Мать-обуза: «Извини, мама, но ты ко мне не сможешь переехать, у меня нет места»

— Мама, у меня от твоих просьб голова раскалывается. Я работаю, устаю, не до тебя, — практически кричала в трубку Лена. Ее уже тошнило от бесконечных разговоров, нытья, слез и жалоб. — Когда это все закончится?

После разговора с мамой Лена с трудом успокоилась. Чай, медитация, журчание ручья — все без толку. Почему ей так не везет? Ее родители никогда не доставляли ей проблем. Не лезли с нравоучениями, не читали нотации и всегда во всем поддерживали. В свое время помогли ей купить квартиру, справедливо решив, что негоже ей жить с родителями. Отношения у них всегда были ровными, без скандалов и взаимных обид.

Лена всегда жила ради себя и гордилась этим. Пока другие рожали детей, разводились, и, сцепив зубы, копили на квартиру, она наслаждалась жизнью. Точнее, искала свой путь, пробуя что-то новенькое. Могла бросить все и уехать волонтером в Австралию. Или, увлекшись, прожить год на Гоа. Или почувствовать себя одинокой и рвануть на годик в Турцию.

Откуда деньги? Девушка никогда об этом не задумывалась. Она в совершенстве знала английский язык и частенько подрабатывала репетиторством. На хлеб маслом ей хватало, да и родители могли подкинуть деньжат. Время шло, родители старели, но менять привычный уклад жизни Лена не спешила. Зачем? Ее все устраивало.

Мама иногда заводила разговор о внуках, о семье, но натыкалась на безразличный взгляд дочери:

— Мама, не ной. Мне это не надо. Я живу для себя.

— Неужели тебе не одиноко? Не хочется семьи? Ты же не будешь вечно молодой. Пожалей нас с отцом, хочется уже с внуками нянчиться. Часики тикают, тебе уже 43 года.

— Это же ваши желания, а не мои. Какая семья, — махала она рукой злясь. — Это только обуза. Посмотри на моих одноклассниц. Разводы, дети, хроническая усталость. А я принадлежу только самой себе. Я даже не хочу кота заводить, зачем мне такая ответственность?

После внезапной смерти отца ничего не изменилось в жизни Лены. Немного просел финансовый уровень, поэтому пришлось начать стабильно работать. Обидно, конечно, но что поделать? Но в жизни ее мамы изменилось все. Казалось, жизнь Ольги Михайловны рухнула. Ее привычный уклад жизни, распорядок дня, мысли, волнения и переживания — все потеряло смысл без Никиты. Она часами вспоминала их встречи, плакала и тосковала.

Первой тревогу забила племянница Ольги Михайловны Катя. Она как-то заехала к тете в гости и, увидев ее состояние, разволновалась. Ничего ей не сказала, а поздно вечером, переговорив со своей мамой, позвонила Лене:

— Привет. Как ты?

— Отлично. На эти выходные планирую в Горск рвануть, на сольник одной группы. Ты их все равно не знаешь, что толку тебе объяснять.

— Я и не спрашивала, — обиделась на этот язвительный тон Катя. — Ты когда у своей матери была в последний раз?

— Ой, — протянула девушка. — Не до нее пока. Столько всего навалилось. То работа, то йога, то с таким мужчиной интересным познакомилась.

— Маме помочь не хочешь? Она днями дома сидит, плачет. А выглядит как? Краше в гроб кладут, а она же еще молодая женщина.

Этот обвинительный тон возмутил Лену до глубины души. Забыв, что собеседница ее не видит, она даже округлила глаза:

— И что? Я ей помогаю по мере возможности. То продуктов привезу, то окна помою. Да, точно, в том году мыла.

— И все?

— Что все? А что еще, — не поняла вопроса Лена. — Я ей что, нянька? У меня своя жизнь.

Не то чтобы Лена не любила свою маму, но сейчас относилась к ней как к обузе. Она хотела жить так, как раньше, не подстраиваясь ни под кого. Захотела — улетела отдыхать, захотела — осталась дома. Но сейчас, казалось, ее сковали по рукам и ногам обязанности. Мама ей частенько звонила, плакала, пыталась что-то рассказать. Как было утомительно слушать ее несвязный бред. Вот какая ей разница, что соседка утром куда-то шла в новом платье. Или что рабочие наконец-то положили асфальт на их улице. Неинтересные мелочи, которые забивали ей мозг!

Да, она понимала, что раньше ее родителям было хорошо вместе. Она гуляли, читали, смотрели фильмы, что-то обсуждали. Но раз папы не стало, не надо искать во взрослой дочери отдушину! А ведь именно это и пыталась сделать Ольга Михайловна.

— Доченька, приезжай в гости. Я пирог испекла, ты такой любишь. Помнишь, когда ты была маленькая, я его частенько делала? С абрикосом.

— Мама, — закатила Лена глаза. — Я не ем абрикосы. Кстати, пирог вредит фигуре.

— Да кому ты ее бережешь, — невесело усмехнулась женщина. — Ни дитенка, ни котенка.

— У тебя, зато и дитенок, и котенок, а толку? Днями сидишь одна дома, да от скуки мне кишки мотаешь.

— Твоя, правда. Вот, думала, на старости лет ты будешь мне опорой. Воды подашь, — всхлипнула вдруг женщина. — А тебе плевать на меня, хоть бы в гости приезжала.

Не сдерживаясь, Ольга Михайловна уже в слезах начала умолять дочь не оставлять ее одну. Лене было противно от этих манипуляций. Не выдержав, она отшвырнула от себя плед и принялась ходить по квартире, зло отбивая в такт шагам рукой ритмичный стук:

— Мама, я из-за тебя не в ресурсе. Ты вытягиваешь мои жизненные силы своим негативом. Возьми себя в руки и не ной. Мне бросить все и тобой заняться?

— Да нет, спасибо.

— То-то же. Ты можешь бесконечно обижаться, но мне с тобой неинтересно. У тебя уровень развития бабки около подъезда. Политика, сплетни, цены.

— Да нет, у меня не допотопные темы, просто…

— Что просто, — грубо перебила ее Лена. Нахмурилась, потом вспомнив про морщины, усилием воли улыбнулась, любуясь собой в зеркале. — Тебе надо жить осознанно, а не на автопилоте.

—Я хочу переехать к тебе жить, — внезапно набравшись сил, вдруг выпалила Ольга Михайловна.

— Ненадолго? Мама, я уезжаю в Солнечное, хочу месяц там пожить.

— Не знаю, просто мне страшно и скучно одной.

И тут до Лены дошло. Ее будто бы бросили в ледяную воду, и от ужаса перехватило дыхание. К ней? Переехать? НЕТ! В последнее время она подозревала, что этот разговор произойдет, и подсознательно его страшилась. Ее решение было неизменно, и она была непреклонна. Нечего рушить ее жизнь!

— Мама, прости, но нет. У меня нет для тебя места, — грубо отказала Лена.

Тишина… Тишина…Тишина… Потом спокойный, какой-то отрешённый голос матери произнес:

— Хорошо.

Положив трубку, Ольга Михайловна уткнулась носом в диван и тихонько заплакала. Старый Тишка подошел и уткнулся носом в ее руку, потом запрыгнул к ней и стал мурлыкать. Шершавый язычок быстро-быстро вытер ей слезы, и на душе стало немного легче.

Лена же не испытывала угрызений совести. Конечно, она лукавила. Она могла полететь в Солнечное, а могла и не полететь. Но ей не хотелось что-то менять в своей жизни. Это же надо что-то готовить матери, разговаривать с ней, делиться чем-то своим, личным. Да и привыкла она жить одна. Еще ж и Тишку приволочёт, а он воняет, линяет. Нет, значит, нет.

После этого разговора она старалась лишний раз не звонить матери. Та тоже не напрягала ее, поэтому Лена жила без проблем. Однажды, гуляя по торговому центру, она увидела Катю. Та подошла, они обнялись и стали разговаривать. Говорила в основном Катя. Лена слушала, кивала, пока из бесконечного потока слов ее сознание зацепилось за имя ее матери.

— Стоп, что там моя мама?

— В смысле, что твоя мама? Говорю, классная у нее квартира, балкон чумовой.

— Какой балкон? И чего ты так квартирой восторгаешься?

— Так она же поехала к тете Даше.

— Зачем?

— Ты что, не знала? Она уже полгода живет у нее. Там же Женька родила двойню, так мама твоя на подхвате. Она же там квартиру купила.

— Где купила квартиру?

— В Васильевке, рядом с тетей Дашей, — удивленно выговорила Катя. Потом внимательно присмотрелась к своей двоюродной сестре:

— Ты чего такая белая, плохо, что ли? Лена, ты что, не знала? Ты со своей мамой что, не общаешься?

— Общаюсь, — одними губами выговорила она.

Катя еще что-то говорила, но она уже не слушала. Отошла в сторону и набрала маму:

— Привет. Ты где?

— Дома, а что?

— Где дома, — закричала она так громко, что от нее шарахнулись люди. — В Васильевке? Почему я об этом узнаю последняя? То в магазин сходить не можешь без меня, то квартиры продаешь и покупаешь!

— И что, — спокойно ответила Ольга Михайловна. — Квартира — это всего лишь место, главное— люди. Я переехала поближе к своей сестре и племяннице. Тут внуки.

— Это не твои внуки!

— Да, не мои, но своих же нет. Представляешь, мне практически 65 лет и я только недавно поняла, что моя жизнь скоро закончится. Мы с отцом всю жизнь положили на тебя, а в итоге у тебя нет даже квадратного метра для меня. Напомнить, кто тебе купил квартиру? А теперь я буду жить так, как хочу. Гулять, отдыхать, нянчить чужих внуков, хотя им нет разницы, что я двоюродная бабушка. А ты…

— Что я?

— Надеюсь, ты найдешь себя. Или поймешь, что человеку нужен человек.

— Мама, немедленно возвращайся. Мы аннулируем сделку, вернем квартиру.

— Окстись, у меня все хорошо! Все, пока, мне надо бежать.

Лена стояла, ничего не понимая. Внезапно она поняла, что потеряла маму. Нет, не физически, а морально. Так как ее любила мама, ее больше не полюбит никто. А теперь в голосе у самого родного человека звучало равнодушие. Стиснув зубы, развернулась и пошла собирать свои вещи. Ничего, права мама, еще ничего не поздно изменить. Съездит туда и попробует ее образумить, в конце концов, она у своей матери одна.

Источник