Таких подробностей про Оксану раньше никто не слышал.
Катя вернулась домой после работы, вымотанная и не выспавшаяся. Она весь день только и думала о том, как приляжет на диван и хоть ненадолго позволит себе просто ничего не делать. Полчаса покоя — вот чего ей сейчас больше всего хотелось. Но, как оказалось, она забыла об одном важном деле.
— Мам, ты разве не идешь на собрание? – спросила её дочка Маша.
— О нет! Сегодня?
— Да, через десять минут начнется. А ты всё еще лежишь. Ты не заболела?
Маша училась в пятом классе, была умной и старательной ученицей, её часто хвалили учителя.
Катя обожала свою дочь и гордилась её успехами, но эти ежемесячные родительские собрания её жутко раздражали. Что этим родителям не сидится дома? Разве у них нет других дел?
— А можно я сегодня прогуляю? – уныло спросила она дочку.
— Мамочка, сходи, пожалуйста. Ты же мне уроки не разрешаешь прогуливать! А я тебе что-нибудь на ужин приготовлю! Могу пельмешки сварить. Хочешь?
Голод. Про него Катя тоже забыла от усталости, но при слове «пельмешки» живот предательски заурчал.
— Тогда на всех вари. Папа сказал, что сегодня поздно будет. Пусть и ему на ужин останется. Ладно, схожу, хотя мне все еще кажется, что у нас слишком инициативные некоторые родители!
— Я знаю, ты уже говорила, но все равно сходи, пожалуйста, а то мне потом будут высказывать Лера с Олей. Надоело их слушать!
Катя послушно встала с дивана, хотя ее заветные полчаса еще не прошли. Она быстро переоделась, слегка припудрилась, чтобы скрыть жирный блеск на коже, и пошла. Благо, школа была в паре минут ходьбы. Она почти не опоздала.
Как обычно собрание проходило без классного руководителя. Все-таки готовились к восьмому марта. Хотя Ирина Владимировна частенько прогуливала их встречи, ссылаясь на домашние дела или головные боли. Видимо, ей тоже не в радость было таскаться сюда каждый месяц. Слишком уж часто.
— Опаздываешь, Екатерина Александровна! – деловито сказала Оксана, глава родительского комитета.
— Задерживаюсь! – весело ответила Катя, пропуская камешек, пролетевший мимо ее огорода.
Она уже давно перестала обращать внимания на издевки главных мамаш, которые только и были озабочены тем, что их детки стали лучшими представителями их школы.
Примерно полчаса они обсуждали, что будут дарить Ирине Владимировне на праздник. Ну как обсуждали? Родительский комитет уже все давно решил, оставалось только похвастаться своей очередной великолепной идеей, будто нельзя было отправить сообщение в классном чате с суммой денег, которую нужно сдать.
Все собрание Катя сидела злой и унылой. Еще и голова разболелась как назло, а у Оксаны был такой противный, пищащий голосок. Каждое ее слово отдавалось в висках.
Девочки, я бы хотела с вами обсудить еще один момент! Вы же знаете, что мы давно соревнуемся с А классом. Они всё нос задирают, считают себя лучше всех. До конца года осталось совсем чуть-чуть. Нужно подтянуть успеваемость. И у нас есть отдельные личности, которые совсем не хотят учиться!
Как же Катю бесили эти разговоры об успеваемости.
Ее дочка не была отличницей, а от нее будто требовали, чтобы она училась на одни пятерки. В смысле от мамы. И так каждый раз. Она только кивала головой, а выйдя из класса, сразу об этом забывала. Ну, не была она озабочена безупречной успеваемостью дочери. Учится и слава богу.
Оксана уставилась прямиком на Свету – единственную маму, с которой Катя поддерживала отношения вне школы. Не сказать, что они были лучшими подругами, но временами отдыхали вместе с детьми. У нее был сын – ровесник ее Маши, а еще маленькая дочка – полтора годика.
Катя не понаслышке знала, что Свете порой тяжело приходится с двумя детьми. Да и Максим её не был великим математиком, хотя и старался. Не всем это дано, но таким, как Оксана, это не объяснишь.
— Света, ты можешь нам пообещать, что уделишь больше времени своему сыну? – недовольно спросила Татьяна, лучшая подруга Оксаны.
— Девочки, вы же понимаете, у меня дочка совсем маленькая… — начала было оправдываться Светлана.
— У многих из нас есть младшие дети. Не нужно этим прикрываться! Максим уже на тройки скатился. С такими успехами ему не место в нашем классе! – высказалась Оксана, поддерживая подругу.
Вот это уже был перебор. Катя презрительно посмотрела на нее и едко сказала:
— Я бы на твоем месте лучше помолчала на счет того, как воспитывать детей и заниматься с ними!
— Что? – возмущенно вскрикнула Оксана. – Что ты себе позволяешь?!
Катя встала из-за своей парты и направилась прямиком к ней. Присела на парту, за которой сидела Светлана, будто защищая ее своей спиной, и продолжила.
— Оксана, а ты знаешь, в каком доме я живу?
— Конечно, знаю! В одном доме со мной! Это здесь причем? И вообще, адресами у нас Виктория заведует!
— То есть ты не знаешь, что я живу в соседнем подъезде?
— И что?
— А ты знаешь, на каком этаже?
— Нет, мне все равно!
— Очень зря! Я живу на седьмом этаже. И кстати, знаешь? У наших квартир есть одна общая стена, а еще лоджии совсем рядом. А стены в нашем доме почти картонные. В одной чихнет кто-то, а в другой эхом отдается…
Оксана притихла. Она начала догадываться, о чем говорит Катя, но решила, что сможет дать отпор нерадивой мамаше.
— И что ты этим хочешь сказать? Завидуешь, что мой муж больше времени дома проводит, чем твой? – попыталась наехать она.
— Нет, я никому не завидую, а тем более твоему сыну Вове. И знаешь почему? Потому что ровно в семь вечера, когда вы начинаете делать уроки, весь дом слышит, как ты на него орешь! От твоих воплей стены содрогаются. Мой муж уже даже предлагал оплатить звукоизоляцию в вашей квартире, чтобы хотя бы один вечер не слышать, как твой ребенок рыдает над тетрадками!
Женщины в классе притихли в ожидании. Таких подробностей про Оксану раньше никто не слышал. Все считали ее идеальной мамой, которая любит сына и уделяет много времени его воспитанию.
Чтобы она орала на ребенка? Кто такое мог себе представить? Многие не верили словам Кати, но глядя на выражение лица Оксаны, начинали сомневаться в ее адекватности.
— И кстати, когда вы с мужем ругаетесь, три подъезда слышат! Так что я бы предпочла, чтобы и твой пореже появлялся дома. Я вообще не представляю, как можно вот так разговаривать с мужем! Я уже молчу о том, какой грязью ты его поливаешь чуть ли не каждый день!
Оксана была в бешенстве. В ее планы не входило терять свою корону. Вот только она никак не могла придумать, что сказать в ответ. Не сразу решилась бить по больному.
— Зато мой муж налево не ходит, как твой!
— Ой ли? Да с такой женой не то что налево, вообще на женщин смотреть перехочется. Он теперь, наверное, бедолага думает, что все бабы чокнутые, как ты!
— Ты бы лучше за своим мужем следила, а не здесь на людей наговаривала. Твоя дочка кстати тоже недавно тройку по физре схлопотала!
— Ты мою дочь не тронь. И Максима тоже. И других детей. Пусть лучше тройки хватают, чем шугаются, когда их мама нос почесать захочет!
Недавно Катя заходила к подруге, которая живет на этаж выше Оксаны. Они вместе поднимались на лифте. Оксана решила почесать нос и подняла руку, а ее сын Вова буквально вжался в стену и перепугано глянул на маму.
Она тогда только отшутилась, мол, сынок, ты чего? Нос просто зачесался, но Катя по реакции мальчика догадалась, что мать не только орет на него как потерпевшая, но еще и бьет временами.
— На что ты намекаешь? – уже почти орала Оксана.
— На то, что к вам в дом уже давно пора пригласить органы опеки! И не намекаю, а открыто заявляю. Это только в школе твой Вова такой успешный, а дома его запугали будто щенка! – презрительно бросила Катя. – Потому он на других детях и отыгрывается, чтобы хоть какой-то баланс в себе найти!
— Да как ты смеешь?!
Оксана уже орала, точнее визжала. Напуганные мамочки переглядывались и шушукались между собой, неодобрительно поглядывая на Екатерину.
— Девочки, я предлагаю, как раньше, встречаться один раз в четверть, а не раз в месяц, как сейчас! Кто за? – спросила Катя, обращаясь к другим родительницам.
Никто не решался сказать и слова.
— В общем, вы тут подумайте, а я, пожалуй, пойду! Все важные дела мы уже обсудили. Светик, ты со мной? – сказала Катя.
Света кивнула, и они вместе вышли из класса, не дожидаясь еще одной порции крика от Оксаны.
— Это всё правда? – спросила Света, когда они уже спустились на первый этаж.
— Конечно! Стала бы я наговаривать?
— Ты никогда не рассказывала…
— А зачем? Я бы и сейчас не рассказала, если бы она на тебя не наехала. Правда, теперь немного жалею. Просто устала сегодня сильно. В конце концов, таких как она уже не исправить. Только сына ее жалко. Боюсь, к окончанию школы у него нервный тик будет или заикание.
— Все настолько плохо?
— Даже хуже.
Через пять минут Катя уже была дома. Пельмешки уже сварились и ждали ее в тарелке со сметаной и сливочным маслом. Глядя на еду, мама забыла обо всех гадостях этого вечера и прониклась теплой благодарностью к своей маленькой дочери.
— Ты у меня такая умница! – с улыбкой сказала она. – Спасибо тебе большое!
Они вместе поужинали, а потом пошли в гостиную и увалились на диван, который их уже заждался. Маша попросила посмотреть мультики, а Катя была только за. Можно подремать несколько минуток на полный желудок. Но не успела дочка включить свою любимую программу, как снова раздались вопли за стеной.
Видимо, Оксану слишком уж задели слова Екатерины. Правда, не дошли до нее. Она вопила то на сына, то на мужа. Ее голос невозможно было спутать с другим.
Мама и дочка переглянулись. Они уже привыкли к таким концертам по заявкам. Обычно они просто делали громкость повыше, чтобы заглушить крики, но сегодня Катя попросила:
— Маша, доченька, закрой, пожалуйста, ушки!
— Мам, что случилось? — с легким испугом спросила девочка.
— Ничего, просто сделай, как я тебя прошу, хорошо? — спокойно ответила мама.
Девочка послушно закрыла уши, а Катя подошла к стене, стукнула по ней и крикнула во весь голос:
— Да прекрати ты уже орать, сколько можно! Весь дом тебя слышит!
— Шум за стеной сразу прекратился, и Маша с удивлением посмотрела на маму.
— Мамочка, если ты хотела, чтобы я этого не слышала, у тебя не получилось. Я всё услышала.
— Нет, милая, я просто хотела, чтобы твои ушки не пострадали. Извини, если напугала тебя. Это просто был крик души, — с улыбкой успокоила её мама.
Катя снова легла на диван рядом с дочкой, обняла её и с облегчением закрыла глаза, наслаждаясь наступившей тишиной.