Антонина застыла, боясь даже пошевелиться: слишком уже неожиданной оказалась для женщины такая сцена.
–Твое, конечно, дело, но не нравится он мне. Вот совсем!
–А тебе, мамуля, он и не должен нравиться: за него замуж я собираюсь, ты уже за папу вышла. Вот так вот. Но вас обоих я приглашаю на свадьбу главными гостями!
Не нравился Антонине Тихоновне ее зять, ох, как не нравился. И выглядит как-то слишком уж просто, не чета ее Настеньке, и говорить совершенно не умеет.
–Ой, батюшки, – сетовала Антонина, –Бледный-то какой, может, болеет чем, худющий, как не кормили год. Да и как к Насте относиться такой станет – тоже неизвестно… А она уперлась – замуж, люблю. Вон, Маришка-то моя, старшая, ни с первым не ужилась, ни со вторым. Но те-то были орлы! А тут… Эх!
Сегодня теща, перебравшаяся с наступлением теплого сезона на дачу, ждала гостей. Настя обещала приехать с мужем. Ну не ударит же мама лицом в грязь? Пусть не нравится он, но убраться в доме надо!
А как же? Пусть все сверкает чистотой, не может быть даже одной пылиночки! Хозяйка пристально осматривала итоги уборки на предмет наличия тех самых пылинок, размышляя на сей счет, как вдруг…
–Ах ты! – всплеснула руками Антонина, –Да что ты делать-то будешь! Вот же ж наглец! Ну, куда ты лезешь, а? Не твое ведь! Домой иди, пошел! Ну?
Речь адресовалась соседскому коту. Недоверчиво зыркая глазищами, это тощее создание опасливо подошло к стоявшей без надзора миске любимца Тихоновны и жадно принялось есть.
–Ну это уже никуда не годится, –всплеснула руками хозяйка, –Эй, Тимоша, ты здесь главный или как? У него еду воруют, а ты что? Я кого кормлю: его, что ли? Он же сметет все через секунду! Ну и проглот!
Женщина поднялась, что прогнать захватчика, но отчего- то вдруг остановилась. В этот момент приблудный кот и попятился от миски. Антонина жалостливо вздохнула, глядя на него: бедолага-то какой… Костлявый, ухо рваное, шарахается от любого шороха…
–Да, невеселая у тебя жизнь, кот, совсем невеселая.
Хозяйка снова вздохнула:
–Поди, не кормят тебя совсем, а? Ладно, чего уж там, ешь, я Тимке еще положу, а тебе нужнее… Ешь, не обижу…
Хозяйкой соседской животинки значилась Катерина. Соседки шептались, что у нее и зимой-то снега не допроситься. Какое там кота покормить, сама старалась питаться на дармовщинку. Потому давно уже прекратили привечать ее: как явится – сразу хватать все самое вкусное, да не просто ест, а про запас набирает.
И ладно бы бедствовала, недоедала, тогда хоть понятно все. Так и получала неплохо, и не нуждалась ни в чем: все дети привозят. А поди ж ты… Но по неизвестной причине эта особа держала кота.
–Хоть бы над ним не измывалась: а то кожа да кости, какие мыши, нет их у нас, а кормиться самому ему чем? Ох, бедолага, – вздыхали соседи, едва натыкались взглядом на котофея.
От людей тот старался прятаться, никому не доверял. Это также не шло на пользу репутации владелицы: «Совсем зашугала, вот злыдня, даже тени своей кот боится».
Ближе к вечеру Антонина щедро положила в миску костей Дарку, дворняге, уже пятый год верно сторожившей дом, а на зиму перебиравшейся в город, поближе к ненаглядному хозяину. Немало перепало и Тимофею: балованный и холеный кот получал самое вкусное, знал, что любимчик хозяйки.
–Ох, много что-то я ему положила, – растерялась женщина, увлекшись размышлениями, – А ничего, придет же столоваться соседский, хватит двоим как раз.
В выходные приехали гости. Вот уже прибыли обе сестры с мужьями, за стол уселись всей семьей. Смотрит Антонина: а Настенкин супруг все никак не угомонится, так и вьется вокруг дочери, то бишь, жены своей. То стул ей поправит, то отодвинет наоборот, да все беспокоится, все спрашивает, удобно ли ей, не тесно ли кому их гостей да хозяев от таких перемен.
–Ой, да успокойся, наконец, Гриш, – заметила Настя, – Садись, места всем достаточно. — а сама с гордостью посматривает вокруг: вон какая о ней забота.
И за столом Гриша освоился очень быстро, и с мужем старшей сестры общий язык нашел, и разговаривает с тестем обо всем. Вон, и Маришка уже улыбается, кивает, нравятся ей его рассказы. Только теща недоверчиво поглядывает на зятя: Ну да, поначалу-то каждый орел, да только потом норов свой как покажет…
Да и то: ну какая этот ее Настюшке пара? Настя красавица: и статная, и яркая, и в руках в нее все спорится. А как приоденется – глаз не отвести. А Гриша… Высоченный, худой, что твой скелет, а сам блеклый какой-то, словно вылинял после стирки.
А гости будто не сейчас познакомились, а всю жизнь друг дружку знают да обо всем разговаривают. Надоело только молодежи за столом сидеть: начали шастать то на крыльцо, то на террасу. Посмотрела на всю беготню Антонина, да и пошла к летней кухне: приготовлен там у нее хворост, специально для дочек, обе обожают это лакомство.
И у самой кухни увидела теща занятную картину: сидит на корочках Григорий, кота соседского гладит:
–Не бойся, глупенький, никто тебя здесь не обидит, ешь, давай спокойно, голодный же, сразу видно.
Антонина застыла, боясь даже пошевелиться: слишком уже неожиданной оказалась для женщины такая сцена. А зять, чем-то до боли напоминавший того самого кота-доходягу, подзывал тем временем к себе хозяйского Тимофея:
–А ты сюда тоже иди, подходи, ну же. — и тот подумав, осторожно начал приближаться. –Ну, всем хватит, не страдай, подходи, вместе и поедите…
Едва Тимофей вместе с гостем приникли к миске, точнее, ее содержимому, Григорий наконец-то поднялся, выпрямившись во весь рост. Только тогда он заметил тещу.
–Простите, хозяйничаю тут, –смущенно улыбнулся он, – Часто столуется соседский кот-то у вас?
–Да постоянно. Сначала пыталась гонять, а потом как-то жалко стало его. Дом-то, вроде у него есть, а вот еда… Да и не жалко мне для него: моему хватит – и этому достанется.
Гриша одобрительно кивнул, как-то тепло посмотрев на мать супруги.
–А мы с Настей тоже кошку завели, Маркизой назвали. На улице нашли. Она сначала боялась нас, а потом привыкла на коленях сидеть, распушится вся, мурлычет – заслушаешься. А что? С ними хорошо, уютнее как-то…Ой, что это я все болтаю… Помочь вам? — Вскинулся Гриша, глядя, как теща потянулась за чашками.
–Ага, вон блюдо с хворостом прихвати, а то мне за раз не донести.
–Какое чудо! Как же я обожаю домашний хворост! Мама часто пекла его раньше, в детстве мне никаких лакомств и не нужно было больше… — в предвкушении Гриша посматривал на блюдо.
Антонина и не поняла, почему ей стало как-то спокойнее, теплее. А когда увидела, как Гриша, стараясь не привлекать к себе внимания, незаметно для остальных, как он думал, придвигает к Насте любимое варенье, теща и вовсе растрогалась.
Перед отъездом гостей Антонина подошла к зятю и вручила ему пакет с хворостом:
–Чаю дома попьете, –улыбнулась, поймав довольный взгляд дочери и совершенно растрогав своим вниманием Григория.
А потом уставшая, но довольная Антонина сидела с мужем у летней кухни, наблюдая, как Тимофей, неуклюже спустившись с забора, принимается за еду. Почти сразу за ним вдруг появился тот самый соседский доходяга. Тимофей неожиданно заворчал, пытаясь отогнать претендента.
–Ой, да ладно тебе, Тимош, ты же не жадина какой, хватит вам обоим, –упрекнула любимца хозяйка. А сама поднялась и –пошла к дому.
-Ты куда? –окликнул ее муж.
–За второй миской, –бросила Антонина, –вряд ли эти двое будут есть из одной.
Так и расширилась кошачья столовая. А уж какую миску выбирать каждому – мохнатые посетители решали сами…
…Сетовать на выбор дочери с того дня Антонина прекратила. Мать сделала верные выводы: «Если уж чужого кота не обидел, то нет в нем злобы да жестокости и к людям, особенно к жене».
Никак не могла забыть Тихоновна, как высоченный Гриша, скорчившись в неудобной позе, уговаривал поесть недоверчивого кота.
А четырехлапый сосед вскоре окончательно сменил место прописки. С Тимофеем он подружился, получил имя, став Рыжиком. И в город на зимовку отправился вместе с остальными…