Приехала продать бабушкин дом в глуши и нашла письма, которые перевернули её жизнь
Мам, я, пожалуй, задержусь здесь.
— Ну зачем тебе ехать, Настя? В эту глушь? Ну что ты там будешь сидеть? Кому нужна эта рухлядь?
— Мам, нужно закончить с этим домом и уже избавиться от бремени. Я тоже не хочу тратить на это лето, но и лишнее за него я платить не хочу. Продать и забыть, как страшный сон.
— Я помню еще из детства: это не дом, а хибара. Не думаю, что твоя бабушка что-то там сильно ремонтировала. Тоже мне, одолжение сделала — отписала внучке развалюху в глуши. Лучше бы денег собрала и прислала бы их тебе, раз такая заботливая. Где она была со своей заботой, когда я тебя одна воспитывала?
— Мам, теперь эти вопросы некому задавать. Раньше тебе нужно было с ней разговаривать. А теперь что уж воздух сотрясать? Спасибо, что дом оставила, а не кому-то чужому отписала.
— Лучше никакое наследство, чем от нее что-то получить. Не трать свое время и драгоценный отпуск. А про нее я слышать больше не хочу. Она отказалась от нас. Все, разбирайся сама со своим домом. Как вернешься домой, позвони мне, — мать повесила трубку.
Настя смотрела в окно: что это за лето такое, дожди и дожди. В деревню по такой погоде ехать не хочется, но нужно. Нужно за лето закончить историю с бабушкиным наследством: быстро продать и забыть о нем.
Настя жила в большом городе и работала в художественном училище. Спокойная, рассудительная и немного уставшая от жизни. Снимала квартиру, копила деньги и мечтала купить свою маленькую студию, чтобы, наконец, почувствовать себя полноправной хозяйкой, но пока денег хватало только на аренду старой однушки на окраине.
Настя всю жизнь прожила с мамой, Галиной Сергеевной, в коммуналке и, когда начала сама зарабатывать, то сняла свой угол и съехала «на вольные хлеба». С мамой были неплохие отношения, но Насте хотелось жить одной и быть хозяйкой на своей территории. Пусть даже и съемной. А еще Настя порядком устала от жалоб матери на ушедшего мужа и ее собственную мать, Настину бабушку, которая «выставила ее за дверь в одной ночной рубашке».
Галина с молодости не общалась с матерью. Они жили в деревне, когда туда на работу из города приехал молодой инженер Виктор. Он сразу положил глаз на красотку Галину. Еще бы: высокая, статная, с шикарными вьющимися рыжими волосами. Легко вскружил голову деревенской девчонке, Галя влюбилась чуть не с первого взгляда.
Как рассказывала Галина Сергеевна Насте, мать ее категорически не приняла этот союз. Она запрещала дочке гулять с молодым инженером, говорила, что он несерьезный и сорвиголова. А когда Галя привела его однажды в дом и сказала, что это ее будущий муж — просто выставила ее за дверь и назвала позором семьи.
— Представляешь, просто выпихнула и сказала, чтобы я шла вон вместе с Виктором, отцом твоим!
— А ты что?
— Я гордая, ты меня знаешь. Я поклялась, что больше никогда не переступлю порог этого дома. И мы уехали. С пустыми руками уехала из родительского дома. Только пробралась днем, когда мать была на поле, забрала свои документы. И мы уехали с Витей. Мне мать в деревне уже и жениха присмотрела. Страшный он был, дочка, до ужаса, и глупый. Я бы ни за что не пошла за него. А отец твой — красавец и умный. Как что начинал говорить, так я заслушивалась и рот открывала. Не зря же он в университете учился.
— Так что, ты за любовью уехала?
— Конечно, за любовью. И не пожалела. Лучше жить в любви хоть немного, чем с нелюбимым всю жизнь. Кто же знал, что твой отец быстро меня разлюбит…
Когда Насте было пять лет, отец ушел из семьи. Со скандалом, битьем посуды, криками. Мать рыдала и не могла простить, что он выбрал другую женщину. Умоляла остаться ради ребенка, но тот не хотел слышать. Собрал старый коричневый чемодан, надел шляпу, пальто, подмигнул Насте и вышел. С тех пор она отца больше не видела.
С матерью они переехали в ужасную коммуналку, где выживали как могли. Мать работала вахтером, и каждая копейка была на счету. Всю жизнь Настя слушала, какой негодяй ее отец, и как он посмел променять семью на «молодуху». Все свое детство и юность Настя смотрела на недовольное и заплаканное лицо матери и слушала, как за стенкой ругаются соседи и бьются пустые бутылки.
Несмотря на ужасную атмосферу, Настя выросла воспитанным, книжным ребенком. Она сама ходила в библиотеку, перечитала там чуть ли не все книги. Усердно и хорошо училась в школе, ходила в художку. Мама, как ни странно, не жалела на это последних денег и давала ей немного на холсты, краски и кисточки. Настя сама ездила на другой конец города, где можно было купить материалы немного дешевле, и покупала по минимуму, хотя мечтала однажды прийти туда с полным кошельком денег и скупить все. Она была талантлива, даже участвовала в выставках и занимала призовые места.
Когда она сказала маме, что будет поступать в художественное училище, та только всплеснула руками: ну кому нужны твои художества! Иди на повара — никогда не будешь голодной, и всегда можно что-то домашним принести. Но Настя закусила удила: хочу рисовать и учить детей.
Она успешно окончила училище, работала помощницей в мастерской, еще работала в багетном салоне, а потом устроилась преподавателем живописи. Мать всегда ворчала и была не в восторге от того, какую профессию выбрала Настя.
— Ой, ну копейки же получаешь. Может, хоть замуж выйдешь лучше, чем я, и муж тебя будет содержать. Раз уж с работой не получилось. И почему я тебе не запрещала ходить в эту художку, Настя? Ни мужа, ни работы. Кому нужна жена-художница?
— Мама, мне никто не нужен. Я всего добьюсь сама.
После всей этой истории с отцом Настя зареклась верить мужчинам и решила надеяться только на себя. Если ни от кого ничего не ждать, то и жить легче, правда же? Вот она и крутилась, как могла. Работала, подрабатывала, копила, ужималась, экономила, отказывала себе во всем и старалась накопить на первый взнос на квартиру. Это было сложно, с новыми ипотечными ставками — почти невозможно, но вариантов не было. Она знала только одно: жить в коммуналке она больше не будет никогда. Должна быть своя собственная квартирка, пусть метр на метр, но с отдельной кухней, ванной и туалетом.
Привычный ритм жизни нарушило сообщение о том, что бабушка скончалась и оставила в наследство домик. Галина Сергеевна, которая так и не общалась со своей матерью, восприняла новость в штыки: зачем тебе эта рухлядь, заплатишь огромный налог, продашь за копейки и только проблем себе наживешь. Но Настя решила по-другому. Она вступила в наследство и собиралась продать дом. У нее на счету был каждый рубль, и даже если продать домик дешево, то это приблизит ее к покупке заветной студии.
В училище начались каникулы, и в июле она решила отправиться в деревню, чтобы немного убрать, что-то подремонтировать своими силами и выставить на продажу. Может быть, удастся быстро провернуть сделку и получить деньги. До деревни пришлось добираться на трех автобусах и топать еще пешком от остановки. Пожалуй, мать была права: кто купит дом в такой глуши?
Настя подошла к покосившемуся забору и осмотрела участок: много старых деревьев, на которых кое-где спели фрукты, травы по пояс и кирпичный домик с голубыми ставнями и полуразвалившейся печной трубой. Внутри он оказался лучше, чем снаружи: стоит пройти по полусгнившему крыльцу и толкнуть скрипучую дверь, как попадаешь в удивительную атмосферу. Старая мебель, пожелтевшие шторы на окнах, диваны, накрытые вязаными ковриками, буфет со стеклянными дверками, посуда, с которой слезла золотая каемка. Внутри пахнет пылью, сухими цветами и прошлым. Странное место. Грязное, старое, но как будто… дом. Как будто ее настоящий дом.
Первые дни Настя гнала от себя эту странную мысль. Нет, ее место там, в городе. Там работа. Там профессия, там мечты о квартире, там стабильность. А здесь? Заброшенный сад, старый дом, незнакомые люди, но вот как-то спокойно и хорошо. Да нет, наверное, она просто устала от города, а в деревне душа отдыхает. Но такое ей, городскому человеку, очень быстро наскучит.
Настя сначала думала, что останется здесь на пару недель. Но потом вдруг решила, что можно задержаться до конца лета. А раз так, то нужно приводить дом в порядок.
Она начала с главной комнаты и открыла шкаф со стеклянными дверцами. Там стояли пыльная стеклянные стаканы. Понятное дело, никакого хрусталя здесь не было, но к дешевому стеклу с простым рисунком относились так же трепетно, как к императорскому фарфору. Настя долго перебирала старенькую посуду и вдруг в глубине шкафа увидела коробочку. Это была старая деревянная шкатулка, на которой уже не осталось рисунка. Настя открыла и внутри обнаружила пачку писем. Все подписаны, все адресованы ее матери, но ни одно не отправлено.
Настя погрузилась в чтение и поняла, как сильно ошибалась ее мать… или просто всю жизнь сознательно врала. Бабушка много писала о том, как любит свою Галечку, как хочет обнять, как скучает. А еще писала, что очень ждет ее и не понимает, почему она сбежала, ведь она не гнала ее. Из писем Настя поняла, что бабушка вовсе не выгоняла Галю, а та сама убежала и прервала связь с матерью. Выходит, что мать врала?
В другом письме бабушка рассказывала о встрече с дочкой и внучкой на улице: «Я специально приехала к тебе, ждала вас с Настенькой на улице, видела, как вы выходите из детского сада. Закричала, ты услышала, увидела меня… но прошла мимо. Неужели твоя обида так велика, что ты не можешь меня простить и не позволишь мне даже общаться с внучкой?». Каждое письмо полнилось сожалением и огромной любовью.
Настя читала со слезами на глазах и жалела только об одном: что не знала бабушку при жизни. Она села на диван с пачкой писем и разрыдалась. Оказывается, не была она одна на белом свете. И была у нее не только мама, но и любящая бабушка, которая всегда помнила о ней.
Настя позвонила матери и спросила — что происходит? Почему она врала?
— Ну а что я тебе скажу? Что она меня не выгоняла, а это было мое решение? Если бы она Витю приняла и не говорила тех ужасных слов, мы бы не уехали.
— Неужели ты за все годы не могла ее простить и поговорить? Ты же меня без бабушки оставила, а себя без мамы!
— Не могла. У меня не было времени об этом думать. Все, хватит! Сколько ты еще будешь в той деревне сидеть? Мне тут твоя помощь нужна.
— Мам, я, пожалуй, задержусь здесь.
–- Насколько?
— Не знаю. Мне здесь хорошо, как будто я здесь дома.
— Не выдумывай!
— Все, пока, мне некогда.
Настя уже с другим настроением принялась приводить дом в порядок. И если раньше она делала это для продажи, то сейчас старалась для себя. Старалась так, как будто собиралась здесь жить.
Однажды в местном магазине она познакомилась с Сергеем. Стояла в очереди и вдруг услышала голос из-за спины:
— Вы напрасно эти яблоки берете.
— Это почему?
— Они кислые и твердые.
— А мне не для еды.
— А для чего же?
— Для натюрморта. Картину буду писать: август в деревне.
— Вы художница? Не видел вас здесь раньше?
— Я месяц назад приехала. Привожу в порядок дом моей бабушки на Садовой. Думала, ненадолго, а уже больше месяца здесь.
— Строить планы дело неблагодарное. По себе знаю. А раз вы отсюда не убегаете, значит, вам здесь хорошо. Иногда чтобы найти себя нужно вернуться к истокам и начать жизнь с самого начала.
— Вы местный?
— Да, всю жизнь здесь живу. Работаю в школе, восстанавливаю нашу деревенскую библиотеку. Никому до нее много лет не было дела. Я там такие издания нашел, вы даже не представляете. Есть, кстати, а старые альбомы с картинами. Хотите посмотреть?
— Хочу, с удовольствием.
— Я — Сергей.
— Настя.
Так началась между ними большая дружба, которая потом переросла в огромное трепетное чувство. Настя больше никогда не уехала из деревни. Она начала работать в учителем рисования в той же школе. Они с Сергеем вместе восстанавливали библиотеку, открыли читательский клуб и художественной кружок. Жили они в доме бабушки и постепенно приводили его в порядок. Он преображался на глазах и совсем скоро стал просто игрушечным.
Насте то и дело звонила мама и просила вернуться в город.
— Ну что ты там сидишь? Работу в городе потеряла, на квартиру ты там не заработаешь, так и будешь прозябать в этой глуши. Время только теряешь.
— Мам, я не теряю время. Я живу свою жизнь. Впервые настоящую и счастливую. Я здесь дома. Я это чувствую кожей.
— Тоже мне выдала…
— Мам, я хотела тебе сказать. У нас с Сережей будет ребенок.
— Ох, что ты такое говоришь? У вас настолько все серьезно?
— Да, мама. Ты станешь бабушкой. И я бы очень хотела, чтобы в отличие от меня, у моего ребенка была бабушка. Пожалуйста, приезжай. Я соскучилась. И еще, тебя здесь ждут письма. Они должны дойти до адресата. Мы тебя очень ждем, мама. Приезжай.