Если из дома вытащили кирпичик и он рухнул, то значит плохой был дом. Плакать нечего.
Лида была единственным зрителем спектакля без названия. Театральное преставление организовал ее трусливый муж, который без помощи и поддержки своей любовницы не мог справиться.
— Я погибаю! – Показательно ударил себя в грудь. — Задыхаюсь! Так дальше продолжаться не может.
— Вот именно! – Вторя любовнику, подтвердила Оля и для верности повторила. — Он погибает! Задыхается рядом с тобой. Так продолжаться больше не может.
Лида посмотрела на свою подругу. Оля выдержала ее взгляд.
— Ты можешь обижаться и злиться, — заботливо разрешил муж Лиде. – Но прошу заметить, что ухожу от тебя без обмана и с чистой совестью. Карты вскрыты, маски сняты. Я не обманывал тебя.
— Мы говорим, как есть. Из-за уважения к тебе. – Добавила Ольга. – У нас большая любовь. Жить в разлуке глупо. Потому он от тебя уходит.
В комнате стало тихо. Оля и Игорь затаили дыхания, ожидая услышать вердикт. Ждали скандала хоть Лида никогда не была истеричкой. Предпочитала разногласия решать словами, а не криками. Бывало, что повышала голос, но то было реакцией на что-то очень возмутительное. Сейчас ситуация была до нельзя возмутительной, но Лида и бровью не повела. Молча слушала, что скажет ей Ольга и ее благоверный муж. Одновременно беспокоилась, как бы не разбудили дочь своими признаниями. Машка болела уже целую неделю. И только вчера начала идти на поправку.
— Про маски и карты лишнее. – Лида поправила выбившуюся из заколки прядь волос. И тихо добавила. – Если одеть на кролика маску тигра, то все равно будет ясно, что за животное перед тобой. Да и с картами все ясно. По поведению неумелого игрока всегда видно, когда ему достается козырная карта. Да и в целом фраза заезженная. Хотя в быту уместна.
Ольга и Игорь переглянулись.
— Так мы вроде не большой сцене. – Отреагировал муж.
— Сравниваешь нас с кроликами? – Оля же решила прицепиться к словам. – Намекаешь, что нами управляют животные инстинкты? Хочешь задеть, зацепить словами? Так знай, Лида, у нас реальная любовь. Такая, какую тебе никогда не познать.
Лида ни на что не намекала и уж тем более не собиралась задевать тонкие чувства своего мужа и его любовницы. Она была слишком уставшей от навалившихся проблем.
На работе не ладилось. Денег ни на что не хватало. Дочь Машка постоянно болела и пропускала школу. Да и у самой голова по вечерам раскалывалась так, что Лида начинала плохо соображать. Путалась, терялась, забывалась. Недавно поставила пустую кружку в холодильник, а целый пакет молока в раковину, чтобы помыть. Ко всему прочему, недавно умерла мать и теперь требовалось разобраться с документами.
Признание мужа сейчас воспринималось какой-то непродуманной театральной постановкой с карикатурными персонажами. Ей даже в какой-то момент стало смешно. Неужели муж и его любовница устроив спектакль, ожидали от нее какого-то одобрения?
Игоря же задела безучастность жены. Ее равнодушие, вместо истерики.
— Я думаю ей все равно, — сказал он Оле и показательно притянул ее за талию к себе, надеясь тем самым разжечь в душе жены пожар. – Потому мне и тяжело было с ней жить. Сложно приходить с работы к человеку, который вечно погружен в себя. Придумывает проблемы, жалуется на непонятную усталость.
Лида посмотрела на Игоря. В глаза бросилась оторванная пуговица на рубашке мужа. Мама всю жизнь ее учила чинить вещи, а не выбрасывать. Исключения были только для совсем изношенных вещей.
Свой брак она не считала изношенным. Скорее он ей виделся рубахой без пуговицы. Если пришить, то все будет хорошо. Игорю казалось иначе. Он считал, что, если порвалась одежда, которая давно не нравилась, значит пришло время от нее избавиться.
Лида перевела взгляд на Ольгу. Ольга когда-то была ей подругой и коллегой. Маме она никогда не нравилась. С годами Лида поняла, в чем-чем, а вот в фальшивых друзьях родители никогда не ошибаются.
Ольга относилась к той категории женщин, которым нравилось все чужое, им не принадлежащее. Будь то предметы декора, мебель, одежда, посуда, техника. С возрастом аппетиты у Ольги увеличились. Ей нравились чужие квартиры, машины, должности и в конце концов мужчины. Ее забавляло уводить чужих женихов, дурить им головы. Однажды она призналась Лиде, что чувствует себя значимой, особенной, единственной, когда ей удается связаться с женатиком. Лида ее чувства не поняла и не приняла. Разве может нормальному, здоровому человеку нравиться причинять боль хорошим людям? Разбивать семейные пары?
Что это не иначе как заболевание? Об этом она и сказала Оле. Даже скорее отчитала. Хотела вразумить. Ничего не вышло. Разошлись подруги практически врагами.
— Ничего ты не понимаешь, — обиделась Оля. – Счастлива та женщина, у которой всегда есть выбор.
— Есть ли он у тебя? Большей глупости я и не слышала. Я думаю, они пользуются тобой, играя на твоем самолюбии.
— Меня любят! – Прокричала Оля, — а ты просто завидуешь. Ты одинокой не кому не нужна, а замужней тем более.
От Ольги Лида стала держаться на расстояние настолько, насколько это было возможно. Сложно не сталкиваться с человеком, с которым живешь в одном доме.
Что же касалось Игоря, то он любил сравнивать всех и все подряд. От этого Лида тоже устала. Да и кто не устанет, когда под руку тебе постоянно делают какие-либо замечания. Чаще от Игоря звучала фраза: «Моя мама делала по-другому». Лида терпела, а потом не выдержала: «Тогда и готовь себе так, как делала это твоя мать». Или же: «У Мишки жена постоянно держит себя в форме. Ходит на разные процедуры. Ей больше двадцати семи лет не дашь». Лида обижалась: «У Мишки жена вроде не работает. Ему доход позволяет баловать жену. Если я работать не буду, то мы тут с голоду все… Ты же не сможешь один все оплачивать». Игорь дулся, и подводил итог: «Вечно у тебя какие-то отговорки. Бесит. Аж развестись хочется».
— Хорошо, — Лида еще раз посмотрела на бывшую подругу и мужа, — мне пора варить компот. Картофель чистить. Белья развешивать. Скоро проснется Маша. А вы… Вы можете идти.
— Это не ты нам делаешь одолжение. Это мы тебе его делаем, ставя в известность. – возмутилась Ольга. Слова Лиды ее задели. Ни истерик, ни вопросов, ни выяснения отношений. Она ждала совсем другого исхода от своего признания. Хотела увидеть реакцию подруги на то, как Игорь будет признаваться в любви. Восхвалять ее. Помнила Оля презрение и осуждение, которым подруга ее наградила, разорвав многолетнюю дружбу.
— Пусть так. – Отмахнулась Лида и посмотрела на часы. – Идите же. Ну…
На пороге Игорь замялся, что-то промямлил про свои вещи. Лида его не слушала. Ей пора было проверить дочь.
Лишь вечером, закончив со всеми делами, до Лиды дошло, что произошло нечто страшное.
— А где папа? – Спросила Маша, шмыгая носом. – У него опять дежурство?
— А папа… — Лида кивнула, — опять дежурит.
Машка уснула, а Лида расплакалась. Стало обидно. Не столько за себя, сколько за дочь. Зная, как тяжело им с мамой было жить без отца, она всегда хотела, чтобы ее дети росли в полной семье.
Правду все равно пришлось сказать. Маша слушала маму молча и не перебивала. Лида не стала говорить про другую женщину, про обман и предательство.
— Ушел, потому что разлюбил. Такое бывает.
Машу такое объяснение не устроило.
— Почему? И ты его не остановила? Разрешила?
— Он же не животное какое, чтобы его на привязи держать, — постаралась улыбнуться Лида. Улыбка получилась вымученной. – Вырастешь и все сама поймешь.
Маша покачала головой.
— Никогда я не пойму папу. Если ушел от нас, значит предатель.
— Ну, — строго сказала Лида, — не надо так.
Больше всего после развода Лида боялась того, что вся ее жизнь рухнет. Что она не справится, сломается. Они с дочерью пойдут по миру просить милостыню.
Игорь свои вещи так и не забрал, за ними пришла Ольга. Не удержалась бывшая подруга от язвительных высказываний.
— Вот ведь как бывает. Интересно послушать, что сейчас скажешь про мужчин, которые пользуются любовницами и не бросают жен. Мне даже тебя немного жаль.
Лида лишь плечами пожала.
— Если из дома вытащили кирпичик и он рухнул, то значит плохой был дом. Плакать нечего.
— Себя ты считаешь фундаментом? Так Игорю и передам и про дом, и про кирпичики. – Усмехнулась Оля.
Лида посмотрела ей вслед. Ей тоже было жаль подругу. Наверное, невыносимо всю жизнь жить, считая, что у соседа трава зеленее.
Дом Лиды не рухнул и по миру просить милостыню она не пошла. Вечером, бывало, рыдала в подушку. Переживала. Очень сильно похудела из-за отсутствия аппетита. Пришлось менять гардероб. Фирма в которой работа Лида просуществовала еще два года, а потом обанкротилась. Теперь Лиду несколько донимали чувства, сколько свалившийся на нее финансовый кошмар. Что там до Игоря и Ольги: два ребенка в теле взрослых, решивших поиграть в любовь. У нее проблема серьезней – нечем платить по счетам, нечего дать дочери на обеды. К тому же делили квартиру. Игорь дал бывшей жене время, чтобы она набрала нужную сумму. Лида собиралась выкупить у него долю. Вроде как договорились на этом. Прошел год, потом второй, а она так и не смогла набрать нужную сумму. Никак не могла закрыть кредитную карту. Алименты Игорь перечислял ежемесячно. Но сумма была смешной. Впрочем, это было неудивительно. Ольга рвала и метала, чтобы ее мужчина совсем перестал их платить. Требовала через суд решить вопрос с квартирой.
С болью и огромным сожалением весной Лида выставила дом своей покойной матери на продажу. Дочь, кажется, совсем не расстроилась. Напротив, ходила подозрительно улыбаясь и уговаривала маму не расстраиваться.
Покупатель нашелся сразу. Представился Евдокимом. Мужчина годился Лиде в отцы и вел себя довольно странно. Вместо того, чтобы осмотреться он присел на скамейку и долго смотрел то на дом, то на Лиду. Решение о покупке принял сразу.
— Мы с женой когда-то жили в похожем доме, — прикрыв глаза, сказал он. – Только у нас на окнах были резные наличники. Каждый узор что-то означал. Ее отец делал. Мастером был. Голубой такой домик у нас был с верандой. На веранде круглый деревянный стол стоял. Скатерть моя жена сшила, цветы на ней вышила. Умелицей была. Берет нитку и иголку. Раз-раз, вытянет и уже бутон на ткани. Всегда завораживало, как красиво вышивала. Потом ее не стало, и сын забрал меня к себе. Помогал справиться с горем. По глупости уговорил меня продать дом. Я теперь очень жалею. В квартире жить не привык. Многоквартирные дома приводят меня в уныние. В конце концов скворечники для птиц, а человек на земле жить должен.
Лида растерялась и смутилась.
— А я недавно развелась. Муж давно грозился. — зачем-то ляпнула не подумав. – Теперь дом матери продаю, чтобы хоть как-то выпутаться из финансовых проблем.
Лида густо покраснела. Не стоило делиться своим личным.
— Развод это не всегда плохо, — кивнул пожилой мужчина. – Лучшем одному, чем без любви. Однако вот что я вам скажу… Никогда за всю совместную жизнь мы с женой не думали об этом. Ведь даже говорить о разводе это все равно что угрожать убить. Убить собственную семью. Если до этого дошло, то может и терять было нечего. Когда вам будет удобно заключить сделку?
— Вы же даже дом не посмотрели. – Замерла Лида, борясь с обидой. Было неприятно услышать из уст постороннего человека то, в чем она боялась признаться самой себе.
— А мне и не нужно. Чувствую, что моё место. – Евдоким добродушно улыбнулся. Лида печально улыбнулась в ответ. – Да и вижу, что все тут у вас замечательно. Яблони вон какие хорошие.
— Такие в магазине не купишь, — кивнула Лида, стараясь скрыть сожаление в голосе. – Мама заботилась о деревьях. Тут все посажено с любовью.
На сделку Евдоким приехал с сыном Тимофеем. Его лицо показалось смутно знакомым. Лида пришла одна. Все прошло хорошо и спокойно. Домой Лида вернулась и расплакалась. Горько было терять материнский дом. Было ощущение словно она предала свою мать, да и вообще саму себя. Вместо радости от того, что ее финансовый кошмар скоро закончится, чувствовала вину.
Лида нашла новую работу и все постепенно начало налаживаться. Игорь никак не давал о себе знать. Бывало, сталкивались на улице и делали вид, что незнакомы. Это было, конечно, смешно. Поведение двух поссорившихся между собой детей. Маша же не понимала, почему отец не хочет с ней общаться и старается свести все встречи на нет.
Лида знала, что Оля запрещает Игорю видеться дочерью. Возможно даже угрожает разлукой. Это была не ее проблема. И не ей оправдывать взрослого, разумного человека. Конечное решение общаться или нет, так или иначе принадлежит Игорю. Остальное отговорки. Маша называла отца не иначе, как жалким предателем. Как-то даже осмелилась на улице назвать его подкаблучником. Лиде пришлось ее отругать.
— Я с папой развелась, а не ты. Чтобы между нами не происходило, ты не должна его обзывать. Он по-прежнему твой отец.
— Был бы отцом — общался. — Маша не слышала мать. — Променял тебя и меня на какую-то швабру.
Лида не смогла убедить дочь. Маше уже исполнилось двенадцать и у нее имелось свое мнение.
Большой неожиданностью стал звонок от сына Евдокима.
— Отец велел вам яблок привезти. Вы вечером будете дома?
— Дома. – Лида зачем-то выглянула в окно.
— Я тогда приеду, — это был не вопрос. Утверждение.
— А адрес?- Лида растерялась. Но мужчина уже скинул вызов.
Вечером, как и обещал, Тимофей привез два ведра яблок. Ведро картошки, и ведро с помидорами и огурцами, разную зелень и корзину с черноплодной рябиной.
— На компот, — Тимофей разулся и занес ведра на кухню.
Лида не знала, что и сказать. Было приятно, что про нее вспомнили. Яблоки с маминых яблонь Лида обожала. Но в то же время было неудобно. Дом она продала. Ей никто ничего не должен.
— Отец говорит земля хорошая у вас. Решил поделиться дарами. В этом году много не сажали, другие хлопоты были.
Лида думала, как отблагодарить гостя. И не придумала ничего лучше, чем предложить деньги.
Тимофей запротестовал.
— Если отец узнает, то в бараний рог меня скрутит.
— Так вы не говорите ему, — Лида положила деньги на край стола.
— Я отцу врать не буду. – Тимофей отодвинул от себя деньги. – Я по-другому воспитан. Да и где это видано, чтобы за подарки деньги платили.
— Так это не деньги, а благодарность.
— Это я вам благодарить должен. Отец всю кукушку проел с домом своим. Знаете сколько мы место подходящее искали? Шесть лет! Шесть! Представьте себе только. Все ему было не то и не это. Ходил по участку, присматривался, все искал к чему придраться. Нет, не подумайте. Я вовсе не жалуюсь. Просто накипело. Каждый год одно и тоже. Отец мог час потратить на то, чтобы все осмотреть. Еще час на то, чтобы решение принять. А тут как-то нашли еще одно хорошее место, вроде все понравилось. И дом, и земля. Уже сделку хотели заключить. И вдруг он заявляет, что не чувствует связь. Спрашиваю, с космосом? Злой был, уставший. Владельцы причитать начали, что интернет и прочее в этом году обещали провести. Будет связь. Отец же на своей волне. Связь с домом не чувствует. Чужое ему все тут… Я говорю, конечно, чужое. Другие люди же жили. Нет, отвечает, не моё. Не хочу. Связи нет. Было стыдно.
Лида засмеялась.
— Ну, правильно все ваш отец говорит. При покупке недвижимости самое важное, чтобы все нравилось.
— Я к вам с отцом на осмотр приехать не смог. Не сильно он вам докучал?
— Ну что вы! – Всплеснула Лида руками, — Все было хорошо. Ваш отец чудесный человек. Он сказал, что дом моей матери напоминает ему собственный. Он с женой жил в похожем… — Лида осеклась, не стала продолжать. Подумала, что вновь говорит лишнее.
Тимофей задумался.
— Кабачки забыл, — сказал он. – Я быстро к машине спущусь и обратно. Вы никуда не торопитесь?
Лида кивнула.
— Я тут буду, — сказала она.
Как только Тимофей вышел, Лида тут же засуетилась. Не знала за что хвататься. Включила чайник электрический. Зачем-то посмотрелась зеркало. Достала варенье, мед, печенье.
В это время Машка пришла. Дочь оглядела кухню, посмотрела на то, как мама суетится.
— Кого-то ждем?
— Да. Помоги мне! У Евдокима, которому я дом продала, сын есть. Он привез угощения. Надо гостя уважить. – Лида достала из шкафчика кружки. – А то нехорошо.
— А, Тимофей Евдокимович. – Машка загадочно улыбнулась. Затем вымыла руки.
Лида замерла.
— А ты откуда знаешь, как его зовут?
— Он в школу к нам приходит и с ребятами футболом занимается. Он тренер. Давно говорил, что отцу дом ищет. Все школе знают. Учителя только об этом и болтают. А тут ты как раз решила продать. Я ему и сказала. Неужели не помнишь его? Он на тебя всегда смотрел, когда ты приходила.
Лида опешила и застыла, как каменная статуя.
— А чего, если смотрел, то не подходил?
— Так ты же мама замужем была! – Машка захихикала.
Лида же густо покраснела. Она уже и забыла, что у нее был муж, развод, предательница подруга.
— Так, давай скорее накрывать… — Шикнула Лида на дочь. — Все вкусняшки доставай. И заначки тоже. Сейчас Тимофей вернется, а у нас на столе конь не валялся.
— Какой еще конь, мама? — совсем развеселилась Маша.
— Белый такой, огромный. Не паясничай.
Тимофей вернулся с тортом и кабачками. Как раз тогда, когда Лида с Машей весело смеялись.
— Я вернулся, — сообщил он.. Мужчина закрыл за собой дверь и присоединился к веселью.