Молчи! — перебила свекровь. — Мужа слушать нужно! Мало того что хозяйка никакая, так еще и критику воспринимать не умеешь!
«Если так продолжится, я просто уйду от тебя», — сказала она четко, глядя ему прямо в лица.
— Мам, я хочу кушать!
Соня ревела на кухне, размазывая слезы по красным щекам. Игрушки валялись по всему полу — машинки, кубики, обезглавленная кукла. Елена остановилась в дверном проеме, сумка съехала с плеча. Весь день в поликлинике — укол за уколом, карточка за карточкой, нескончаемая очередь кашляющих стариков. А дома новый круг ада.
— Мам! — Соня топнула ножкой, указывая на живот. — Кушать!
Елена сбросила сумку на табуретку, открыла холодильник. Пустые полки, пакет молока, три яйца, засохший хлеб. Плечи опустились. Опять яичница. Опять Игорь будет вздыхать и смотреть с укором.
— Сейчас, солнышко, мама приготовит.
Из комнаты доносилось мерное клацанье клавиш. Игорь работал за ноутбуком, не отрываясь от экрана. Соня плакала уже полчаса, но он даже головы не поднял.
Елена разбила яйца на сковородку, нарезала хлеб. Соня утерла нос рукавом и притихла, глядя на шипящую яичницу.
— Папа будет кушать? — спросила она.
— Будет, — устало ответила Елена.
Через полчаса они сидели за столом втроем. Игорь наконец оторвался от работы, проткнул вилкой желток. Желтая жидкость растеклась по тарелке. Он поднял кусок на вилке, прожевал молча, потом тяжело вздохнул.
— Мама всегда борщ варила к ужину, — сказал он, глядя на яичницу. — Помнишь, какой наваристый был? А ты опять яйца жаришь.
Соня размазывала желток пальцем, рисуя желтые дорожки по белой тарелке.
— Как у бабушки вкусно было! — подхватила она, не понимая, что говорит.
Елена молча жевала хлеб. В горле встал комок. Каждый день одно и то же. Сравнения. Упреки. Вздохи. Она работала с семи утра до шести вечера, лечила людей, а дома должна была еще и борщи варить.
— В магазин сходить некогда было, — тихо сказала она.
— А мама как-то успевала, — Игорь отложил вилку. — И работала, и дом вела. И мы с Димкой всегда сытые были.
Соня кивнула, глядя на папу большими глазами.
— Бабушка лучше готовит?
— Конечно лучше, — Игорь потрепал дочку по голове.
Елена встала, начала собирать тарелки. Руки дрожали от усталости и обиды.
Воскресным утром Соня высыпала все игрушки из ящика прямо на пол гостиной. Кубики, машинки, детали конструктора — все смешалось в разноцветную кучу.
— Не хочу в садик! — капризничала она, убегая от Елены с колготками в руках.
— Сонечка, давай быстрее. Мама опаздывает.
Елена ползала по ковру, собирая детали конструктора. Спина ныла после ночной смены в больнице — вчера дежурила в приемном покое.
Игорь вышел из ванной, повязывая галстук. Прошел по гостиной, провел пальцем по полке, посмотрел на пыль.
— Мама всегда к восьми утра порядок наводила, — сказал он, отряхивая палец. — Все как в аптеке было. А у тебя вечный бардак, и с Соней справиться не можешь.
Елена сжала кулаки, продолжая собирать разбросанный конструктор. Красные детали, синие, желтые — все мешалось перед глазами.
— Помоги тогда, — процедила она сквозь зубы.
— Я на работу собираюсь. У мужчин другие обязанности.
Соня вертелась посреди комнаты в майке, размахивая колготками как флагом.
— Не буду одеваться!
— Соня, немедленно иди сюда! — крикнула Елена.
Игорь покачал головой.
— Вот видишь? Ребенок совсем от рук отбился. Мама с нами так не церемонилась.
Он взял портфель и направился к двери. Соня расплакалась еще громче.
В среду вечером зазвонил телефон. Игорь был на кухне, Елена гладила в комнате. Он включил громкую связь.
— Алло, мам.
— Игорек, сыночек! Как дела? Что Лена готовит сегодня?
Игорь посмотрел в сторону плиты, где на слабом огне тушилась картошка с сосисками.
— Да опять что-то простое, картошка с сосисками. Не то что твои голубцы были.
Елена замерла с утюгом в руках. Галина Петровна в трубке цокнула языком.
— Ох, Игорек, жалко мне тебя. Мужчина должен хорошо питаться, силы восстанавливать. А тут картошка с сосисками… Знаешь что, приеду завтра, покажу как мужчин кормят. А то совсем Лена расслабилась.
— Давай, мам. Будем рады.
Елена поставила утюг, выключила его из розетки. Руки тряслись. Опять. Опять свекровь приедет учить ее жизни в собственной квартире.
— Игорь, — позвала она.
— Что?
— Зачем ты ей сказал про голубцы?
— А что такого? Правду сказал.
Соня играла на ковре, сортируя машинки по цветам. Елена посмотрела на дочку, потом на мужа.
— При ребенке не стоило.
— Соня ничего не понимает.
— Понимает. Все понимает.
В четверг ровно в пять Галина Петровна появилась на пороге с двумя тяжелыми пакетами продуктов. Поцеловала сына в щеку, Елене кивнула сухо.
— Ну что, Леночка, покажу как настоящий ужин готовить, — объявила она, проходя на кухню.
Из пакетов показались мясо, лук, морковь, зелень, специи в маленьких баночках.
— Видишь, что настоящая хозяйка в дом приносит? — Галина Петровна разложила продукты по столу. — Не сосиски из магазина.
Елена стояла у окна, чувствуя себя лишней в собственной кухне. Соня прибежала на звук голосов, увидела бабушку и радостно запрыгала.
— Бабуля! Бабуля приехала!
— Соничка, моя золотая! — Галина Петровна подхватила внучку на руки. — Бабушка сейчас такой ужин приготовит, пальчики оближешь!
Через час кухня превратилась в поле боя. Галина Петровна командовала как генерал, а Елена молча выполняла указания.
— Лук мелче режь, — поправляла свекровь, заглядывая через плечо. — Мужчины крупные куски не любят. И мясо через мясорубку три раза пропусти. Игорек любит нежные котлеты.
Елена включила мясорубку, загружая куски мяса в приемник. Машина гудела, перемалывая говядину в фарш.
— А картошку всегда с маслицем и укропчиком подавай. Видишь, какая золотистая получилась?
Картофель и правда выглядел аппетитно. Елена никогда так не умела — у нее всегда получались какие-то бледные, разваривающиеся куски.
Игорь заходил на кухню каждые полчаса, принюхивался к воздуху с блаженным видом.
— Вот это запах! — говорил он, и голос звучал так, будто он попал в рай после долгих мучений.
За ужином Игорь нахваливал материнские котлеты на всю квартиру.
— Вот это да! Мам, ты волшебница! — Он разрезал котлету, и из нее потек ароматный сок. — Соня, попробуй какие вкусные у бабушки получились. Правда, намного лучше чем обычно?
Соня кивала, набив рот котлетой. По подбородку стекал сок.
— Вкусно! Как в сказке!
Галина Петровна довольно улыбалась, поглядывая то на сына, то на внучку.
— Леночка, запомнила все секреты? — спросила она, поворачиваясь к невестке.
Елена ковыряла еду вилкой. Аппетит пропал еще час назад, когда Игорь в очередной раз восхитился маминым талантом.
— Запомнила, — сказала она коротко.
— Вот и молодец. Главное — не лениться. Мужчина должен быть сыт и доволен, тогда и в семье мир.
Соня слушала, переводя глаза с бабушки на маму.
Галина Петровна собиралась домой уже в десятом часу. Оставила на столе лист бумаги, исписанный ее круглым почерком.
— Игорек, следи чтобы Лена по моим рецептам готовила, — сказала она, надевая пальто. — А то мужчину недокормишь — в семье разлад будет.
Игорь благодарно поцеловал мать в щеку.
— Спасибо, мам. Ты как всегда спасла ситуацию.
Елена молча мыла посуду в раковине, слушая наставления о женских обязанностях. Вода была слишком горячая, руки покраснели, но она не убавляла напор. Руки тряслись — от усталости или от злости, она уже не понимала.
— Леночка, ты меня слушаешь? — Галина Петровна подошла ближе. — Я тебе добра желаю. Семью крепкую хочу видеть.
— Слушаю, — выдавила Елена, не поворачиваясь.
— Вот и хорошо. Игорь у меня мальчик хороший, но требовательный. Привык к качеству. Ты постарайся его не разочаровывать.
Дверь хлопнула. Игорь вернулся на кухню, обнял жену сзади.
— Ну что ты такая напряженная? Мама же хотела помочь.
Елена выключила воду, обернулась. В его глазах не было понимания. Совсем.
— Игорь, она меня как школьницу поучала. В моей собственной кухне.
— Ну и что? Она опытная. Знает толк в готовке.
— А я не знаю?
— Знаешь, конечно. Просто… по-другому.
Елена вытерла руки полотенцем. «По-другому» означало «хуже». Они оба это понимали.
На следующий день в поликлинике Елена рассеянно заполняла карточки пациентов. Слова Игоря не выходили из головы. «По-другому» значило «хуже». Марина, медсестра с соседнего участка, заглянула в кабинет.
— Лена, ты чего такая мрачная? Лицо как в траурный день.
Елена отложила ручку, потерла переносицу.
— Свекровь вчера приезжала учить меня готовить. А муж все время сравнивает с ней.
Марина присела на край стула, покачала головой.
— Моя тоже такая была. Пока я ей не объяснила где раки зимуют.
— Не могу я так, — Елена устало вздохнула. — Игорь обидится.
— А на тебя можно обижаться каждый день?
Марина встала, поправила халат.
— Лен, ты врач. Людей лечишь. А дома должна котлеты лепить по указке? Подумай об этом.
Вечером Елена старательно готовила котлеты по свекровиному рецепту. Лук резала мелко-мелко, как учила Галина Петровна. Фарш пропускала дважды через мясорубку. Добавляла специи в точных пропорциях.
Игорь пришел с работы, принюхался у порога кухни.
— О, котлеты! Как у мамы делаешь?
Елена кивнула, переворачивая золотистые лепешки на сковороде.
За столом Игорь разрезал котлету, попробовал. Лицо изменилось — брови сдвинулись, губы поджались.
— Что-то не то получилось, — сказал он, прожевывая. — У мамы были солёнее и сочнее. Ты, наверное, что-то напутала в рецепте.
Соня откусила кусочек, скривилась.
— Не вкусно, мам.
Елена почувствовала, как щеки пылают от стыда и бессилия. Она делала все точно по рецепту. Каждую специю отмеряла, каждый совет выполняла.
— Может, мясо другое было, — тихо сказала она.
— Нет, мам всегда любое мясо вкусно получалось. Руки у нее золотые.
Елена встала, начала убирать со стола. Тарелки звякали в руках.
Поздно вечером, когда Соня уснула, а Игорь ушел в душ, Елена набрала подругу Иру. Заперлась на кухне, говорила шепотом.
— Ира, я больше не могу, — голос дрожал от слез. — Что ни приготовлю — все не так. Соня уже привыкла, что у бабушки вкуснее.
— Лен, ты плачешь? — встревожилась Ира.
— Четыре года я слышу, что делаю все хуже его мамы. Готовка, уборка, воспитание Сони. Я как неполноценная в собственном доме.
Ира молчала, слушая всхлипы подруги.
— Лен, ты с ума сошла? Ты врач, работаешь, ребенка одна воспитываешь практически. А он сравнивает?
— Он не понимает. Для него это нормально.
— Тогда объясни ему. Жестко объясни.
В субботу приехал брат Игоря Дмитрий с женой Светой. Елена накрыла стол, поставила салат оливье, котлеты, картошку с зеленью.
Дмитрий попробовал салат, одобрительно кивнул.
— Какой вкусный оливье получился! Света, попробуй.
Игорь тут же перебил брата:
— Да ладно, мама делала намного лучше. Помнишь её оливье на праздники? Вот это был салат!
Света удивленно посмотрела на Елену, потом на Игоря.
— Игорь, что ты творишь? Лена отлично готовит. Салат действительно вкусный.
— Ну не знаю, — Игорь пожал плечами. — Мне мамин больше нравился.
Дмитрий нахмурился, но промолчал. Соня слушала, кивая папе.
— У бабушки лучше! — сказала она Свете.
Света сжала губы, больше ничего не говорила. Елена ковыряла вилкой картошку, глотая обиду.
После отъезда гостей, вечером, зазвонил телефон. Елена подняла трубку.
— Лена? Это Света. Слушай, а что это Игорь такой наглый стал с тобой?
Елена прошла в спальню, закрыла дверь.
— О чем ты?
— Дмитрий в шоке от его поведения за столом. Как он тебя при всех опускал из-за салата.
Елена села на кровать, рассказала подробно про постоянные сравнения с свекровью. Про рецепты, про наставления, про то, как Соня впитывает каждое слово.
— Лена, это же настоящее издевательство! — возмутилась Света. — Ты должна ему жестко объяснить, что так нельзя. Мужики иногда полные дураки, пока по башке не получат.
В понедельник вечером Елена решилась приготовить борщ. Не по свекровиному рецепту, а как умела сама. Варила три часа, добавляя специи на свой вкус.
Игорь сел за стол, зачерпнул первую ложку. Лицо скривилось сразу.
— Это что за бурда? — он положил ложку. — Ну разве так готовят? Только продукты переводишь.
Соня повторила как попугай:
— Как у бабушки вкуснее было.
Елена положила половник рядом с кастрюлей. Руки тряслись от накопившейся злости.
— Не нравится — вставай и сам готовь, — сказала она тихо, но четко. — И вообще нам нужно серьезно поговорить. Так больше продолжаться не может.
Игорь поднялся, хмыкнул.
— Ты чего завелась? Я просто сказал, что борщ невкусный.
— Ты сказал «бурда». При ребенке.
Соня перестала есть, переводила глаза с мамы на папу.
Когда Соня уснула, они остались на кухне вдвоем. Елена сидела напротив мужа, сложив руки на столе.
— Ты меня унижаешь каждый день, — сказала она тихо, но очень твердо. — Соня постоянно слышит, что мама хуже бабушки готовит. Я работаю как лошадь, а ты только критикуешь.
Игорь искренне удивился.
— Да я просто говорю, как лучше делать. Что в этом плохого?
— Ты говоришь, что я плохая жена и мать!
— Я такого не говорил!
— Говоришь. Каждый день. При дочери.
Игорь потер лоб, не понимая серьезности ситуации.
— Лен, ну какая ты плохая? Просто мама действительно умела готовить. Это же факт.
Елена резко встала. Лицо покраснело от накопившейся злости.
— Тогда иди к своей маме! — крикнула она. — Пусть она тебе готовит и стирает! А я устала быть неполноценной в собственном доме!
Она выскочила из кухни, хлопнула дверью спальни. Игорь остался один, глядя на недоеденный борщ.
Три дня Елена разговаривала с мужем только по необходимости. Готовила молча, на вопросы отвечала односложно. Соню в садик отводила одна, забирала тоже одна. Игорь пытался шутить за завтраком, рассказывал про работу, но жена не реагировала на попытки примирения.
В среду утром Соня тихо спросила, натягивая колготки:
— Мама, почему ты все время грустная?
Елена присела рядом с дочкой, прижала ее к себе.
— Все хорошо, солнышко.
— А почему папа спит на диване?
— Папа… папа храпит. Мешает маме спать.
Соня кивнула, но в глазах осталось непонимание.
В пятницу вечером неожиданно приехала Галина Петровна. Увидела хмурые лица и гробовое молчание за обеденным столом, нахмурилась.
— Что случилось? — спросила она, садясь на стул. — Игорек, ты какой-то бледный.
Игорь неохотно рассказал про ссору с женой. Умолчал про «бурду» и крики, подал дело так, будто Елена внезапно взбесилась без причины.
— Я просто сказал, что мамин борщ вкуснее был. А она сразу в крик.
Галина Петровна качала головой с пониманием.
— Ну конечно, женщины такие обидчивые бывают, — сказала она, поглядывая на Елену. — Лена, ты же понимаешь, сын хочет как лучше для семьи. Мужчину надо беречь, холить.
Елена молча резала хлеб Соне. Нож скрипел по доске.
— Я в твоем возрасте уже троих детей поднимала и мужа как следует кормила. Никто не жаловался.
Соня слушала, переводя глаза с бабушки на маму.
— А ты что, не хочешь семью крепкую? — продолжила Галина Петровна. — Или тебе важнее свои амбиции?
Елена медленно положила нож. Что-то внутри оборвалось.
— Галина Петровна, хватит уже! — крикнула она на всю кухню. — Год мы живем отдельно, а вы все учите меня жить! Я врач, людей лечу, а дома должна быть идеальной домохозяйкой как в пятидесятых годах?
Свекровь побледнела от такой наглости. Игорь вскочил со стула.
— Лена, не смей кричать на маму!
— А на меня можно орать каждый день? — Елена повернулась к мужу. — При ребенке меня унижать можно?
Соня съежилась на стуле, прижала к груди куклу.
Галина Петровна покраснела от возмущения.
— Да как ты смеешь мне еще перечить? — голос дрожал от ярости. — Я вас столько лет обхаживала, и это твоя благодарность?
Елена попыталась успокоить ситуацию.
— Галина Петровна, я не хотела…
— Молчи! — перебила свекровь. — Мужа слушать нужно! Иначе семье конец! Мало того что хозяйка никакая, так еще и критику принимать не умеешь!
Она встала, схватила сумочку.
— Ладно, живите как хотите! Потом вспомнишь мои слова, когда Игорь от тебя к нормальной женщине уйдет!
Дверь хлопнула. Соня заплакала. Елена подхватила дочку на руки, качала, шептала что-то успокаивающее. Игорь стоял посреди кухни, растерянно глядя то на жену, то на дверь.
Поздно вечером Игорь осторожно зашел в спальню. Сел на край кровати, не зная как начать разговор.
— Лен, я правда не хотел тебя обижать постоянно.
Елена лежала спиной к нему, не поворачивалась.
— Четыре года я слышу, что делаю все хуже твоей мамы, — голос дрожал от слез. — Соня думает, что у нее плохая мать.
Игорь неловко положил руку на плечо жены.
— Лен, ну прости меня. Я больше не буду сравнивать. Честное слово.
Елена резко повернулась. Глаза красные, мокрые.
— Если так продолжится, я просто уйду от тебя, — сказала она четко, глядя ему прямо в лица. — Найду съемную квартиру, заберу Соню. Не буду больше терпеть унижения в собственном доме.
Игорь испугался. В голосе жены не было истерики, только холодная решимость.
— Ты серьезно?
— Более чем.
Они смотрели друг на друга в полутемной спальне. За стеной тикали часы. Игорь понял — это не пустая угроза. Жена была готова уйти.
— Хорошо, — тихо сказал он. — Я понял.
Утром за завтраком Игорь молча ел овсянку. Каша была обычная, из пакетика, но он не морщился, не вздыхал. Соня заметила непривычную тишину.
— Папа, почему ты не говоришь, что вкусно?
Игорь напрягся, бросил быстрый взгляд на жену. Елена наблюдала за ним настороженно, ложка замерла у губ.
— Вкусно, доченька, — сказал он осторожно.
Соня кивнула, продолжая есть. В воздухе висело напряжение. Каждое слово взвешивалось, каждый жест контролировался. Семья ходила по краю пропасти, и все это чувствовали.
Елена допила кофе, встала от стола. Игорь проводил ее взглядом, но ничего не сказал. Хвалить не хвалил, но и не критиковал. Это было что-то новое.
— Мам, а бабушка больше не приедет? — спросила Соня, размешивая кашу.
Елена остановилась у двери.
— Не знаю, солнышко.
— А я хочу, чтобы приехала. У нее котлеты вкуснее.
Игорь поперхнулся кофе. Елена не обернулась, вышла из кухни. В коридоре она прислонилась к стене, закрыла глаза. Соня слышала все. Впитывала каждое сравнение, каждое «у бабушки лучше».
Это было хуже любых упреков мужа. Теперь даже дочка считала ее неполноценной. Елена посмотрела на закрытую дверь кухни. За ней сидел человек, который теперь молчал из страха, а не из любви.
Наверное, это и было началом конца.