С неделю Иван Петрович оказывал знаки внимания подружке жены, а потом… супруга в дом вошла, а он вещи свои собирает, да тюки увязывает…
Кто в селе не жил, никогда не поймет! А кто жил, тому объяснять не надо! В селе всегда и всем найдется работа.
Так уж повелось, что и хозяйство, и огород, да и сам дом с пристройками постоянно требуют внимания. А особенно трудолюбивых рук.
Да где этих трудолюбивых наберешься, если на подкорке записано, полежать в теньке и благостно ничего не делать?
***
— Не идет нынче рыба. — сетовал Игорь Михайлович. — Надо домой возвращаться. Кур покормить, поросенку дать, огород прополоть.
— А космический корабль тебе к четвергу запустить не надо? – хитро поинтересовался Иван Петрович.
— Нет, вроде. — почесал лысину Игорь Михайлович.
— Вот и лежи на солнышке, загорай в свое удовольствие. — сказал Иван Петрович и улегся на спину на берегу реки. – А рыбы не будет сегодня, солнце слишком яркое. На глубину ушла.
— Тогда, я пойду. — сказал Сашка, сматывая удочку. — Забот полон рот.
— И ты лежи! — осадил его Иван Петрович. — Без тебя разберутся!
— Ага, они разберутся. — Сашка скептически покачал головой. — Даже делать без меня ничего не будут.
— А вот и ты ничего не делай. — сказал Иван Петрович. – Солнышко приятное, ветерок ласковый, речка плещет успокоительно. Насладись, так сказать, природой!
— Петрович, — Сашка оставил удочку в покое, — там же дела, заботы, огород… туда его в качель!
Сашка высказался бы резче, но с ними рыбачил Мишка тринадцати лет, поэтому за языком приходилось следить.
— И что? – Иван Петрович пожал плечами. – К кому не подойди, такой же список нарисует. А вот правильно насладится отдыхом – это великая наука!
— Петрович, а мне вот интересно, — подал голос Игорь Михайлович, — живем мы в одном селе. С тобой мы, считай, ровесники. Как так получается, что у всех всегда дела есть, а ты всегда свободен?
Вся компания рыбаков повернула голову к Ивану Петровичу. А вопрос-то был из первой тройки по популярности. Как раз после самых важных: есть ли во вселенной разумная жизнь и что было до большого вз_ры_ва?
***
Что гр_е_ха таить, в селе все на виду: кто что ест, кто чем занят, кто о чем спорит и кто что делит. Это даже не сарафанное радио, а какой-то громкоговоритель. Вечером случилось, к утру все в курсе.
Вот и за Иваном Петровичем закрепилась слава, человека вечно отдыхающего, не обремененного трудом и не отягощенного заботами.
Нет, бездельником он не был. Честно и со всем усердием отработал в колхозе положенный срок. С достоинством вышел на пенсию… а дальше все! Свободный человек, хотя у него и подворье, и живность, и тот же самый огород.
Только никто и никогда не видел, чтобы он где-то впахивал — то по грибы ходит, то по ягоды, то на речке с удочкой или возле магазина на лавочке байки рассказывает, да слухи разносит. А еще бывало за облаками за околицей наблюдает. И никто ему не указ. Будто сам по себе, как перст на всем белом свете.
А у него жена есть, Мария Ивановна, да и дети с внуками. Правда, дети с внуками в городе уехали. Там своей жизнью живут, а к родителям только время от времени наведываются.
То есть, сказать можно, что человеку, а именно, Ивану Петровичу, есть, для кого поработать и на заслуженной пенсии. А он все одно, никогда ничего не делает.
А вот что удивительнее всего — жена его ни слова ему не говорит. Сама все тянет или нанимает кого. А мужа любимого даже словом не упрекнет.
Если бы она ему втихомолку высказывала, так в селе умельцев хватает, под окнами бы подслушали. А вот не было такого факта.
Она ему:
— Ванечка, милый мой!
Он ей:
— Машенька, солнышко мое!
Тем более удивительно. И не вписывается ни в какие человеческие законы.
***
Вопрос прозвучал. Интерес вознесся до заоблачных высот. Любопытные глаза рыболовов сверлили в Иване Петровиче аршинные дыры.
— Молодые вы еще и глу_пые, — потом, глянув на Игоря Михайловича, добавил, — а ты, Михалыч, просто глу_пый. Вам указаний раздали, вы и побежали, виляя хвостиками, работать от зорьки до зорьки. А потом вас в награду лишь новым списком осчастливят. А вы и рады стараться!
— А как же иначе? – спросил Сашка. – Это же семья, дом, обязательства.
— Ты в том доме зять, а не хозяин, — отбрил его Иван Петрович, — чего спину-то ломать?
Да, Сашку Иван Петрович сманил на рыбалку, когда тот собирался дрова колоть. И на самом деле Сашка в соседнем доме был зятем, а не хозяином. Примаком.
Они с женой строили дом в соседнем селе, так что ему и так работы хватало. А тут сосед решил своего зятя поэксплуатировать, по-родственному, значит.
А тот и рад стараться, хотя знал, что ему потом тесть выскажет, что и поколол криво, и поскладывал плохо. Потому сбежал с удовольствием, все равно старый гудеть будет.
— Так-то оно так… — промямлил Сашка. – Да и как отказать?
— Выучи волшебные слова. — с ухмылкой проговорил Иван Петрович. — «Нет» и «не хочу».
— А потом коромыслом по хребту! — Сашка вздохнул и махнул рукой. — Что-то не хочется.
— Или ремнем. — поддакнул Мишка.
Вообще, Мишка не был жителем села. Он пребывал тут в ссылке. Родители сослали к бабке Арине на трудотерапию, потому как Мишка был парнем деятельным и шебутным.
А тринадцать лет, как раз такой возраст, когда подвиги, совершаемые всуе, не находят одобрения в глазах общественности.
Иван Петрович пару раз посмотрел, как Арина издевается над внуком — то воду таскай, то горох перебирай, то курам перья пересчитай.
Короче, пришел и потребовал его себе в услужение, как сопровождающего для заслуженного пенсионера. А бабка Арина согласилась, потому что у Ивана Петровича всегда все пашут, кроме него.
Подумала, что опытный дед мальчугану мозги на место вправит. Только не знала она, что Ивану Петровичу Мишка нужен был в качестве компаньона ничегонеделанья.
— Бабке будешь каждый вечер говорить, что устал сильно, потому что дед тебя загонял с поручениями и работой! – инструктировал Иван Петрович мальчика в самом начале.
А Мишка и рад стараться, Ивану Петровичу на поворотах хвост заносить.
– Телесные наказания – вещь противозаконная, а значит, недопустимая. Тем более, по отношению к несовершеннолетним. — Иван Петрович приподнялся на локте, кивнул в сторону Мишки.
— Так полотенцем мокрым по спине, нас_или_ем не считается. — подал голос Игорь Михайлович.
— А это, как посмотреть и как отреагировать… А вот закричи ты после удара: «Люди добрые, ни за что уб_ива_ют! Инвалидом делают! Спасите-помогите!» — Враз твоя бабка присмиреет. А ты потом еще и приболей для вида. Глядишь, поумнеет! А если хорошо отыграешь, так пылинки сдувать начнет, от работы отстранит, заботиться будет!
— Целая стратегия! – хмыкнул Сашка. – А ведь может сработать.
— Петрович, ты тень на плетень не наводи! — Игорь Михайлович повысил голос. — тебе конкретный вопрос задали: «Чего ты бездельничаешь без последствий?» Вот конкретно и отвечай!
— Сашка хорошее слово сказал. Стратегия! Вот она самая и есть царица моего счастья!
— Петрович, на_гл_ость то свою поумерь! – Игорь Михайлович был непреклонен. – Не надо нам тут ребусы загадывать! Ответь по-человечески!
— Я ж говорю, глу_пые вы! – Иван Петрович улыбнулся и снова растянулся на травке, подставив лицо солнцу. – Не всегда я имел счастье наслаждаться радостью отдыха, но мне помогли случай и тщательно разработанный план. Стратегия!
***
Иван Петрович с нетерпением дожидался пенсии, имея на нее определенные планы. Ничего грандиозного, скорее, как в том анекдоте про кресло-качалку, в которое он планировал присесть, а потом, через месяц, начать раскачиваться.
А вот у Марии Ивановны, супруги его, были планы грандиозные:
— Вот тогда он уже не отвертится, — говорила она ближайшей подруге, — и забор поправит, и курятник, да и печку надо в бане переложить. Огород, опять же…
— А чего же сейчас он этим не занимается? – спрашивала Валентина Васильевна.
— Как это чего? – Мария Ивановна удивилась. – Сейчас он работает. Устает. Видела бы ты, каким он измотанным домой приходит! Еле ползет! Только до дивана и доползает. А на пенсию выйдет, ух, и работа пойдет! А так, я все сама.
Ну, сама – не сама, а чаще всего с той самой Валентиной Васильевной. У той не было ни детей, ни мужа, да и хозяйство она держала минимальное, поэтому Валентина помогала Марии. А кому еще помогать, как не самой близкой подруге, почти сестре?
Подруги были, не разлей вода, а дружба уже и тридцатилетний юбилей пережила.
Месяц Мария Ивановна дала Ивану Петровичу погулять на пенсии, а потом начала предъявлять:
— Ванечка, ты бы забор поправь, завалится же скоро!
— Так не завалился же еще… — находил аргумент Иван Петрович.
— А чего ждать, когда он рухнет? Будут потом люди судить.
— А мне все равно, что они скажут. Сама знаешь, на каждый роток…
— Раньше работал, сама на себе все тащила! Но теперь, Ваня, другой разговор с тобой будет! А ну топай, коли пообедать хочешь. Я ведь тоже могу перестать готовить и стирать тебе!
Иван Петрович взял стул, вынес на улицу, поставил напротив забора и сел его рассматривать.
— Вань, а ты чего делаешь-то? – не поняла суть действий мужа Мария Ивановна.
— Оцениваю ущерб и планирую ремонтные работы… — проговорил он.
На этом стуле она его спящим к вечеру и нашла. Разбудила, загнала в дом. А с утра история повторилась.
Неделю она его будила на стуле, пока не плюнула. За магарыч тракторист Колька поправил забор за полтора часа.
Курятник, баня и огород пошли по той же статье. Иван Петрович задумывался, засыпал, забывал или не считал нужным заниматься.
***
— Мужики, — рассказывал Иван Петрович собратьям рыбакам, — я, как ни собирался ничего делать, так и в будущем меняться не планировал. Пенсию я заработал, право на отдых тоже. Все! Программа максимум выполнена. А если этой мелкопомещичьей душе угодно, пусть батраков нанимает, я не против.
— А что, — решил спросить Игорь Михайлович, — она тебе и слова не сказала?
— Как это не сказала? Сказала, конечно, и не одно. А мне что? Как о стенку горох. Я жизнь видел, меня словом не ужалишь!
— И сейчас говорит? – спросил Сашка. – Мы соседи, вроде, не слышно ничего.
— А вот тут дело случая! – Иван Петрович поднял указательный палец к солнышку. – Не без Его вмешательства…
***
После трудового дня на огороде подружки-веселушки Мария Ивановна и Валентина Васильевна лакомились чаем с конфетами.
Ивана Петровича они в последний раз видели в бане, где тот собирался что-то сделать и уснул за обдумыванием. Потому беседу вели без опасений быть услышанными.
— Ох, и замаялась я со своим дедом, — говорила Мария Ивановна, прихлебывая липовый чаек, — сил моих никаких не осталось. Ничего, пар_аз_ит, делать не хочет. Куда не пошли, там его спящим и найдешь. Однако от меня каждый день требует трехразовое питание и чистый костюм.
— Он же в костюмах не ходит. — усомнилась Валентина Васильевна.
— Ну, штаны, трусы, майку, носки. Неважно. Выстирай, высуши. Спасибо, хоть гладить не заставляет. А все одно, на второй день не наденет! Обслуживаешь его, оглоеда, как барина заправского, а выхлопа, только его пенсия, да и та на него тратится.
— Ой, да сколько той колхозной пенсии-то? – махнула рукой Валентина Васильевна.
— Так, а я про что? Клянусь, не вру, ушел бы к другой ба_бе, я б ему и вещички собрала! Только мне бы от этого ярма избавиться!..
***
— Неужели так и сказала?! – Игорь Михайлович даже закашлялся от такого поворота событий.
— Представь себе, сбагрить меня решила. — кивнул Иван Петрович.
— Вот она цена семейной жизни, — грустно проговорил Сашка, — пока в тебе нужда есть и польза, так тебя любят и ценят. А как выгода пропадает, так топай со двора, глаза не мозоль!
— Вот, даже молодежь понимать начинает, что мир не устлан розами. — наставительно проговорил Иван Петрович.
— Петрович, так ты же с Марией так и живешь. — не до конца понимая, проговорил Игорь Михайлович.
— А я уходить и не собирался, а вот претензии пресек на корню! – Иван Петрович перевернулся на бок, чтобы рассказывать было удобнее. — Подслушал я, значит, слова крамольные и думаю, а как крепко у вас, любезная Мария Ивановна слово с делом повязано?..
***
Подслушав под окном волеизъявления супруги, Иван Петрович воспылал праведным гне_вом и решил непременно мс_ти_ть. Но так, чтобы с максимальной эффективностью и болезненным результатом.
Конечно, объектом он выбрал Валентину, чтобы Мария Ивановна лишилась не только мужа, но и любимой подруги.
Пару раз он Валентине Васильевне подмигнул, разок другой улыбнулся, калиточку открыл, до дома проводил, лебедушкой назвал. И непременно сделано это так, что супруга любезная свидетелем была.
С неделю Иван Петрович оказывал знаки внимания Валентине Васильевне, а потом подгадал, чтобы супруга в дом вошла, и начал вещи собирать, да тюки увязывать.
— Куда это ты намылился? – спросила Мария Ивановна.
— Ухожу я от тебя, — ответил Иван Петрович, не отрываясь от своего занятия, — не любишь ты меня, не жалеешь. Только зубами скрипишь, да ругаешь. Не мил я тебе стал. А раз так, то и не надо нам жить вместе! К доброй и ласковой. Она одинокая, ей любой мужик в хозяйстве пригодится. Хоть кривой, хоть косой, а все же плечо крепкое. Оно ей за счастье будет!
— И где ты такую ду_ру-то нашел?
— А чего искать-то? Валюша это! Что ни день, в гости к нам ходит. Она мне слово злого ни разу не сказала. Улыбается только. Я предложил, она согласилась. Сколько ей одной вековать?
— А не в маразме ли ты, старый? – начала закипать Мария Ивановна.
— Ты ж только ругаешь меня. — ответил ей на повышенных тонах Иван Петрович. – Вот уйду, избавлю тебя от таких расстройств, живи и радуйся! А мы с Валюшей тебе и мешать не будем. Медовый месяц затеем, да заживем ладно!
Мария Ивановна втянула воздух и замерла. А напряжение начинало возрастать в геометрической прогрессии. Мир замер, как перед бурей. А потом Марию Ивановну прорвало!
Ма_т женщину не красит, но эмоции требовали выхода, а слов приличных для этого не хватало. А общий смысл сказанного заключался в описании супруга, подруги Валентины, об их неправильном поведении и пожелании не самого лучшего будущего.
Не словом единым богата женская истерика. В Ивана Петровича летело все, что было под рукой: посуда, утюг, часы, газеты, пульт от телевизора, горшок с геранью и даже стул.
Иван Петрович уворачивался, как мог, хотя Мария Ивановна демонстрировала буквально ювелирную точность.
Вот стулом Ивана Петровича любимая супруга и нокаутировала. Так крепко приложила, что дух из Ивана Петровича чуть не вылетел. Единственное, что он успел крикнуть перед тем, как впасть в забытье:
— Маша, это шутка!
***
— Вот так, мужики, мой стратегический план реализовался самым лучшим образом. — подводил итоги Иван Петрович.
— И что, — решил уточнить Игорь Михайлович, — она тебя сразу оставила в покое?
— Не сразу, — ответил Иван Петрович, — была попытка поворчать в мою сторону, что я отказываюсь от сельскохозяйственных работ, так я ей прямо сказал, что в каждой шутке есть доля правды. А помимо Валентины одиноких женщин полно, которым бойкий пенсионер ко двору придется.
— Ох, и хитрец же ты, Иван Петрович, — проговорил Сашка с усмешкой.
— А с бабушкой Валей, что было? – спросил Мишка.
— Ну… — Иван Петрович потрепал мальчонку по кудрям. – Бабушка Маша допрос ей устроила, не собирается ли та Ивана Петровича принять. Та еле открестилась, что и в мыслях не было. Только Мария Ивановна до конца ей не поверила.
— Так что, — решил спросить Игорь Михайлович, — разругались?
— Почему же, — ответил Иван Петрович, — общаются. Только теперь моя к ней в гости ходит, к нам не зовет. От гр_е_ха подальше!..
Хохотали все так, что о рыбалке можно было забыть до вечерней зорьки. Рыба шума не любит.
— Учитесь, пока я живой! — напутствовал Иван Петрович, когда рыбаки засобирались домой.