, аж взмокли. Поплакала Анна, она ж замуж за него собиралась, заявление подали, а Екатерина по-матерински прижала её к груди, утешала, обещала хребет Максиму пересчитать.
— Это хорошо, что сейчас всё выяснилось, а то так бы и бегал от тебя ко мне и наоборот, жалеючи нас «несчастных», — ударила она по столу кулаком.
Тут и Максим появился, голос довольный из прихожей, шелестит чем-то. Букетом цветов. Там его и встретили две женщины, руки в бока. Хорошо разуться не успел, выскочил как ошпаренный обратно, завидев их вдвоём. Екатерина ему кричала что-то во след, а Анна, прижав кулак ко рту, кусала пальцы. Стыд-то какой на весь подъезд, обидно-о-о как, слов не подобрать. Четыре года врал обеим, детьми прикрывался, хорошим таким был.
И исчез из её жизни Максим, больше не появлялся, даже на звонки не отвечал. Она звонила, писала чтобы за вещами приехал, поговорить надеялась. Признаться, и на большее рассчитывала, часики-то тикают. К Екатерине он не вернулся, по шее она ему надавала и детей не постеснялась. Отходила так по спине, аж суставы хрустели, хорошо в куртке был, а то бы переломала. Гром-баба.
Общаться женщины стали чуть-чуть, чтобы уж наверняка не попасться этому брехуну Максиму. Анна, чтобы точно быть уверенной, — не вернулся к бывшей жене Максим. Не вернулся.
Не то из жалости, Екатерина видела, как страдает Анна, она ж без пяти минут замужняя женщина была и вот опять… Не то по навязчивости своей, или по женской дружбе, познакомила она Анну с братом своим двоюродным, снова разведённым. Вот не везёт ей. Но тут давно всё кончено, детей от первого брака нет, жена бывшая далеко неведомо где.
Начали общаться, через полгода съехались, и когда пошли расписываться, Анна уже была беременна.
— Опять мальчик в семье, да что же нам так на девочек не везёт, — думала Екатерина, глядя на округлившуюся Анну в ЗАГСе. Брат уже поделился, кого ждут. — Эти вот крутятся, вертятся рядом, когда же взрослеть начнут, ума набираться, — смотрела она на своих мальчишек, так и хотелось каждому подзатыльника дать. Свадьба же, а они балуются.
Максим, казалось, уехал в поисках лучшей жизни и других женщин. О дороге к Екатерине он давно забыл, но звонит каждый день, только сыновьям. Екатерине есть с кем поговорить, кого послушать, вот хотя бы с соседями по подъезду пообщаться и поругаться если надо. На крайний случай к Анне можно заехать или позвонить.