Сон о муже оказался пророческим: она не верила глазам, когда увидела его снова
Всё, хватит. Надоело. Если я такой плохой, я уйду. Живи одна.
Ирина повернула голову и посмотрела на профиль спящего рядом мужа. Она рассматривала его, прислушивалась к его ровному дыханию, а внутри нарастало ощущение безмятежного счастья. Она даже тихонько хихикнула от радости. Даже как-то неудобно. Где-то идёт война, гибнут люди, по телевизору то о наводнениях передают, то о пожарах, а она счастлива. И так будет всегда. А как иначе? Всегда! Всегда…
***
Резкий сигнал будильника вырвал Ирину из сна. Она открыла глаза и повернула голову, в полной уверенности, что рядом увидит Антона. Но мужа рядом не было. На короткое мгновение ей показалось, что спит она сейчас, а тогда был не сон, а счастливая реальность. Ирина протянула руку, словно не верила своим глазам. Прорезав пустоту, рука опустилась на прохладную простынь. «Приснилось…» — чуть не вслух простонала Ирина. Радость ушла вместе с пробуждением, а сердце ещё учащённо билось, постепенно успокаиваясь.
Ирина не спешила вставать. Лежала и думала, что счастливых мгновений в их жизни с Антоном было много: первый поцелуй, первое признание в любви, свадьба. А приснилось именно то первое утро после свадьбы, когда она почувствовала себя абсолютно счастливой. «Неужели этого больше никогда не будет?» Глаза защипало от набежавших слёз.
Ирина откинула одеяло и резко встала. Из комнаты сына не доносилось ни звука. Она пошла в ванную, потом на кухню. В холодильнике увидела банку малинового варенья, на дверце стояла бутылка молока. «А не сделать ли Женьке его любимые блинчики?»
Ирина достала большую миску и начала замешивать тесто. Но из головы не выходил сон, который вернул её в прошлое, в состояние абсолютного счастья. Он был таким ярким, реалистичным, что она до сих пор не могла отделаться от него. Может, сон в руку?
«В то утро я тоже делала завтрак, для Антона. Правда, это были не блины, а бутерброды с сыром и растворимый кофе». Ирина тряхнула головой, чтобы отделаться от воспоминаний.
Антон ушёл от неё несколько месяцев назад, а привычка вставать рано даже по выходным осталась. В выходные они старались проводить время вместе, втроём. Ходили гулять, в кино, зимой на горку или каток, а летом на речку. Вот и вставала она пораньше, чтобы сварить суп, приготовить обед и освободить время для совместных прогулок.
В то утро она думала, что они всегда будут засыпать и просыпаться вместе. Всегда! Конечно, счастье не бывает вечным. В жизни всякое может случиться, что угодно может быть причиной разлуки. Но ощущение счастье забыть нельзя. Память о нём остаётся навсегда.
Ирина перевернула очередной блин на сковороде, когда за спиной раздался голос сына:
— Ура! Блины!
— Да. – Ирина обернулась и улыбнулась сыну, в который раз поразившись, как Женька похож на отца. – Умывайся и приходи завтракать. – Она снова отвернулась к плите.
Она быстро сварила лёгкий суп, котлеты и макароны остались со вчерашнего дня, и они с Женькой пошли в кино. Потом просто гуляли, ели мороженое и обсуждали фильм, оказавшийся глупым, но на большом экране смотрелся ничего. После обеда сын убежал к другу, а Ирина занялась уборкой квартиры, уговаривая себя, что одной совсем даже неплохо. Можно распоряжается собой и своим временем, не нужно много готовить. Да и не одна она, с Женькой.
Наверное, сон приснился из-за того, что она часто думала о муже. Женька за лето вытянулся, школьная форма стала мала, нужно покупать новую. И проблема не в деньгах. Деньги у неё были. Антон то и дело перечислял небольшие суммы ей на карточку. Они не разводились, он просто ушёл, на алименты она не подавала. Но она решила, что отец тоже должен участвовать в собирании сына в школу. После долгих сомнений и борьбы с собой, — оставаться гордой и независимой или всё же попросить денег у мужа, — она написала Антону, что Женьке нужна новая школьная форма. Муж коротко ответил «ок» и тут же перевёл ей на карту приличную сумму.
И это радовало, вселяло какую-то надежду. Надежду на что? Хотел бы вернуться, позвонил бы, постарался бы поговорить, а он молчал, как и она, до этого сообщения.
День пролетел быстро, Ирина устала и понадеялась, что уж сегодня она уснёт быстро и спать будет крепко. Перед сном она заглянула в комнату сына. Он с кем-то переписывался по телефону. Она подошла и забрала у него телефон, стараясь не смотреть на экран.
— Ну мам! – вскинулся Женька.
— Всё, пора спать. – Она поправила на нём одеяло и потянулась к ночнику.
— Мам, посиди со мной. Спой мне, как раньше, — вдруг попросил Женька.
Ирина хотела сказать, что он уже большой для колыбельных, в третий класс пойдёт, но промолчала.
— Хорошо, закрывай глаза, — сказала она, присев на краешек его кровати, и тихонько запела старую колыбельную, под которую любила и сама засыпать в детстве: «Баю-баю-баюшки, прискакали заюшки…»
У Ирины стали слипаться глаза от монотонной песни. Она выключила ночник и вышла из комнаты. Но стоило лечь в постель, как сон пропал. И сколько бы она себя не уговаривала, уснуть не получалось.
Ирина смотрела в белеющий в темноте потолок и вспоминала. Она до сих пор не могла понять, что с ними произошло. Может, потому, что с самого начала всё было слишком хорошо? Влюбились, поженились, сразу стали жить в своей квартире, а не на съёмной, как большинство молодожёнов. Как по заказу родился сын. Она сидела с Женькой, а когда с работы приходил Антон, старалась не напрягать его. Может, в этом и была её ошибка?
Когда стали жить вместе, ей всё приносило радость: готовить, стирать, гладить рубашки мужа. Она вставала рано, готовила завтрак и обед, чтобы освободить целый день. Так было и в декрете, так продолжилось и после. Антон вставал, завтракал и уходил на работу. А Ирина отводила Женьку в сад, бежала на работу, с работы по магазинам, в сад, домой… Всегда бегом.
Да. Вот тогда и начались проблемы. Она сама приучила мужа к тому, что всё делает сама. Теперь она работала и уставала, но домашние дела никто не отменял. А он не привык это замечать, помогать. И начались претензии.
— Я просила мусор выбросить…
— Картошку забыл купить? Мне надоело каждый день таскать тяжёлые пакеты, скоро руки до земли вытянутся…
— А тебе нужно говорить? Носом тыкать? Сам не видишь?..
— Поговори с Женькой, он в школе подрался. Ты отец или кто?
— Я работаю наравне с тобой, зарабатываю даже больше тебя, ещё и дом на мне…
— Никакой помощи от тебя…
— Женька с тебя пример берёт, тоже не разбежится лишний раз помочь….
И всё это говорила с раздражением, по поводу и без. Куда делать та милая влюблённая Ирина? Она стала готовить что-то простое, без изысков, забывала погладить мужу рубашку. Мудрости не хватало сказать, объяснить, попросить помощи. А он привык жить на всём готовом. Однажды Антон не выдержал.
— Всё, хватит. Надоело. Если я такой плохой, я уйду. Живи одна.
И он ушёл. Однажды они с сыном ходили в торговый центр, и Ирина увидела мужа. Он был не один, а с женщиной. Ирине показалось, что она старше его. Антон заметил, что она заметила его, их, но не подошёл, стоял и смотрел, пока Ирина не ушла и не увела сына по-тихому. Женька не видел отца.
Ревность тогда пронзила сердце. Она ждала, что Антон позвонит, будет оправдываться. У неё появится причина снова высказать ему наболевшее, обвинить, что он ушёл не только от неё, но и от сына… Но он не позвонил.
Ирина глянула на часы — третий час ночи. Завтра она снова встанет с кругами под глазами. «Надо позвонить Ленке, пусть снова выпишет снотворное». Ирина встала и пошла на кухню, согрела молока и пила маленькими глоточками, надеясь, что всё же заснёт…
На следующий день она позвонила подруге и попросила выписать рецепт.
— Что, снова бессонница мучает? А не проще помириться с мужем? – сказала та.
— Не проще. Мы не ругались. Он просто ушёл. Выпишешь? – сказала Ирина.
— Ладно, заеду, — вздохнув, пообещала подруга.
***
В понедельник Ирина встала рано, с удивлением обнаружив, что Женька уже проснулся. Ему же во вторую смену. «Волнуется», — догадалась она.
Ирина заранее отпросилась на работе, чтобы первого сентября проводить сына на линейку. Она надела чёрную узкую юбку и белую блузку, волосы стянула резинкой на макушке в конский хвост, чтобы после линейки сразу поехать на работу.
Подходя к воротам школы, Ирина увидела знакомую фигуру. Антон был в черной рубашке, которая ему очень шла.
— И что он тут делает? – произнесла она вслух.
— Мам, это я папу позвал, — сказал Женька.
Вот и сон в руку. Сердце учащённо забилось в груди, ладони повлажнели. Неужели до сих пор его вид так действует на неё?
— Привет, — они с Женькой ударили по рукам. А потом Антон посмотрел на Ирину. Она отвела глаза, потому что невыносимо было видеть его.
— Ты отлично выглядишь.
— Ты тоже.
Женька встал со своим классом, а они остались позади, в общей массе родителей. Сын то и дело оборачивался к ним, с тревогой смотрел. Антон махал ему рукой.
— Вы с Женькой переписывались? — спросила Ирину, вспомнив, как застала сына с телефоном в кровати.
— Да. Он не говорил?
— Нет.
Разговаривать было трудно. То громко играла музыка, то директор в микрофон говорила приветственное слово. Кричать не хотелось, их могли услышать остальные родители. Кстати, детей провожали в школу мамы и бабашки. Отцов было в разы меньше. Может поэтому, или потому, что Антон выглядел действительно отлично, родительницы поглядывали на него. Внимание женщин перепадало и Ирине. Но ею никто не восхищался, смотрели с ревностью и злобой.
Наконец, линейка закончилась, учителя повели свои классы в здание школы. Женька бросил на них последний тревожный взгляд. «Он надеялся нас помирить», — догадалась Ирина. Сердце наполнилось нежностью и благодарностью к сыну. Она улыбнулась ему в ответ.
Родители стали расходиться. Ирина тоже пошла к остановке. Походка была деревянной, ноги от долгого стояния на каблуках устали и онемели.
— Ир, — окликнул Антон и догнал её.
— Мне на работу надо. Спасибо за деньги, — сказала она, не глядя на него.
— Ты хорошо выглядишь. Мало чем отличалась от выпускников.
Ирина сразу, как вошла на школьный двор, пожалела, что не надела что-то более демократичное. Все старшеклассницы выглядели почти как она.
— Ир, давай поговорим.
— Чего вдруг?
— Я не могу так больше. Я был не прав…
— И всё? Ни цветов, ни уговоров, ни звонков, ни заверений, что теперь всё будет по-другому? – Ирина вышагивала, как сержант на плацу, выбивая каблуками пулемётную дробь. Понимала, что не права, но никак не могла выйти из роли.
— У тебя кто-то есть? – вдруг спросил Антон.
— Не притворяйся ревнивцем, тебе не идёт. Ты же всё знаешь от сына, не так ли? А как насчёт тебя?
— Ты имеешь в виду… Да это коллега…
— Мне неинтересно.
— Ир, Женька переживает, скучает. Я зайду вечером? Мы отметим начало учебного года.
Ирина не успела ответить. Подошел её автобус и, не прощаясь, она уехала на работу.
Когда она вечером пришла домой, в глаза бросились ботинки Антона, которые она же сама и купила ему.
— Мама пришла! — крикнул из кухни Женька, но к ней не вышел.
Ирина вошла на кухню. На столе стоял торт, а Антон в её фартуке стоял у плиты и жарил картошку. На нём была уже другая рубашка и джинсы.
— Папа торт принёс, — сказал Женька. Его глаза сияли, но в них Ирина заметила тревогу.
Она улыбнулась сыну, словно говоря: «Всё хорошо, я не злюсь». Женька расслабился.
— Помощь нужна? — спросила она у мужа.
— Нет, ещё немного и будем праздновать.
«Семья в сборе. Семейный ужин, как раньше», — подумала Ирина, переодеваясь. Она отложила в сторону халат и тоже надела джинсы и рубашку. Раньше они всегда так одевались, в одном стиле. Заметит ли Антон? По его взгляду она поняла, что заметил, оценил.
За столом Антон с Женькой ждали, когда Ирина первая попробует картошку.
— Вкусно, — сказала она, а её мужчины выдохнули и тоже стали есть. Ирина никогда раньше она не замечала, что даже ели они одинаково.
Женька рассказывал про школу, что-то придумывал на ходу и сам смеялся своим нелепым шуткам. После чая он позвал отца в свою комнату, что-то хотел показать.
— Поздно уже, давай в другой раз, — сказал Антон, скользнув взглядом в сторону Ирины.
Она сделала вид, что не заметила, стала убирать посуду со стола.
— Я пойду. Проводишь меня? – попросил Антон, дотронувшись до её руки.
— Мам, — протянул жалобно Женька, умоляющими глазами глядя на неё и не дав ей ответить.
Ирина вышла за мужем в прихожую. Он через её плечо посмотрел, не видит ли Женька, быстро взял её лицо в ладони и поцеловал.
Он так делал раньше, когда они ещё встречались. Уходя от неё, он смотрел, не видят ли родители, и целовал. И эти поцелуи были почему-то самыми сладкими.
Потом Антон чуть отстранился, но ладони от лица не убрал. Глаза его были так близко, что Ирина рассмотрела золотистые крапинки на радужке.
— Я приду завтра, — сказал он. – Пока, Женька! – крикнул он сыну и опустил руки.
Он ушёл, а Ирина стояла и смотрела на дверь, улыбаясь и всё ещё чувствуя вкус его губ.
«И что это было? Снова вместе? Навсегда? Получится ли? А как же дважды в одну реку? А почему нет? Одной тяжело. Врёт тот, кто говорит, что одной лучше. Или просто он не любил. Я не буду молчать, буду всегда говорить, чего жду от него. Думаю, он тоже многое понял, судя по жареной картошке», — Ирина снова улыбнулась.
Она уснула со счастливой улыбкой на губах, впервые за последние несколько месяцев почти сразу . И ни разу за ночь не проснулась…
«У каждой истории есть начало и конец. У каждой истории есть канва, синопсис, ключевые моменты, пролог и эпилог. И нет такой книги, в котором при каждом новом прочтении не открывались бы вещи, на которые раньше не обращал внимания. Но у каждой книги есть своя последняя страница, перевернув которую мы ставим книгу на полку. Чтобы завтра открыть новую…»
Семён Персунов «Бесконечное лето»
«Иногда нужно всё разрушить, спалить всё дотла, чтобы потом начать всё сначала»
Ирвин Уэлш