Надо найти ей парня! – постановила Оля. — Как? Они на неё не клюют.
— Я тебя хотел спросить о твоей подруге…
— Ольге? Фу, Слава. Ты же старый! – полушутя сказала я.
— Ну, спасибо тебе большое, дорогая! Но я не об Ольге. Я говорю о другой твоей подруге. Галя, кажется…
Я напряглась.
— Так. И что?
— Понравилась. Только, у неё случилось что-то, да? Глаза очень печальные…
***
В Гале что-то было. Но только когда она заговаривала. Отец-пианист и мама-художница с детства воспитывали во мне вкус к прекрасному, а девочка, которая подошла к нам с Ольгой во дворе, была антиподом прекрасного. И первым моим безотчётным порывом было отвернуться, даже отойти. Но тут Галя открыла рот и сказала:
— Может в вышибалы?
Заговорила и стала прекрасной. Уходить расхотелось.
— В вышибалы? Втроём? – с сомнением спросила Ольга.
— Ладно. – не стала спорить Галя. – Давайте просто на турниках покувыркаемся.
Она первая залезла на металлическое сооружение, повисла, уцепившись ногами, согнутыми в коленях, и ловко крутанувшись, села. Стала болтать ногами.
— Сонь, давай ты. – пихнула меня Ольга в бок.
— Не буду. Я так не смогу.
— Фигня! Я поддержу. – Галя спрыгнула. – Не бойся, не отпущу.
С той минуты мы знали, что на Галку можно положиться. Она не отпустит. А мы не отпустим её.
Шли годы, мы трое дружили не разлей-вода. И у меня, и у Ольги давно были парни, а наша Галя училась, крутилась на турниках, или ходила с нами в компании. Пятым элементом. В кино, в парк. Витьке и Сашке хотелось целоваться соответственно с Ольгой и со мной, но при Гале было неловко.
— Надо найти ей парня! – постановила Оля.
— Как? Они на неё не клюют.
— Странно, да? Она же обаятельная до чёрта. Я думала, у неё отбоя не будет.
— Не будет потом. – влезла моя мама.
Мы сидели у меня на кухне. Секретничали. И погрузившись в проблему устройства личной жизни Гали, маму не заметили. А она вошла, прекрасная как принцесса, не смотря на свои сорок. Начала варить кофе, делать какие-то бутерброды. Всё это быстро, ловко, и обязательно красиво.
— Когда, потом? Почему, потом? – спросила Ольга. – Тёть Яна, какая ж вы! Офигеть.
— Вы такие же. – парировала мать, подсовывая нам чашки с кофе и тарелку с бутербродами. – А Галя другая. Она прекрасна изнутри. Эта внутренняя красота просвечивает через её манеру общения, она обаятельна, как и сказала Оля. Но парням вашего возраста такого ещё не увидеть. Рано.
— Но нам неловко ходить впятером. Вот мы и подумали…
— Подумали они! – передразнила мама. – Дружба – это навсегда, если повезёт. А таких Вить и Саш у вас ещё будет вагон.
Мы с Ольгой наперебой заспорили, что наши – это до гробовой доски. Мама усмехнулась и ушла из кухни. Мы слопали бутерброды, запили кофе и выдали идеи:
— Надо её накрасить!
— И научить строить глазки!
— И содрать с неё штаны! Фигура хорошая, надо носить юбки.
Это уже было похоже на план, и мы попробовали внедрить его в жизнь.
Косметика шла Гале, как корове седло. Ну, или мы, по малолетству, неопытности, и скудности ассортимента, не могли её как следует накрасить.
Надев короткую юбку, Галя вся сжалась и скукожилась – какая там фигура!
— Девки, я как голая! Вы чего?
Оля взялась обучать подругу строить глазки. По схеме «смотрю-не смотрю» — где она только это взяла. И методом хлопания ресницами. Галя корчила умильные рожицы, мы катались по полу от смеха.
— Слушайте, чего вы пристали? Мне и так нормально! Если я вам мешаю, могу с вами не ходить на эти ваши романтические прогулки. – серьёзно сказала Галина. – Нет проблем.
Шли годы. Куда-то Галя ходила с нами за компанию. Куда-то нет. Школа была окончена, мы все поступили в разные институты. Времени видеться стало меньше, но по выходным мы с девчонками старались собраться всегда.
Собирались у меня. Родители часто отсутствовали – отец работал по вечерам, мама уходила с ним. Или они вместе уезжали, считая, что мне вполне уже можно доверять. И не без основания: я даже не собирала у нас дома вечеринки. Чисто девичники, как всегда, мы втроём.
Но однажды Галя не пришла. Позвонив ей домой, мы услышали чужой женский голос. Нам сказали, что тут пока не до нас. Перезвоните, мол, позже. Что могло случиться?
— Идём. – решительно сказала Оля.
И мы пошли.
Дверь открыла Галя. Это была какая-то другая Галя. Девушка, в которой сломался выключатель, и свет погас. Некрасивость подруги сразу бросилась в глаза. А ещё, от Гали пахло горем. Бедой. Я до того дня не знала, как пахнет горе. А тут почувствовала.
Галины родители погибли в ДТП. Одним махом она лишилась семьи. Приехала сестра отца, чтобы помочь с похоронами и поддержать Галю.
— Мне не легче с ней. – серо сказала подруга. – Она чужая совсем. Как я теперь буду…
Мы хором разревелись и кинулись обнимать Галю. Потом прошли в квартиру, заявили родственнице, что никуда не уйдём. Мы что-то мыли, чистили, готовили. Открывали дверь, кого-то впускали и выпускали. И всё думали о том, что Галина прекрасная внутренняя составляющая куда-то делась. Исчезла. Куда? Умерла вместе с родителями? Как страшно…
Мне было двадцать. Я впервые принимала участие в таком мрачном мероприятии, как похороны. Смешивая изюм с рисом, я чувствовала, что нас всех это ждёт. Может, лучше быть готовыми отпустить? Чтобы не сломаться, как сломалась Галя. Хотя… у неё всё произошло неожиданно. А если ожидаемо? Что, можно и правда к такому подготовиться?
Галин внутренний свет не включался обратно. Она была теперь просто некрасивой девушкой. Мы-то с Ольгой уже любили её, много лет. И навсегда. А вот что Галя теперь понравится какому-то мужчине – об этом, наверное, стоило забыть. Я всё ломала голову: навсегда, или нет.
Галя часто теперь бывала у нас. Моя мама всячески это приветствовала. И ночевать её оставляла.
— Мам, как ты думаешь, Галя станет прежней?
— Когда-нибудь. – пожимала она плечами.
— Мамочка, не умирай, пожалуйста. – заплакала я. – Никогда не умирай!
— Сонька, ты у меня такая дурёха! – расхохоталась мама. – Мы с рождения умираем. Это природа. Что тут можно поделать? Я скажу тебе, что мне удалось неплохо продолжиться.
Я смотрела на неё с непониманием. Потом вытерла слёзы и спросила:
— В картинах?
— В картинах. – кивнула мама. — Но самое главное – в тебе.
Моя мама собралась отмечать очередной день рождения и сказала:
— Надоело по ресторанам шастать. Будем дома. Поможешь готовить?
— Конечно!
— Знаешь что? Позови Галю тоже. Не надо ей одной там сидеть.
— Ну, тогда я и Ольгу позову. Ладно?
— Да, хорошо. – рассеянно ответила мама. – А где у нас форма для торта?
— Мама! Ты что, и торт собралась печь? – поразилась я.
— Ну, да. Говорю же: хочется домашнего праздника.
— Мам, ты здорова? Ничего от меня не скрываешь?
— Да ну тебя! – отмахнулась она.
В день икс мы освободили место, сдвинули столы. Было много друзей моих родителей – все в одном духе. Творческие личности. Девчонки нормально вписались в компанию, Галя даже пару раз улыбнулась. Мама была красивее, чем обычно, если такое вообще возможно. Может она и права. Домашний праздник – это как-то уютнее. Вот только я теперь с тарелками вожусь, и хоть бы кто помог.
На кухню вошёл Слава. Мамин коллега, художник. Он был чуть более успешным, чем мать, немного моложе её – лет на пять, что ли. Я полагала, что он влюблён в маму, как все её знакомые. Слава был холост, уж не знаю, по какой причине. Может, с ориентацией что?
— Сонь, помочь?
Оказывается, Слава принёс оставшиеся тарелки.
— О-о! Спасибо. Сейчас я чистые дам.
— Я тебя хотел спросить о твоей подруге…
— Ольге? Фу, Слава. Ты же старый! – полушутя сказала я.
— Ну, спасибо тебе большое, дорогая! Но я не об Ольге. Я говорю о другой твоей подруге. Галя, кажется…
Я напряглась.
— Так. И что?
— Понравилась. Только, у неё случилось что-то, да? Глаза очень печальные.
— Родители погибли полгода назад.
— Ох… так как ты думаешь, у меня есть шансы? Или, я старый?
— Погоди. – я перестала хлопотать и повернулась к нему. – Слава, тебе понравилась Галя?
— Очень.
— Правда?
— Сонь, ну ты что думаешь, всё хорошее должно быть одинаковым, что ли? Однотипным? А красота обязательно запланированной? Если ты не видишь, как она прекрасна, то это не значит, что не могу увидеть я.
— Я вижу. Точнее, знаю. Но она… понимаешь, в ней как будто свет погас. После трагедии.
— Не погас, Сонь. Я же вижу.
— Ну… насколько я знаю, у неё никого нет. Так что, дерзай.
Он поблагодарил и пошёл из кухни.
— Стой! Тарелки чистые возьми. – я дала ему стопку тарелок. – Слав, а сколько тебе лет?
— Тридцать девять. А что?
— Ого! – сказала я. – Галке двадцать один.
— Ерунда какая. – пожал плечами Слава.
В тот вечер они ушли вместе. Через неделю, в субботу, я позвонила Гале и тоном заброшенной мамаши спросила, куда она пропала.
— Никуда я не пропадала. Учусь.
— И сегодня не придёшь к нам?
— Да мы со Славиком сегодня на концерт идём. – покаянно затарахтела Галя. – Может, ты с нами?
Нормально. Я своему Сашке на субботу от ворот поворот – мол, с подругами встречаюсь. А она со Славиком на концерт! Кстати, да. Мы с Саней до сих пор были вместе. Уж не знаю я по поводу «до гробовой доски», но пока расставаться мы не планировали.
Жутко хотелось бы пойти с ними, и посмотреть на Галю и Славу со стороны. Но всё-таки, наверное, нет…
— Ладно. Заходи, как сможешь. – сказала я. – Мы с мамой всегда тебе рады.
— Так не пойдёшь с нами? – уточнила Галя.
— Ну как я с вами пойду? А Ольга?
Пришла Оля и мы сидели в кухне, пили вино и рассуждали о странностях судьбы.
— Слава красивый. – почему-то мечтательно сказала она.
— И старый. – парировала я.
— Это да! Но стареть будет красиво, помяни моё слово.
В дверь позвонили. Пришла Галя. Это была другая Галя, красивая и сияющая.
— А концерт? – не поняла я.
— В другой раз пойдём. Я объяснила. Слава всё понял. Нельзя отменять девичники, даже по большой любви.
— По любви! – фыркнула я, наливая Гале вина. – Он же старый.
— Ой… что бы ты понимала! – краснея, сказала Галя.
И мы рассмеялись. Может оно и ничего, что старый? Он, как выразилась моя мама, неплохо продолжился. В картинах. Теперь может продолжиться в их с Галей детях. Интересно, на кого они будут похожи? Вот бы красотой в Славу, а душой – в свою мать…
— Сонь! Ты о чём там замечталась? – позвала меня Ольга.
— Да… не обращай внимания. Так… о жизни, и её продолжении.