Дочь притащила в мой дом любовника. Терпеть происходящее я не могла, поэтому решила уйти…
«Мама, это не чужой мужик, я его люблю. Кстати, это не только твой дом, тут и моя часть есть».
Алла стояла на кухне и мыла посуду. Не свою, чужую. Тарелки с остатками ужина, который она готовила для всех. Сковородку, на которой жарила котлеты для всех. Вода была горячей, но она почти не чувствовала тепла. Руки двигались автоматически, годами выученным движением. А сама она была где-то далеко, в своих мыслях.
Как раньше все было легко и просто. Алле казалось, что она самая счастливая женщина на земле. Дочь — умница-красавица, обожаемый муж, свой дом. Казалось, так будет всегда, а потом все пошло наперекосяк. Внезапно умер Дима. Смеялся, хохотал, ужиная, а потом побледнел и упал. Это было так страшно, что она погрязла в своем отчаянии, как муха в варенье. Что-то ела, как робот ходила на работу и вечерами сидела, уставившись в одну точку. В своем горе она забыла, что у нее растет дочь. Которая так же потеряла близкого человека. Еще и переходный возраст, а мать не в себе. Вот и упустила.
Что было тогда, даже сейчас ей было стыдно вспоминать. Потом, конечно, все наладилось. Дарина взялась за ум, поступила в техникум, отучилась, устроилась на работу. Вышла замуж, родила сына. Алла радовалась, что все у них наладилось, все как у людей, да недолго.
Все началось год назад. Дочка развелась с мужем, тот попросил ее с вещами на выход. Дарина причину говорить не хотела, только плакала. Она зарабатывала мало, снять квартиру не могла. Ещё и ребенок на руках. Алла, естественно, предложила приехать жить к ней. Ей казалось, что это хорошая мысль.
Она помогала, как могла: сидела с пятилетним внуком, не напрягала дочь в бытовом плане, утешала. Потом появилась истинная причина развода — Максим. Узнав об этом, ей стало не по себе. Она и представить себе не могла, что ее Дарина могла изменить мужу. Ох, не так они ее с отцом воспитывали.
Но что-то надо было решать. Моментально просчитав все варианты, женщина предложила молодым жить отдельно. Дочка надула губы и заканючила, как маленькая:
— Мама, как мы будем жить отдельно? Максим живёт с мамой, ты предлагаешь нам с Темой туда переехать? В двушку?
— Я не хочу, чтобы чужой мужик жил в моем доме.
— Мама, это не чужой мужик, я его люблю. Кстати, это не только твой дом, тут и моя часть есть.
Надо было ей тогда настоять, поскандалить, поставить дочь на место. Алла же всегда стремилась жить мирно, ненавидела конфликты. Тем более Максим производил хорошее впечатление: веселый, рукастый. Громко рассуждал о том, что необходимо сделать в доме и как можно быстро отремонтировать баню. И она поверила.
Год. Ровно год потребовался для того, чтобы осознать свою ошибку. Внезапно она стала чужой в собственном доме, построенном с покойным мужем. Жив бы был Дима, этого бы кошмара не случилось. Теперь же дом принадлежал не ей. В нем хозяйничали другие, а она ходила на цыпочках. Максим быстро устал играть роль отличного парня и показал свое истинное лицо. Теперь он днями лежал на диване в комнате, изредка выходя на кухню. Играл в какие-то игрушки, слушал музыку. Работал? Она не знала.
Теперь дом стал общежитием. Максим с Дариной полюбили звать в гости многочисленных друзей. Банька, шашлыки, алкоголь. Она же в этот момент сидела с внуком в своей комнате, стараясь лишний раз не выходить.
Она очень уставала. Дарина полностью взвалила на нее все обязанности, даже элементарные. Алла теперь очень хорошо понимала бывшего зятя, который хоть иногда давал ей отдых, забирая сына к себе. Ей, а не матери, потому что дочь больше интересовал ее Максим.
Алла первое время пыталась попросить нового зятя чем-то ей помочь.
— Максим, я на ужин хочу пюре сделать. Может, ты картошку почистишь, — робко попросить она.
— Это не мужское дело, — буркнул он, не отрывая взгляда от экрана. В голосе — непробиваемая стена высокомерия.
Мыть полы, убираться, готовить — все это было «ниже его достоинства». Вот гадить, съедать все, что не приколочено, не смывать за собой — это нормально.
Не смотря на то, что Максим никогда ничего не делал, он вел себя как полноправный член семьи. Мог поругать Степу за разбросанные игрушки — резко, грубо. Мог покритиковать ее, Аллу, за пересоленный суп. Тон — всегда недовольный, раздраженный. Как будто она, хозяйка этого дома, была назойливой приживалкой.
Однажды она осмелилась поговорить с дочкой. Долго обдумывала, с чего начать:
— Дарина, Максим вообще ничем не помогает, ещё и огрызается.
Дочка моментально взвилась. Отшвырнула в сторону телефон и заорала:
— Не лезь не в свое дело!
— При чем здесь свое или не свое дело? Ты дома ничего не делаешь, он ничего не делает. Я тоже работаю и устаю.
— Мама, у меня первый брак распался, давай я из-за тебя потеряю мужчину, которого люблю. Просто потому, что ты мечтаешь, чтобы он мыл посуду.
Она отступила, решила терпеть ради дочери. «Лишь бы у Дарины была семья. Лишь бы не одна». Она закрывала глаза на его хамство, на его лень. Но чаша терпения переполнилась, когда на ней стала начала срываться и сама дочь.
Максим, как выяснилось, не работал. Поэтому Дарина теперь пахала на двух работах, приходила поздно, уставшая, измотанная. И вместо благодарности Алла все чаще слышала:
— Мам, ты что, не могла полы сегодня помыть? Грязь!
— Опять курицу приготовила. Я же говорила, что Максим ее ненавидит.
— Тема опять в грязной футболке! Ты вообще за ним следишь?
Круг замкнулся. Алла работала, бежала за внуком в садик, готовила, убирала, терпела хамство «зятя» и теперь еще и упреки дочери. Она превратилась в бесплатную прислугу с функцией кошелька. Да, потому что денег катастрофически не хватало. И все это — в ее собственном доме.
Однажды вечером, когда Максим, как обычно, лежал на диване, а Дарина, нахмуренная, листала социальную ленту, Алла не выдержала.
— Дочка, может быть, вы съедите? Снимете квартиру? Мне уже тяжело.
Дарина, откинув с лица длинные волосы, окинула мать странным взглядом. Будто бы рабыня что-то тявкнула.
— Что? И куда мы поедем? Ипотеку нам не потянуть! Ты что, хочешь, чтобы твой внук в съемных углах мыкался? Не забыла, что я тут тоже хозяйка. Ты просто эгоистка, мама!
— Дарина, но твоя часть дома не подразумевает то, что ты ничего делать не будешь. Ты когда в последний раз покупала продукты?
Дарина зло посмотрела на мать. Алла сама не ожидала, что она, мягкая и тихая, станет так разговаривать со своей собственной дочерью. Но сил уже пахать, терпя унижения, не было.
— Мама, не ной. Ты обязана мне помогать. Я твоя дочь.
Это прозвучало таким тоном, от которого Алла почувствовала себя не просто обязанной помогать, а ещё и благодарить за то, что дочь разрешает ей стирать их белье, готовить им ужин и переслать кровать. Дарина больше ничего не сказала, зато Максим презрительно хмыкнул. Мол, правильно, каждый должен знать свое место.
В ту ночь Алла не спала. Она смотрела в потолок и понимала: это конец. Ее сил больше нет. Она иссякла. Высохла, как старый колодец, из которого долго и безжалостно черпали, не давая наполниться. Где она свернула не туда? Любила же, разговаривала, поддерживала. И все равно плохая…
У нее постепенно созрел план. Жесткий, долгий, но действенный. Утром, проводив всех — дочь на работу, Тему в сад, Максима на диван, — она села за компьютер. Нашла объявление о сдаче комнаты. В старом доме на окраине. Дешево. Убого, судя по фото. Но свое.
Она не стала ничего объяснять. Не стала устраивать сцен. Просто собрала самые необходимые вещи. Когда пришла за внуком в сад, сердце разрывалось на части. Тема, ничего не подозревая, радостно рассказывал про какую-то поделку. Она обняла его, вдохнула детский запах его волос, едва сдерживая рыдания.
— Бабуля, ты чего?
— Ничего, солнышко. Просто я тебя очень люблю.
Она отвела его домой, дождалась, пока Дарина придет с работы. Та, даже не спрашивая, как у Темы дела, бросилась к Максиму, поцеловала его, а потом прошлепала на кухню.
— Мам, а ужин?
— Внука я покормила. Себе сама приготовь.
— Что?
— Ничего.
Алла повернулась, ещё раз поцеловала внука, взяла чемодан и пошла к калитке.
— Ты куда? — удивилась дочь.
— Я съезжаю, — тихо сказала Алла, не оборачиваясь. — Вам будет просторнее.
— Ужин приготовь и вали на все четыре стороны! Мама, ты реально решила свалить? Стой!
Она не отвечала. Дочь добежала за ней до самой машины, требуя, угрожая и возмущаясь. Тёма плакал, понимая, что случилось что-то страшное. Она ехала в свое новое жилье и плакала. Она оставляла свой дом, свой сад, свою баню и своего обожаемого внука. Но поступить иначе она не могла.
Новая комната была чужой, неуютной. Она села на кровать, и тишина, наконец, обрушилась на нее. Никого. Ни дочкиных упреков, ни злого ворчания Максима, ни топота Темы. Только тиканье будильника и шум машин вдали.
Она заплакала, но не от жалости к себе. Она плакала из-за того, что ей сейчас придется сделать. Тему она бросать не собирается. Зная свою дочь, она прекрасно знала, что будет дальше. Поэтому Алла договорилась с бывшим зятем натравить службы опеки на Дарину и забрать ребенка. Следующий шаг —выселение зятя, он в доме никто. Жалко ли ей было дочь? Уже нет.