«Ты должен знать, с кем живешь!» — Как продавщица в ночной смене спасла его жизнь
Какая же ты тварь! — тяжело выговорил Федя. — Чтобы духу твоего в моей квартире не было сегодня же!
-Сынок, она тебе не подходит! Она ведь даже не местная…
-Мама, я её люблю.
-Галь, да чего ты, в самом деле? Ну про нас тоже всякое говорили, а мы живём уж тридцать лет почти! — вступился папа.
-Точно. Говорили. Особенно мама твоя старалась! И не тридцать, а двадцать пять всего!
-Не будь злой!
-Да а я что? Я ничего. Хочешь жениться, Федя, — женись…
***
-Мама, папа, вы зачем меня Федей назвали? — спрашивал маленький Фёдор. — Как в Простоквашино, что ли?
-Нет, сынок! — вздыхала мама. — Это папа твой очень Достоевского любит! Его и благодари.
И на самом деле, в то время, когда Федя рос, ни у кого больше такого имени не было. Может где-то и были Фёдоры, но в их небольшом научном городке при институте, не было. Институт, как и городок, назывался научным, а точнее, именно он и был таковым. Папа в институте был научным сотрудником, а мама — старшим лаборантом. И то, наверное, благодаря папе, а то была бы простым лаборантом. Но в целом, они вполне уживались в своём, так называемом, мезальянсе к неудовольствию бабушки, мамы Фединого папы. Но сколько Фёдор себя помнил, семья у него была счастливой. Мама, папа и он.
Фёдор вырос, провалил экзамены в институт, сходил в армию и сразу после неё женился. Мама пришла в ужас:
-Кто же сразу после армии женится?! Два года бабы не видел. Ты походи, осмотрись…
-Мама, я её люблю.
-Галь, да чего ты, в самом деле? Ну про нас тоже всякое говорили, а мы живём уж тридцать лет почти! — вступился папа.
-Точно. Говорили. Особенно мама твоя старалась! И не тридцать, а двадцать пять всего!
-Не будь злой!
-Да а я что? Я ничего. Хочешь жениться, Федя, — женись. Но она ведь даже не из наших!
«Не из наших» означало — не из городка. В городке было по кругу семь домов, и институт через дорогу. А город был в паре километров от их местности, которая входила в него, само собой. Но в то же время была небольшим автономным посёлочком, просто состоящим из многоэтажек. Все буквально друг друга знали, если не по имени, так в лицо. Школа и детский сад для детей сотрудников института были тут же. Людей в научном городке хватало, а Федя нашёл себе девушку в городе — вот о чём толковала мать. Не из наших. Чужая.
-Галя, ты совсем уже! — расхохотался Миша, отец Феди. — Ты же тоже не отсюда! А снобизм прям как у мамы у моей!
-Тьфу! Не сравнивай даже! Ладно… женись, если любишь, что я могу тут сказать еще?
Фёдор действительно влюбился в Катю всерьёз, как после показала жизнь. И в день свадьбы он стоял с ней счастливый перед важной тётенькой в красном костюме, которая торжественным голосом задавала вопросы, а получив ответы, объявила их мужем и женой. Родители, к слову, у Кати тоже оказались приличнейшими и интеллигентными людьми. На свадьбе все были радостными и без конца поздравляли молодых. А после свадьбы началась взрослая жизнь.
Федя не захотел работать в научном институте, как родители, тем более после перестройки, в девяностые, всё стало очень нестабильно — родителям не платили зарплату. Фёдора позвал друг Игорь на завод, и он пошёл. Завод был винно-водочный и принадлежал не государству, а человеку. Бизнесмену Коровкину. Он вкалывал сам и того же требовал от всех. Федя с удовольствием вкалывал на благо своей семьи, и зарплату ему платили хорошую. И домой приносил, и родителям помогал.
Не стало бабушки, папиной мамы. Федя с Катей переехали в её квартиру. Мама Феди искренне оплакивала свекровь вместе со своим мужем, хотя та за всю жизнь едва ли сказала ей пару добрых слов. Но Галя очень любила Мишу, и не могла не сопереживать ему в таком горе. Федя тоже всплакнул — его бабушка очень любила. Но нет худа без добра, молодые теперь жили отдельно. Радовались своей автономности, вили гнездо. Катя забеременела и у них родился сын, Костя. Такова жизнь… кто-то уходит из этого мира, кто-то приходит в него. Сансара. Читателю может показаться, что автор для чего-то выдает базу. Зачем писать очевидные вещи? Может быть, чтобы задуматься лишний раз о том, как всё быстро. Как важно не тратить время попусту.
А Федя с Катей жили хорошо. Так ему казалось. Катя дома всё успевала — он приходил в чистую квартиру и к вкусному столу. Костя не был проблемным малышом. Мало плакал, много улыбался. Радовал родителей своими успехами.
-Мама, — говорил Костя.
Катя умилялась и звала скорее Федю, чтобы он услышал первое слово сына. Потом были первые шаги и вторые, третьи, десятые слова. Катя немного устала к полутора годам:
-Давай Костика в садик отдадим, а я на работу выйду.
-Куда? — изумился Федя.
-Да хоть куда! Устала я дома с ребенком.
-Устала — попроси моих посидеть, сама погуляй. Или, хочешь, вместе погуляем? Мама с удовольствием посидит.
-Да недолго-то и моя посидит. Я просто хочу смены картинки. Не на полдня!
-На мой взгляд, рано. Но если ты так устала…
-Ужасно устала! А садик тут у нас такой хороший! Косте понравится.
Это правда. Федя сам ходил в этот сад, и сад был хорошим. Костика с радостью приняли — в их городке не было переполненных групп в саду. Всего в группе было двенадцать человек, с Костей — тринадцать. Сумма, которую надо было платить за месяц, была не слишком обременительной. Еще ведь и Катя работать пойдет…
Жена устроилась в магазин. Она заканчивала позднее, чем закрывался сад, и Костю стала забирать Галя — она как раз работала до семнадцати часов. Федя иногда думал, что у него всё складывается более чем удачно. Просто всё. Женат по любви и счастливо. Сын растет замечательный. Родители рядом, всего-то надо пройти два дома. Зарплата хорошая, есть возможность помочь родителям. Правда, работа довольно тяжелая, да ещё и ночные смены, но зачем об этом думать сейчас? Федор был молод и полон сил. И счастлив. Думал, это навсегда. А потом случилось то, что случилось — в дверь постучала беда.
Однажды вечером пришёл друг и бывший одноклассник Игорь. Они какое-то время не виделись — с завода Игорь уволился и устроился в автосервис. У Фёдора был отсыпной, он ждал жену с работы.
-Катюха уже скоро придет, но ты проходи! — обрадовался Федя товарищу.
-А я как раз про неё хотел поговорить.
-Что такое?
-Ты же знаешь, городок у нас маленький. Ничего нельзя скрыть. Ты… ты, Федька, лучше сядь!
-Да что такое?! Говори уже!
-Короче, жена твоя с братом хозяина магазина, Серегой Чусовым, путается. Информация стопроцентная.
-Я тебе сейчас в морду дам! — не своим голосом сказал Федя.
-Давай лучше вместе ему дадим в морду. Проследим и дадим.
-Ты врешь! Я не верю…
В двери повернулся ключ. Вернулась Катя.
-Федь, ты Костика у мамы забрал?
-Молчи, идиот! — прошипел Игорь. — Я тебе завтра докажу. А пока молчи! Привет, Кать!
-Привет! Федя, ну что, мне, что ли, за Костей идти?
-Чего за ним ходить-то? Мама завтра в сад отведет, — с трудом держа себя в руках, сказал Федя. — Я пойду прогуляюсь. Игорька провожу.
На следующий день Фёдор поменялся сменами на работе, чтобы освободить день. Игорь был на своей машине. Катя, которая в обеденный перерыв вышла из магазина и села в черную БМВ, не обратила внимания, что кто-то наблюдает за ней. Федя с Игорем проследили за машиной Чусова. Игорь рассказал, что Сергей купил квартиру в городе, в трех километрах от городка.
-Туда они и едут!
-Лучше бы ты мне не рассказывал…
-Дурак, что ли?! Как я мог не рассказать? Ты должен знать, с кем живешь!
-А номер квартиры ты знаешь?
Игорь молчал.
-Ну?
-Знаю. Я у него был как-то в гостях вместе с Липецким — они корефаны. Бухнули, он и проговорился, что твою жену… ну короче, знаю я номер квартиры!
-Если он тебе сказал, как есть, зачем эти детективные движухи?
-Чтобы ты своими глазами убедился! Что я не придумываю ничего. Приехали. Вон в том подъезде, квартира двадцать шесть.
-Я пошел.
-Выжди немного. У них времени час, или около того. Дай хоть раздеться людям!
-Я тебе сейчас врежу!
-Мне-то за что опять? Ладно. Пойдем потихоньку.
-Я сам.
-Сдурел? Серега в качалку ходит.
-Сам!
Фёдор до последнего надеялся, что это какой-то глупый розыгрыш. Он закрыл глазок ладонью и звонил в дверь, пока та не открылась. За дверью стоял разъяренный Чусов в трусах. Фёдор врезал ему по морде и прошёл в квартиру. Катя увидела мужа, ахнула и прикрылась одеялом.
-Какая же ты тварь! — тяжело выговорил Федя. — Чтобы духу твоего в моей квартире не было сегодня же!
Он уходил, а вслед ему неслось: «Я его люблю!» Фёдор прошёл мимо Сергея, который ощупывал свою губу. В драку обманутый муж больше не полез. Он вышел из чужого дома и пошел, куда глаза глядят. Вдоль дороги. Хотелось шагнуть под колеса. На полпути его догнал Игорь и почти силой усадил в машину. Сунул в руки бутылку. Федя посмотрел — коньяк. Он одним движением свернул крышку и присосался к бутылке. И — о, чудо — жгучая жидкость расплавила огромный камень в его груди, который мешал дышать. Стало чуть легче.
-У тебя кровь на руке, — заметил Игорь. — Там хоть все живы?
-Абсолютно! Я просто разок врезал ему по морде. Всего один разочек.
Развод прошёл в синем тумане. Катя забрала вещи и сына, и ушла. В тот момент, когда она собиралась, Фёдор сидел у родителей и пил с отцом, который был почти не пьющий.
-Сынок, это ведь не выход! — сказал Миша.
-Так легче! Ну выпей со мной, папа!
-Разве что, чуть-чуть. И ты бы завязывал. Бывает. Не всем удается прожить бок о бок всю жизнь.
-Вам с мамой удалось. О! А давай за вас, а?
Он пил и полакал. Трезвел и шёл на работу. Но едва отработав, снова пил. Сколько это длилось — едва ли Фёдор мог сказать. Полгода, год, или два года. Может, три? Нет, он осознавал, что куда-то катится, и это очень нехорошее «куда-то». Неудачное. Тупиковое. Но что Федя мог поделать, когда без выпивки ему было ужасно больно?! Просто ужасно! Как будто кусок плоти вырезали из груди. Раньше, когда Федя слышал про всякие отрубленные руки или ноги, которые употреблялись, как аналогия разлуки, он был уверен, что это всё говорится для красного словца. Но когда его предала любимая женщина, и он остался навсегда без неё, тогда Фёдор и понял — не метафора это. Чувствуешь именно потерю части себя. Физически чувствуешь.
Плакала мать:
-Федь, ты спиваешься. Ты когда Костика видел в последний раз?
-Я не могу! Он при маме, а её я увидеть не могу!
-Ты скоро света белого не увидишь, если не перестанешь пить! — увещевала его мать. — Так нельзя, Федя! Ну что нам, кодировать тебя?
-Да идите вы все от меня к черту, в самом деле! — психанул Фёдор.
И к родителям перестал ходить. И с друзьями не виделся — никто не выдерживал столько пить. Фёдору уже не нужна была компания — сам справлялся. А потом его вызвал директор, а в кабинете оказался Коровкин. Сам, собственной персоной. Фёдор удивился. Давно уже Дмитрий Матвеевич не баловал их своим присутствием. Завод работал как часы.
-Ну, вот он, — сказал директор, Евгений Петрович. — Его мы с тобой хотели, Матвеич, на повышение взять, а он взял, да и в синюю яму скатился. Был перспективным. Лучший работник года! А теперь, полюбуйся на него.
-М-да… и что же такое у вас случилось, молодой человек? Неужели, наша продукция так повлияла?
-Не-не, Матвеич. На работе он ни-ни. Но лучшим его уже не назовешь. Вот, думаю, не перевести ли его в грузчики, пока он партию не запорол.
-По-моему, отличная идея! Но ведь и там можно накосячить. Ящик уронить, а то и два…
Они продолжили в том же духе, словно Феди и не было в кабинете. А он вдруг мысленно встал рядом с руководителями и посмотрел на себя со стороны. Двадцать восемь лет через месяц, а он почти конченный алкаш. Только и думает, как бы побыстрее отмотать смену, зайти за угол завода, купить в круглосуточном бутылку холодного пива, и… а в чем смысл-то тогда? Ради чего он живет? Ради бутылки?
-Я могу идти? — неожиданно иронично спросил Федя. — Вижу, вы и без меня отлично справляетесь.
Петрович внимательно посмотрел на него.
-Ты гляди! Неужели дошло?
До Фёдора дошло. Его вообще могли вышвырнуть, как собаку, но с ним провели беседу, как со школьником. В оригинальной манере провели, но всё, что говорили начальники — всё предназначалось ему, Феде. Он вернулся домой со смены, вылил полбутылки водки в раковину. После работы он проходил круглосуточный, старательно отворачиваясь от него. А когда пиво перестало манить его своей чудесной прохладой и пеной, он собрался и поехал к Катиным родителям — как еще найти своего сына, Федя не знал.
А Костик, оказалось, уже три месяца жил у бабушки с дедом. Бывшая тёща впустила Фёдора в квартиру и пожаловалась:
-Устала я, Федь! Вы сходитесь да расходитесь, а я уже не в том возрасте, чтобы с детьми-то малыми круглосуточно!
-А Катя где же?
-Они с Сергеем в столицу подались! За большими деньгами. Сказали: устроимся, заберем. Но что-то я сомневаюсь…
-Лидия Васильевна, давайте я заберу Костика. Верну его с садик. Мама с папой будут помогать, а вы, когда захотите, сможете приезжать с Юрием Алексеевичем. А?
-Ну не знаю… Катя ж мне его оставила, — вздохнула бывшая тёща.
-С Катей я поговорю. Пусть звонит мне! Я сотовый купил. Вот номер!
-Правда? Покажи!
Двухтысячный год. Первые мобильники. Телефон был здоровой штуковиной с небольшой антенной. Тёща уважительно кивнула — вещь, мол!
Костик переехал в родной городок и вернулся в родной сад. Катя, наезжая домой, забирала его на время. Она, вроде, была счастлива со своим Чусовым. Состоялся разговор, не забрать ли ей Костика насовсем в столицу, но Фёдор сказал:
-Я против! Пусть он всё-таки с родным отцом живет. Я-то жениться не собираюсь.
-Там столица, Федь. Деньги все там. Перспективы!
-Ну вот окончит школу, и забирай. Пусть в институт там поступает.
На том и порешили. Мирно. Но встречи эти давались Фёдору нелегко. Чувствовал он, что любит Катю. Не отпустило его до конца. Хорошо, что она уехала. Он бы мог её простить, наверное, а не надо бы…
Фёдор выучился заочно в институте, стал директором на своём заводе. Евгений Петрович вышел на пенсию, спокойный за производство. Костя рос, радовал успехами. Всё у них у всех было хорошо. В личной жизни у Фёдора только ничего не было. Не мог он. Не хотел ничего постоянного. Едва сближался с женщиной, тут же расставался с ней. Он не хотел больше боли. Фёдор уже долгое время не пил ни грамма, и не хотел возвращаться к такого рода анестезии. А в счастливую семейную жизнь он как-то больше и не верил.
Шли годы. Давно уже уехал в столицу Костя. Окончил там вуз и часто звал отца в столицу.
-Да я уж как-нибудь тут! — говорил Фёдор. — Ты лучше почаще к нам приезжай.
Тут он был директором завода. Под полтинник начинать с нуля в чужом огромном городе ему совсем не хотелось. А потом в одночасье умер отец Фёдора. Точнее, в одну секунду. Упал и всё — нет его. Всего-то семьдесят шесть, казалось бы, живи да живи…
Галя сильно плакала. Фёдор был рядом с мамой. Проводили отца, как полагается. Помянули. Фёдор проводил мать домой, а сам зашёл в магазин. Он стоял и тупо смотрел на полки со спиртным. Не сказать, что не мог справиться без этого. Просто вдруг не захотел сам справляться. Какого черта?
-Бутылку коньяку, — бросил он продавщице, улыбчивой Дание.
-Ну вы чего?! — воскликнула она. — Столько лет не пили, и нате вам! Не надо!
Фёдор вытаращил на неё глаза.
-Что? Городок маленький. Все друг друга знают. В том числе, все знают о вашем подвиге воздержания.
-Но я хочу выпить!
-Вы не остановитесь потом. Полетит к чертям ваша карьера директора. Если вам плохо, поговорите с кем-нибудь.
-И с кем?
-Я могу с вами поговорить. В чём проблема-то? — пожала плечами Дания.
И выставила на прилавок перед Фёдором минералку.
Он стоял у прилавка и болтал с ней всю ночь. Когда он вообще так долго разговаривал с женщиной? Редкие покупатели заходили и выходили, на мгновения нарушая их странное единение. Фёдору никогда не нравилась эта женщина. Точнее, он просто не рассматривал её. Дания была родом не из городка, но всех и всё знала, потому что работала в единственном круглосуточном магазине. Никогда не смотрел на женщину, но умудрился проговорить с ней десять часов — дела!
Утром он проводил Данию до дома. Она снимала квартиру тут же, в третьем доме. Дания уже много рассказала ему о себе. О том, как приехала из Казахстана. Дети выросли, живут свои жизни. С мужем они разошлись, и она решила пожить, как ей хочется. Живет и радуется.
-Тебе хотелось жить в чужом городе, в чужой квартире, работать на тяжелой работе? Серьезно?
-Я принадлежу сама себе, — улыбнулась Дания. — Меня это более чем устраивает! Зайдешь?
Фёдору показалось, что эта женщина ему максимально не подходит. По всем параметрам. И мама снова скажет: «Не из наших», и будет права, наверное. Он уже раз женился на женщине «не из наших». И чем это закончилось… но эта… она ведь еще и не дала ему совершить ошибку. Так бесцеремонно, и так трогательно-заботливо не дала.
Дания почувствовала его колебания, подошла и поцеловала в губы.
-Если нет, то я спать пошла. Устала!
-Я зайду!
Фёдор вдруг понял, что абсолютно ничего неважно, когда с человеком так легко и хорошо вместе. Даже неважно, чем это в итоге закончится! Вот что он вдруг понял. Неважно! Сейчас-то хорошо!
Фёдор женился в день своего пятидесятилетия на неподходящей ему Дание. У них на двоих трое детей, и уже есть внуки. Мама ничего не сказала, что странно. Она просто порадовалась за сына. Так что, всё в итоге закончилось хорошо.