Махнул на мать рукой – ему все это надоело. А Лиза слушала свекровь и улыбалась

— Я не поеду. Снова слушать всякие бредни, хватит с меня.

— Лёша, это твоя мама. Ты пожалеешь, если что-то случится, — сказала Лиза, надевая куртку.

— Куда собралась? Уже ночь на улице! Автобусы давно не ходят. Деньги у тебя лишние, на такси кататься?

Лиза промолчала, доставая с полки в коридоре ключи в старой потёртой кожаной ключнице. Это были запасные ключи от квартиры его матери.

— Ну и ведись на её сказки, как обычно, а я не собираюсь. Мне завтра рано вставать, я спать, — недовольно буркнул Лёша, когда понял, что Лиза настроена серьёзно.

Лиза ехала в такси, думая о том, что, похоже, она ошиблась в выборе мужа. А что, если он однажды так же поступит и с ней? Нужно что-то решать…

Но думать больше не было времени — такси уже подъезжало к старенькому дому. Вон та самая лавочка, где обычно сидят местные сплетницы. Сейчас было поздно и темно, «пост» был пуст. Лиза всегда чувствовала на себе их взгляды и радовалась, что они с Лёшей живут в новом доме, где соседи едва ли знают друг друга в лицо и не интересуются чужими делами.

Местные же кумушки всегда точно знали, кто кому кем приходится, кто к кому приезжает и что привозит. Свекровь не раз говорила, что держит перед ними отчёт: рассказывает про неё и сына. Как живут, где работают, сколько получают, что планируют делать. Лиза пришла в ужас, узнав об этих расспросах, и мысленно поклялась, что свекрови больше про себя ничего не расскажет. Но ведь это легко сказать, да трудно сделать.

С самого начала их с Лёшей семейной жизни Лиза заметила, что свекровь испытывала сильнейшую потребность в общении. Пожилая женщина очень грустила, после того, как съехал сын, хандрила и чувствовала себя совсем одинокой. Лизе было по-человечески жаль свекровь, но иногда это сильно напрягало.

Свекровь была значительно старше мамы Лизы, ей было семьдесят пять лет, Лёша был поздним и единственным её ребенком. С папой Лёши Анна Николаевна рано развелась и растила сына одна. Она привыкла, что он всегда рядом и одиночество её пугало.

Квартиру для Лёши Анна Николаевна купила незадолго до его совершеннолетия. Она, конечно же, хотела для сына самого лучшего будущего, вот и копила, говорила:

— Женишься и будете там жить отдельно своей семьёй. А я уж тут одна куковать буду. А то негоже двум хозяйкам на кухне находиться, обязательно переругаемся. Да и мешать я вам буду, вы молодые, а мне, то спать, то отдыхать, то просто тишины хочется…

От таких разговоров Анна Николаевна всегда грустила и украдкой смахивала слезу, она со страхом думала о том времени, когда станет жить одна… Лёша же, казалось, не замечал её грусти.

…По прошествии некоторого времени после свадьбы Лизы и Лёши, Анна Николаевна стала придумывать поводы, для того, чтобы привлечь к себе внимание. Фантазия у неё оказалась богатая. Лиза подозревала, что сказывался её многолетний опыт работы массовиком-затейником. С некоторых пор она находилась на заслуженном отдыхе, но видимо её деятельная натура не давала женщине покоя.

Она срывала с работы Лёшу по поводу и без повода. Однажды Анна Николаевна даже имитировала затопление квартиры, разлив на полу воду и обвиняя в этом соседей сверху. Часто инициировала поломку техники, слава Богу, пустяковую, которую можно было легко устранить. Лёша приезжал, беседовал с соседями, всё улаживал, (благо они были адекватными, понимающими людьми), чинил технику, припаивал оторванные провода и прикручивал открученные гайки…

Дошло до того, что у неё каждый день что-то происходило. То кран перекроет, а потом «забудет» и жалуется, что нет воды, просит разобраться. То наоборот, воды много, но она недостаточно горячая. Лёша звонил в диспетчерскую, оформлял заявку на вызов специалистов, которые делали замеры температуры воды. То Анне Николаевне казалось, что её счёт за электричество непомерно высок и «света она столько не нажигает», очевидно же, что к её счётчику кто-то подключился! Незаконно.

Приходил электрик, разбирался. Лёша и мама ходили в расчётный центр, показывали квитанции, всё сверяли… Слава Богу, разобрались.

Вся эта суета очень нравилась Анне Николаевне, и она буквально «расцветала» на глазах, ведь было о чём поговорить, обсудить и с сыном, и с соседями и иногда с Лизой, если телефон сына был недоступен. Потом, когда становилось снова тихо, приключалось что-нибудь новое.

А с некоторых пор Анна Николаевна «взяла моду» притворяться больной. Тут уж аргумент был железный: «мне плохо, приезжай скорее».

Произошло это потому, что Лёша устал от постоянного разгребания маминых проблем с ЖКХ и поломкой бытовой техники и перестал остро реагировать на её просьбы. Стал отговариваться, что, мол, не могу, занят, потом зайду. «Потом» иногда затягивалось на неделю, вот Анна Николаевна и решила сменить тактику.

Схема была примерно такая же: все недуги проходили при появлении сына. Едва завидев его на пороге, Анна Николаевна снова бодро бегала по квартире в своих ярких тапочках, украшенных вышивкой и перьями, которые подарила ей Лиза и которые она очень любила. А хвори волшебным образом проходили.

— Я человек пожилой. Как заколет где-то — пугаюсь, я ведь одна, — говорила Анна Николаевна сыну, когда он приезжал на её очередной зов. — Иногда думаю, может входную дверь открывать, когда плохо становится? А то вдруг, буду лежать и не найдут даже, не помогут… Ульяна Ильинична, моя соседка с девятого этажа, так упала, а потом…

При этих словах она принималась плакать.

— Мама! — раздражённо говорил сын. — Я слышал историю твоей Ульяны триста раз! Ничего с ней не стало, выздоровела, бегает, как лошадь, встретил сейчас её на лестнице! А ты всё киснешь! Что у тебя опять болит?

— Ничего, — всхлипывая и обиженно поджимая губы, говорила мать.

— Ну, а раз ничего, то поеду я, дел полно.

Никаких дел у него не было. Лёша планировал провести этот вечер в блаженном ничегонеделании у телевизора, он очень устал на работе, прямо не заходя домой поехал к матери, целый час потерял на поездку и выслушивание надуманных жалоб. Он был раздражён.

— Ну, как Анна Николаевна? — спросила с порога Лиза, когда Лёша вернулся домой.

Она тоже недавно пришла с работы, но уже успела приготовить ужин и слегка прибраться в квартире.

— Да ну её! — махнул рукой Лёша, надевая домашние тапочки. — Выдумывает опять. В боку закололо у неё. Я говорю, что ты мне-то звонишь? Вызывай скорую! Я не врач. А она плачет.

Лиза укоризненно покачала головой и нахмурилась.

— Пожилые люди всегда так… Сколько ей? Уже семьдесят шесть скоро. Моя бабушка, когда стала совсем старенькая, то маме звонила, если что. Хотя приехать мама не могла, нас разделяли триста километров… Но поговорит и ей полегче. Мама ей про таблетки напомнит, посоветует что-нибудь. Ну а уж если совсем плохо, то тогда скорую, конечно, надо.

— Да ну её! Надоела, — Лёша махнул рукой и, взяв пульт от телевизора, уселся в кресло.

Лиза, продолжая неодобрительно хмуриться, отправилась обратно на кухню, нужно было ещё кое-что доделать…

— Да что же это такое… — в груди у Лизы поднималось беспокойство. Дрожащими руками она открыла сумочку и достала ключ. Вот уже пять минут она звонила в дверной звонок, но свекровь не открывала. Время было позднее, наверное, все соседи уже спали, но Лиза решительно постучала в дверь. Получилось довольно громко. Потом ещё… Тишина.

— Не пойму, как открыть… — бормотала себе под нос Лиза, возясь с замком. — Господи, да скорее же! Что за ключ такой странный, как его вставлять-то?!

Лизе никогда не приходилось открывать дверь квартиры свекрови. Наконец замок щёлкнул, и перед женщиной предстала тёмная прихожая. Она сделала шаг и увидела свекровь. Пожилая женщина лежала на полу в комнате в неестественной позе, а рука её сжимала телефон. Даже при свете ночника было видно, какая она бледная.

Лиза на секунду зажмурилась от ужаса, а потом кинулась вызывать скорую. Пальцы дрожали, и она даже выронила телефон на пол.

— Ты где там пропала? — звонил Лёша. — На часы смотрела? Три ночи уже. Я поспал и выспался уже, а тебя всё нет.

— Лёша! Лёша… Твоей маме очень плохо. Нужно было раньше приехать, сразу, как она позвонила. Пока мы с тобой рассуждали и ругались… — Лиза пыталась справиться с рыданиями. — Пока мы ругались, она… Ей стало хуже, она упала, ударилась головой. В общем, и перелом, и сотрясение и много чего ещё… Врач сказал, что я вовремя успела, ещё бы чуть-чуть и… Сейчас сижу в коридоре больницы, к ней меня пока не пускают.

— Эээ… То есть мне ехать не надо? Ты же там будешь, если что? И с врачом сама поговоришь… — заявил Лёша.

Лиза была просто поражена такими словами и отчаянно нажала на кнопку завершения вызова. От пережитых волнений ей было не до выяснения отношений.

«Боже мой! Хорошо, мы детей не успели завести! У него что, совсем нет сердца? Намучился бедненький, намотался краны и чайники чинить маме старенькой, а теперь, когда дело и впрямь было серьёзным даже не почесался. Как я с ним прожила два года и не заметила какой он? Лёша значит, спит спокойно и в ус не дует, а завтра так же спокойно на работу пойдёт. А мать лежит под капельницами и неизвестно, поправится ли… Врач ничего определённого не обещал, сказал, что она человек пожилой и всё может быть…» У Лизы просто в голове не укладывалось такое.

— Лизочка, девочка, я поправлюсь, обязательно, обещаю тебе, — сказала свекровь. Она пришла в себя, и врач разрешил навестить больную. — А где Алексей?

Бледная Анна Николаевна держалась стоически, даже улыбалась и пыталась приподняться на больничной кровати, силясь увидеть за спиной Лизы сына.

— Лежите, мама, — промолвила Лиза, украдкой смахивая слёзы. Ей было очень жаль пожилую женщину. — Врач запретил пока вставать. Но состояние нормализуется, да, так он сказал. Кризис миновал, и вы идёте на поправку! Молодец, Анна Николаевна, вы боец!

— Лёшик… Он… Он не приехал? — снова вопрошала свекровь, обводя глазами палату.

— Мам. Он занят. Но он передавал большой привет, и просил поцеловать вас, и обнять, — пробормотала Лиза, пряча глаза. Но, казалось, свекровь всё поняла. Она прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Лизе опять стало её невероятно жаль. Она бережно обняла и поцеловала свекровь, пообещав обязательно приехать завтра.

— Ну не люблю я эти больницы. Терпеть не могу! — заявил Лёша Лизе, когда она его упрекнула. — Вот выпишут, и буду к ней в гости ездить, навещать. А туда… бррр… Не хочу.

Анну Николаевну выписали через две недели. Женщину хорошо пролечили, и она чувствовала себя почти отлично. Перелом оказался не переломом, а трещиной, но ортез на руке у пожилой женщины должен был оставаться ещё долго. Лиза свозила её на такси в ортопедический магазин, и они выбрали подходящую модель. Анна Николаевна улыбалась, она была рада вернуться домой и потому Лиза даже не представляла, как сказать ей, что они с Лёшей собираются разводиться…

Это решение пришло к Лизе, когда она сидела в больничном коридоре, не в силах оставить пожилую женщину одну, пока та лежала в реанимации. Лиза совершенно точно поняла, что хочет развода. Лёша не особо возражал, что удивило женщину. Только насмешливо спросил, что мол, когда додумалась-то до такого, когда мать что ли грохнулась?

При этих словах Лиза окончательно уверилась, что Лёша — бесчувственный эгоист. И как она этого не замечала? Было жаль только, что это выяснилось спустя два года совместной жизни.

— Лизочка, да что я с ним делать-то буду? — Анна Николаевна и смеялась, и плакала одновременно. Бывшая свекровь позвонила Лизе в выходной и рассказала о том, что волею случая у неё появился питомец, попугай корелла. Его отдала Анне Николаевне давняя подруга.

— Я говорила ей: Галя, не надо! Я даже не знаю, как с ним быть, как ухаживать! Так она заявила, что возражений не принимает. И если я не возьму, то она обидится. И Галя сказала, что никакого особого ухода птица не требует. Просто дочка забирает Галю к себе жить, чтобы помогать и ухаживать за ней, ну ты помнишь, я тебе говорила, что у неё диабет и много всего… А у дочки маленькие дети, близняшки, жуткие аллергики. Словом попугай там не к месту, девчата зачихали сразу и закашляли. Так Варя оказалась у меня, — это так птицу зовут. Она ручная и не кусается ни грамма. Общительная, сразу ко мне привязалась, лезет в руки прямо, а ещё, ты знаешь, она такая музыкальная! Я на пианино играю, и Варя свистит. Я перестаю, и она замолкает! Да, такая милая птичка…

Лиза слушала бывшую свекровь и улыбалась. Это была замечательная новость! Она сама уже давно хотела предложить Анне Николаевне завести питомца, чтобы не грустить, но не решалась, а тут всё удачно сложилось. Услышав, что Анна Николаевна снова (после долгого промежутка времени), играла на своём пианино, Лиза поняла, что от депрессии, в которую та впала из-за своего падения, потом, отношения к этому сына и, наконец, развода Лизы и Лёши, пожилая женщина оправилась.

В том, что Анна Николаевна позвонила Лизе, не было ничего удивительного. Год прошёл с тех пор, как они с Лёшей развелись. С ним Лиза не виделась с тех пор ни разу и не испытывала никакого желания, но с Анной Николаевной продолжала общаться и поддерживать её, словно та была её второй мамой. Лиза и со своей мамой сохранила очень тёплые отношения. А ещё…

Вскоре у Лизы появилась новая семья: она снова вышла замуж. Анна Николаевна восприняла это спокойно, даже обрадовалась за свою «дочку». К Лизе она давно относилась как к родной. Лиза узнала от бывшей свекрови, что Лёша так и не нашёл себе спутницу для серьёзных отношений, но его жизнь была бурной: каждый день новая девушка. С матерью он теперь общался редко, словно Лиза была единственной нитью, связывающей их.

Местные сплетницы у подъезда, которых Лиза всегда побаивалась, каким-то образом знали обо всех похождениях Лёши. Видимо, у них был свой «информатор», который регулярно докладывал Анне Николаевне о его новых увлечениях. Женщины с особым интересом наблюдали за её реакцией, но пожилая дама не поддавалась на их провокации. Анна Николаевна с достоинством отвечала:

— Это его жизнь. Он давно взрослый, и я не собираюсь его контролировать. Пусть сам разбирается, с кем и как жить.

— А почему же не навещает? Всё с девушками своими занят, наверное? — пытались задеть кумушки.

— А зачем ему приезжать? У меня всё прекрасно! — отвечала она, проходя мимо.

Ведь дома её уже ждал маленький лучик радости, который не давал скучать и наполнял её жизнь новым смыслом.