Право, забудь ты эту бабку. Хоть и родная тебе, да более чужого человека на всей земле нет.
— Вот ведь какая! Под конец жизни нагадила. – Злилась Даша. – Ей жить два понедельника. Конечно, она это понимает… Ага… Какая там любовь… Специально сделала. Ух… Обидно как.
Речь шла о бабе Мане. Ни о ком другом мама так эмоционально не отзывалась. Светка видела свою прабабушку всего несколько раз. Непонятно по каким причинам женщину она боялась. Что-то было зловещее и в выражение ее лица, и в голосе, и в жестах. Мама же в присутствие бабы Мани вела себя иначе. Пыталась услужить и молча выслушивала оскорбления, на которые пожилая женщина не скупилась.
Что только она не говорила про маму… Начинала всегда проходиться по внешности. Называла ее страшной, толстой бабой Ягой. Затем начинала обсуждать ее личную жизнь… Отчитывала за то, что та неудачно вышла замуж за автослесаря, считая брак по любви безответственным. Заканчивала, делая выводы о морально-нравственных качествах Даши и указывая пальцем на правнучку, делала заключение:
— И эта будет такой же. Две тюфячки.
Света не понимала почему мама все это терпит, но во взрослые разговоры не лезла. Лишь однажды расплакалась за то, то баба Маня начала обзываться и на нее.
Даше же было неприятно выслушивать всю эту грязь. Горько от того, что родная бабка вела себя столь отвратительно. Но продолжала терпеть такое отношение, как ей казалось из-за маячившей перед глазами квартирой про которую баба Маня постоянно говорила. По крайней мере Даша старалась успокоить себя этим. Вела монолог и порой в голове он звучал до абсурда комично: «Бабка гадкая, а я меркантильная. Все честно. В кругу подлецов все считаются порядочными». На самом же деле Даше было плевать и на квартиру, и на наследство. Ну, не стоят годы нервотрепки того ушата гадостей, который бабушка на нее выливала.
Руководствовалась Даша банальной человечностью. Ведь принято о пожилых родственниках заботиться несмотря ни на что. Бабка давно бы зачахла, если бы она к ней время от времени не заходила и не помогала по хозяйству. Варила супы, каши, жарила котлеты. Если требовалось – водила бабушку в больницу. Убираться баба Маня Даше запрещала.
Однокомнатная квартира была заполнена старой рухлядью, над которой баба Маня тряслась, как сумасшедшая. Чего только здесь не было: книги, газеты, одежда, статуэтки, какие-то игрушки, пустые тюбики из-под косметики, стеклянные банки, пластиковые упаковки из-под еды, коробки в которых хранился разный хлам. И тряпки, из которых уже образовались горы. Сломанные стулья и всякие провода. Задень случайно какую-то вещь и все рухнет.
Баба Маня все тащила в дом.
Скупала бесполезные вещи, не выкидывала ничего в мусор, руководствуясь – а вдруг пригодится. Из ее квартиры хотелось сбежать. До того обстановка удручала. Благо тараканов и всякой живности не было. Самое смешное, что баба Маня всю эту горную систему из мусора называла богатством и очень этим гордилась. Это было удивительно и необъяснимо – вещи бабушка любила больше, чем людей.
Даша перестала с ней общаться после того, как баба Маня в очередной раз пройдясь по ее внешности переключилась на Свету. Дочь, стояла бедная, не понимала за что ее ругают, и не знала куда себя деть. Реакция ребенка не заставила себя ждать – девочка в конце концов разрыдалась. Тогда-то Даша и дала себе слово больше ни ногой к вредной бабке. Терпение закончилось. И пусть люди, что хотят про нее говорят, но собственное спокойствие дороже любых денег. В конце концов муж уже давно дал совет перестать навещать вредную женщину. Скверный характер не исправить.
Бабка была жадной, грубой, злобной и мстительной.
И все же совесть начала мучить Дашу уже через три месяца. Ей казалось, что баба Маня ужасно страдает без ее готовки и внимания. Ведь умрет злобная старуха, никто и не узнает. Соседи по запаху обнаружат спустя время. А это не по-человечески. В конце концов не обязательно с ней общаться и выслушивать ее оскорбления. Можно заткнуть уши наушниками, молча сварить суп и уйти.
Даша решила заскочить к ней после работы. Проверить все ли в порядке с женщиной. Но увиденное и услышанное ее поразило настолько, что она долго не могла прийти в себя. Дойдя до дома, она тут же рассказала все мужу. Олег долго молчал, а потом расхохотался.
— Этого стоило ожидать. Кто бы мог подумать. Вот анекдот!
— Да что же тут смешного? Плакать надо!
— А чего плакать? Радоваться. По-моему, это очень смешно.
— Да чем?
— Это как с сахаром… — Муж решил пофилософствовать. – Избыток сладости дает горечь.
Вот и сейчас нелепо так, что становится смешно. Право, забудь ты эту бабку. Хоть и родная тебе, да более чужого человека на всей земле нет. Выйдет замуж за афериста, да поделом! Сколько ей уже? Восемьдесят? Сама себя за локоть кусает. Она не тебя наказывает, а себя. А квартира ее… Тут, конечно, обидно, что чужим людям достанется. Да только не стоит все это того унижения, которое ты испытываешь из-за нее. Ведь неплохо же живем? Ну? Мы друг у друга есть, а у нее только ты была. И то она так повела себя. Говоришь молодой жених обнимал ее и целовал? — Продолжал забавляться Олег.
Даша не знала, как правильно реагировать. Слова мужа не успокоили. Внутри давно поселилась обида на бабу Маню. И сейчас невыплаканные слезы просили выхода. Даша решила позвонить сестре.
Нина жила в другой стране и услышав о том, что произошло, начала возмущаться. Целый час Даша с сестрой перемывали кости вредной старухе, которая в отместку за невнимание, решила выйти замуж. В ход шли разнообразные эпитеты и ругательства. Стало чуть легче. Дочь Светка грела уши. Но причин маминого расстройства так и не поняла. Пропустила начала разговора.
На следующий день Даша уже пришла в себя. Решила оценить свои эмоции со стороны. И хоть до психолога ей было, как до космоса, кое-что для себя поняла.
Ее задевает не сам факт того, что пожилая женщина напоследок решила подложить свинью. А все же отсутствие у той каких-либо родственных чувств и моральных принципов.
Даша считала, что так много уже для нее сделала и заслужила быть в курсе происходящего в ее жизни. Казалось бы, что родственнице она помогала добровольно и не требовала благодарностей. А на деле – в душе завелась обида. Лицемерие это? Или нормальная человеческая реакция? Даша не знала. Неужели, баба Маня, не могла столь важную новость сообщить хотя бы по телефону?
С другой стороны, а когда баба Маня делилась с ней хоть чем-то… Вредная старуха говорила только то, что считала нужным. Никого дальше своего носа не видела. К своей дочке относилась отвратительно. Порой, орала, что та украла у нее молодые и беззаботные годы. Словно девчонка была виновата в том, что появилась на свет. К внучкам было такое же отношение. И Дашу и Нину она не воспринимала, как близких ей людей. Скорее, как дальних назойливых родственников. Мама несмотря ни на что учила дочь считаться со старухой. Она до последнего искала любовь в глазах злобной женщины.
И долгое время Даша считала вредность бабушки чем-то нормальным. Мол, старым людям совсем тяжело живется, вот и характер у них портится. А еще она считала, что все однажды будут такими. Надо терпеть, как терпит мама.
Когда выросла, поняла, как ошибалась.
Баба Маня даже не пришла на похороны к своей дочери, сославшись на то, что ее угнетает все эта траурная атмосфера. Даша очень обижалась, но со временем эмоции поутихли. Не могла бросить старуху одну, хоть за ее спиной с тех пор и говорила всякое. Нина была другой. Она никогда не списывала хамство старухи на тяготы вызванные старостью. Впрочем, у нее все делилось на белое и черное. Баба Маня издевалась над их мамой – она плохая. Это не изменить и нет этому оправдания и понимания. А то, что мама всегда тянулась к ней – это нормально. Любой ребенок хочет, чтобы его любили. На кой ляд теперь внучкам перед ней плясать? Вот и Нина не понимала.
Даша решила еще раз навестить бабу Маню и взяла с собой Свету. Девочку было не с кем оставить. А поговорить по душам с бабушкой требовалось уже сейчас. Возможно, получится образумить старуху. Но бабка, открыв дверь. с порога ее высмеяла.
— Испугалась за квартиру и прибежала. – Сказала она. – Я знала, что так будет. Еще и ребенка притащила. Наверное, хочешь меня убедить отменить свадьбу. Будешь говорить, что Петя мошенник, потому что вдвое младше меня. Постараешься спасти от необдуманного шага… Такая вот спасительница и воительница. А вот фиг я поведусь на твои сладкие речи. Если, конечно, как следует не уговоришь.
Даша, как столб застыла. Света же, посмотрев на прабабушку и сделав вывод из вчерашнего маминого разговора, решила заступиться:
— Зря вы так… Мама пришла для того, чтобы сказать о том… В общем… — девочка смутилась. Она не знала, имеет ли право выдавать секрет. – Вам осталось жить тринадцать дней. Надо мириться и дружить. Понедельник почти подходит к концу.
Даша не могла припомнить, когда такое говорила. По выражению лица своей бабушки поняла, что дело плохо. Та, вот-вот готова была взорваться гневной тирадой. Всем известно – баба Маня собиралась жить вечно и любое упоминания о смерти выводило ее из себя. Даша решила ее опередить. Не дать старухе возможности наговорить гадостей правнучке. И неожиданно для себя высказала все о чем думала.
Честно говоря, давно хотелось выложить свои эмоции «на стол» и посмотреть на реакцию… Человек, должен знать, что она чувствует. Баба Маня на удивление молчала. Перед ней сейчас стояла не тюфячка внучка, а обиженная уставшая от ее выкрутасов женщина.
Выйдя на улицу, Даша спросила у дочери, почему та так сказала. Света пожала плечами и ответила:
— Ты вчера сказала, что ей осталось жить два понедельника. Это очень грустно.
Уже дома Даша думала не слишком ли погорячилась, вылив на человека свою обиду. Ни к чему это было. Прошлое ведь не воротишь.
И все же в моменте стало значительно легче. Словно в бабушкину заставленную мусорными горами квартиру проник легкий сквознячок. Тяжело было носить груз обид на спине. Все это время Даша как будто пыталась скрыть преступление. А теперь и скрывать нечего. Маски сняты, карты раскрыты. Даша поняла, что бесполезно долбиться в глухую стену, дожидаясь ответа. Никогда эта женщина не увидит в ней внучку, а в Свете правнучку.
Баба Маня прожила еще полгода. О ее смерти Даше сообщили соседи. На душе появилась легкая грусть, но не из-за того, что родственница покинула этот мир, а потому что жизнь скоротечна и рано или поздно подходит к концу.
Баба Маня прожила в злобе и ненависти. Но это был ее выбор. Вероятно, чем-то обусловленный. Она даже успела выйти замуж из-за обиды на внучку. Отравленная ненавистью, сама себе вынесла приговор и поплатилась.
За квартиру, конечно, было обидно. Но кое-что бабушка в наследство все же оставила: коробку со старыми фотографиями мамы Даши и яркий пример того, как нельзя себя вести.
Остальной хлам супруг бабы Мани вывез на мусорную свалку. Все ее вещи, над которыми она так тряслась и лелеяла, оказались никому не нужны.
Для чего жила? Что хотела? Что собирала? Какая теперь разница.
Сидя за кухонным столом. Дашка рассматривала вместе с мужем и дочерью фотографии своей мамы. Разглядывать чужие воспоминания было интересно и весело. На улице светило яркое солнце, день был теплым. Подумалось, а ведь действительно живут неплохо. Хорошо даже. В любви.