«Не мой ребёнок, понятно? Я всё подсчитал. Пусть теперь расплачивается за свои гульки…»

— Ваня, да ты чего? Она ведь кроме тебя ни с кем больше не гуляла, мы все свидетели.

Парни утвердительно загудели. Иван упрямо хмурил красивое, но хитроватое лицо. Он всё решил.

— Нет, пацаны, не надо. Значит, не местный постарался. Она же в клуб ездила? То-то!

— А почему бы ей не ездить? Тебя не было сколько? Ты на учёбе почти всегда. Тем более она не одна, а с нашей компанией.

— Не мой ребёнок, ясно? Я всё посчитал. Нагуляла, вот и пусть теперь…

— Из тебя никудышный счетовод, Ваня. Вот, посмотри…

Самый взрослый, Михаил, растопырил пальцы, приготовившись к счёту, но Иван, напряжённо глядя за их спины, вдруг отскочил и резко попрощался:

— Всё, пацаны, мне пора!

Он припустил к выезду из села. За ним с криками «Стой, скотина!» ураганом нёсся старший брат Вероники. Ещё вчера они были друзьями… Атлетичный и сильный Денис против рыхловатого Ивана. Старший брат догнал обидчика сестры, и они кубарем покатились в высокую траву.

— Ставлю пятёрку на Дениса, что он сделает из Ванюши отбивную, — предложил хладнокровно Дима.

— Все ставят на Дениса, уймись, — отмахнулся главарь-Михаил. — Ладно, пошли разнимать, не то убьёт эту неженку городскую.

О беременности Вероники узнали только тогда, когда у неё начал расти живот. В том числе и родители.

Она была красавицей. Красота её была одной из тех, которой невозможно завидовать — только восхищаться. Когда она проходила мимо меня в своих коротеньких шортах в цветочек и жёлтом топике, я невольно засматривалась на её модельные ноги. А волосы… Они лились до лопаток блестящей волной из чёрного шёлка. Глаза у Вероники большие, бархатные и добрые. А душа простая-простая, как те цветы на деревьях в мае: они так естественны, так прекрасны, хоть и просты… Их нюхаешь с упоением и собственная душа наполняется мимолётной радостью жизни. Ведь она так мимолётна, эта радость… и эта жизнь. Вероника была весной.

С Иваном её познакомил собственный брат. Вероника всегда была девушкой хоть и порядочной, но не робкой. Чувства развивались стремительно. Пара была красивой. Вероника тянулась к Ивану всем сердцем и когда он был рядом, оплеталась вокруг него, как бесстрашный полевой вьюнок ползёт по декоративной розе, не замечая колючих шипов. Вероника так и светилась от счастья. Иван, казалось, тоже, но этот взгляд с хитрецой и его ощущение некоего превосходства, ведь он студент института, а Вероника так, деревенская, и учится на медсестру… Моя интуиция настораживалась при виде влюблённой пары.

— Что же ты будешь делать, Вероника? Бросишь учёбу?

— Пока возьму академ, а там посмотрим.

Живот 19-летней Вероники был уже весьма хорош, вот-вот родит. Мне 17 и до недавнего времени мы редко общались, гуляя в разных компаниях. Сентябрь сидел на носу и щекотал прохладным пёрышком ноздри — совсем скоро я уеду в областной город на первый курс. Как-то Вероника взглянула на мои ногти и предложила сделать маникюр за небольшую сумму. Она заканчивала какие-то курсы. Мне он, если честно, и не сдался, но хотелось пообщаться с ней поближе, да и вдруг человеку в таком положении просто нужны деньги?

Я пропетляла мимо кучи железного хлама в её дворе (родители Вероники занимались приёмкой металла) и нырнула под оплетённый виноградом навес, где меня с полной обоймой лаков уже ждала красавица Вероника.

— Можно личный вопрос?

Вероника кивнула, старательно нанося на мои подпиленные ногти тёмно-синий лак.

— Ты его специально оставила или уже выбора не было? — я указала глазами на её живот, не догадываясь, что режу мясо тупым ножом от столового прибора. В тот момент тактичность явно изменила мне с кем-то другим.

Вероника взглянула на меня, как на дурочку. В её взгляде читалась Женщина и горький опыт первой любви. А я… Что я? Я в настоящих вещах ещё ничего не смыслила.

— Вот если я тебе сейчас руки отрежу, ты дальше жить сможешь?

Я опешила, а Вероника продолжила. Сколько боли было в её бархатных глазах!

— А я отвечу тебе: сможешь. Только зачем? Ты хоть осознаёшь, насколько они тебе нужны? А я осталась и без рук, и без ног, Ань. Вот так я люблю Ивана. Да, несмотря ни на что! Он во мне. Я не знаю, как это объяснить… Я чувствую себя с ним единым целым.

— Но я спросила о ребёнке…

— А ребёнок это и есть Иван. Он плод нашей любви — так я его вижу. С первой секунды, когда я узнала, что беременна, то поняла, что жизнь без этого ребёнка не будет иметь никакого смысла. И так же я подумала о Иване, впервые его увидев.

Внезапно Вероника предложила мне съездить в кафешку с танцполом под названием «Петушок», и я согласилась. Нас отвёз мой отец. Мы протусили там часа три, пока папа гонял чаи у бабушки в гостях. Вероника танцевала, вертя своей внушительной беременностью так самозабвенно, что я боялась, что ребёнок вот-вот вылетит из неё. Переживая, я смотрела только на её живот. Вероника не смотрела ни на кого. В каждом движении был порыв отчаяния. Плевать на всё. Она не сожалеет. Привет, молодость, привет.

Через два года, возвращаясь с вечерней прогулки с приятелем, я застала парня моей подруги в кустах с… Вероникой. Они целовались. Подвыпившая красавица отвернулась. После родов она немного поправилась, а глаза… они были потеряны, несчастны. Мы не стали развивать неловкую сцену и тронулись дальше.

После тот паренёк долго заглядывал мне в глаза, как невинный пёсик, и был самой любезностью. Я не рассказала подруге — для той, что являлась мне почти сестрой, это был бы ужасный удар. Да и имела ли я право влезать? До сих пор мучаюсь с ответом. По прошествии лет я понимаю, что всё-таки стоило рассказать.

Мальчишка Вероники подрастал и в три года стал вылитым папой. Иван увидел его. В молодом человеке шевельнулась отцовская ответственность… Так они стали жить в городе вместе. Да, Вероника простила его. Но что-то навсегда сломалось в их королевстве кривых зеркал и через два-три года они окончательно расстались.

Прошло какое-то время. Вероника вышла замуж и уехала жить в столицу. Там у неё родилось ещё два мальчика. Оба красавцы, но старший самый впечатляющий. Она заметно поправилась и жизнь её порою била, но… Она счастлива. Я вижу это по её бархатным, добрым глазам. В них всё ещё наивность и весна. И долгая, красивая печаль, что пахнет яблоневым цветом. Ведь цветение весны так быстротечно и прекрасно! Как и жизнь наша, хоть бывает и трудною. Но мы стараемся. Не смотря ни на что.