Не плачь, все не так страшно.
— Макс, ты сегодня опять разговаривал во сне! — услышав мои шаги, проговорила Катя.
Я подошел к жене и, обняв ее, поцеловал в щеку.
— Правда? И что же я говорил?
— Ты звал какую-то Сюзанну! Знаешь, Макс, я бы еще поняла, если бы какую-нибудь Лену или Машу. Но Сюзанну, Макс?! Сюзанну!
— Да чего ты заладила? Не знаю я никакую Сюзанну! Может быть, по телику это имя случайно услышал.
— Смотри у меня! Если узнаю про тебя что-нибудь этакое, тебе не поздоровится! — жена потрясла перед моим носом своим маленьким, почти детским кулачком и для пущей убедительности грозно нахмурила брови.
— Сюзанна, Сюзанна… Мон шер ами…, — громко напевая, я отправился в ванную, а вслед мне прилетело мокрое кухонное полотенце.
В тот же день, несколькими часами позже, мы с двумя коллегами пили кофе в подсобке, и один из ребят, Сашка Вертячих, сказал:
— Видели нового бухгалтера? Просто отпад! Ноги от ушей, блондинка! А грудь! Фантастика! Как будто прямо с подиума спрыгнула!
— Ага, и имя подходящее, Сюзанна Альбертовна, — хихикнул Леха, второй мой коллега.
Я поперхнулся кофе и закашлялся. Ну все! Теперь я точно попал! Если моя жена узнает про новую бухгалтершу, она мне голову откусит. И как ей доказать, что моя болтовня во сне никак не могла быть связана с этой Сюзанной, так как я еще и ни разу не видел ее до этого?!
Новая бухгалтер и впрямь была шикарная, но совершенно не в моем вкусе. Слишком высокая и одновременно высокомерная. Тонкие черты лица только подчеркивали надменное выражение, а серые, будто стальные глаза, казалось, смотрели на всех с откровенным презрением. Лично мне до этой Сюзанны не было абсолютно никакого дела, мой род деятельности в компании не предполагал частое посещение отдела бухгалтерии, и если бы не это совпадение, связанное с ее именем, я бы вообще и не вспоминал о новенькой.
Все произошло как-то странно и нелепо. Словно злой рок преследовал меня в тот день буквально с самого утра. Катя в тот день рано ушла на работу, и поэтому завтрак мне пришлось готовить самостоятельно. Как результат, я умудрился сжечь яйца на сковородке. Потом у меня отчего-то перестала работать вытяжка, и я, размахивая полотенцем и пытаясь проветрить кухню, сшиб со стола кружку с кофе. Пока убирал следы катастрофы, естественно, опоздал на работу, а на выходе из подъезда к прочим неприятностям, мне под ноги бросилась соседская собачонка, и я еле-еле добрался до машины, пытаясь отвязаться от назойливого животного.
Офис нашей компании располагается на седьмом этаже и обычно я поднимаюсь в контору по лестнице. Жена говорит, это полезно, раз уж я ленюсь бегать по утрам. Но в то утро я страшно опаздывал и решил воспользоваться лифтом. Двери кабины уже начали закрываться, когда внутрь запрыгнул еще один пассажир. Точнее, пассажирка, и не кто иная, как новая бухгалтер Сюзанна Альбертовна. Мы поздоровались сквозь зубы, двери закрылись, лифт поехал вверх и через несколько секунд замер.
Мы с Сюзанной проторчали в лифте минут двадцать, пока нас оттуда не вызволили. Ну и вполне понятно, после такого приключения я весь день слушал от своих коллег недвусмысленные шуточки насчет того, что было в лифте, пока я находился там один на один с ледяной красоткой. На самом деле, мы с Сюзанной даже почти не разговаривали, только по делу, то есть обсуждая сложившуюся ситуацию и варианты, как нам поскорее выбраться оттуда. Сюзанна, кстати, оказалась не такой уж чопорной, мне даже показалось, будто она пару раз ругнулась, применив крепкое словцо. Оно и понятно, кому понравится с самого утра целых двадцать минут стоять в тесной кабине лифта, где даже нет кофемашины?
В общем, к концу дня шутки коллег настолько меня достали, что я уже был готов зарычать на них. И мало того, на выходе из здания я заметил, как наша главная сплетница Алина из отдела продаж провожает меня насмешливым взглядом и при этом что-то строчит в телефоне. Беда заключалась в том, что Алина была знакома с сестрой моей жены, и я подумал, что у сплетни уже наверняка выросли ноги.
В результате всего этого, когда я сел за руль, я уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, что меня будет ждать сегодня дома. Терпеть не могу оправдываться, особенно когда ты ни в чем не виноват. Но ведь Кате не объяснишь, что я на самом деле не понимаю, почему произнес тогда во сне это имя Сюзанна, и как так вышло, что именно с новенькой я сегодня застрял в лифте.
На перекрестке была небольшая пробка, и я со скучающим видом смотрел по сторонам. Справа от меня стояла красная Тойота, и я заметил, что за рулем сидит та же Сюзанна и улыбается мне, словно старому знакомому. Ну да, как же иначе? Мы же с ней сегодня в каком-то роде были товарищами по несчастью, и теперь эта Сюзанна решила, что сия неприятность сделала нас друзьями. На мою голову!
Включился зеленый сигнал светофора, и я, чтобы не показаться невежливым кивнул Сюзанне и поехал вперед. Я заметил, что девушка перестроилась в мой ряд и теперь ехала прямо за мной. Мельком взглянув в зеркало заднего вида, я заметил, что в соседнем ряду едет автомобиль моего коллеги Саши, а рядом с ним на переднем сидении сидит пронырливая Алина.
Что произошло в моем мозгу в тот момент, я не ведаю, но только мне в голову вдруг взбрело, будто и то, что Сюзанна следует в автомобиле прямо за мной может показаться Алине подозрительным, и она обязательно доложит и об этом сестре моей жены. Саня и Алина сейчас повернут вправо, а Сюзанна, судя по всему, поедет прямо. Так же, как и я!
Тогда я решил, что мне обязательно нужно оторваться от нового бухгалтера, и я вдавил педаль газа… Дальше все вспоминается как-то смутно. Мне казалось, что я успею проскочить на мигающий желтый, но в протоколе записано, что сигнал светофора был красный. Парень, водитель грузовика, который в меня врезался, к счастью, почти не пострадал, а вот я сам был тут же доставлен в больницу.
Глупо все вышло, я не спорю, эти мои страхи на пустом месте и прочее, но, по-моему, в тот момент мною управляла какая-то неведанная сила, а не собственный здравый смысл. В общем, я оказался в больнице, и никто, кроме меня, не догадывался, отчего я помчался прямо на красный свет. Ну, бывает. Устал, домой торопился, да мало ли причин, по которым происходят аварии? Все мы люди, все мы человеки.
Помимо синяков и ссадин на моем теле, доктор еще назвал какие-то повреждения, а уже потом, спустя несколько дней, вызвав меня в свой кабинет и долго разговаривая на своем непонятном врачебном языке, сообщил, что отныне я не смогу иметь детей! Доктор сказал, что, скорее всего, проблемы у меня были и ранее, но травма усугубила данную особенность моего организма. Далее врач выдал различные рекомендации, посоветовал обратиться к специалистам и так далее, но у меня в ушах стоял такой звон, что я уже ничего не слышал и не понимал.
Даже не знаю, есть ли для мужчины что-либо страшнее, чем осознание того, что ты не сможешь произвести на свет потомство? Для меня уж точно не было ничего хуже этого. Я не мог ни с кем разговаривать в то время, а при виде жены у меня начинался нервный тик. Я попросил врача не сообщать ничего моей супруге, которая уж точно не должна об этом узнать. Кто-то спросит, как я не знал о своих проблемах ранее, но так уж вышло. Я всегда чувствовал себя здоровым и не проходил никаких специальных обследований. Даже анализ крови не помню, когда в последний раз сдавал, а любые больницы готов был обходить за тридевять земель.
Признаюсь, поначалу я попросту струсил и решил как можно дольше молчать о своем недуге. Мы с Катей до того, как пожениться, встречались четыре года, а потом еще в течение двух лет о детях не помышляли. И только в последние полгода мы начали задумываться об этом. Жена даже вела какой-то специальный дневник, и на стене висел календарь, где были отмечены дни, когда секс для нас обоих был обязательным. То есть ни у кого из нас в эти дни не должно было возникать никаких других дел в вечернее время не могла болеть голова и другие части тела.
Раньше я так веселился, глядя на этот календарь, чего только не устраивал в эти самые дни! Голым подкарауливал жену возле дверей ванной комнаты или вытворял нечто подобное. Как-то раз зажег свечи вокруг кровати и накрошил лепестков роз на нашу постель, а когда Катя вошла в спальню, я сказал что-то вроде: «Ложе любви готово, мадам!». В общем, календарь, висящий на стене, служил для меня дополнительным средством, стимулирующим интимную сторону нашей семейной жизни, и ничем иным. Сейчас же при взгляде на него я, наконец, осознал, насколько это было важно для моей жены. И еще я понял, что не имею никакого права молчать о собственном бессилии в этом вопросе.
Жена слушала меня очень внимательно, ни разу не перебив. Лишь изредка ее брови удивленно взлетали вверх, а глаза становились холодными как льдинки. Окончил свою исповедь я словами:
— Так вот, Катя, я считаю, что будет логичным с этого момента нам с тобой пойти разными дорогами. Ты еще встретишь человека, который сможет подарить тебе счастье стать матерью. А я…, я…
В горле образовался непонятный ком, и я так и не смог закончить эту фразу.
— Макс, сделай глубокий вдох, — мягко проговорила Катя и зачем-то поставила на плиту чайник.
— Ты все услышала из того, что я сказал? — спросил я, начиная усиленно дышать, как советовала жена. Вид у жены был уж слишком спокойным.
— Я все услышала, Макс. Только последние твои слова не возьму в толк. Куда ты там собрался шествовать, свернув с моего пути?
— А что еще делать? Я не хочу, чтобы ты мучилась, живя рядом со мной.
— Шесть лет уже мучаюсь. Привыкла, знаешь ли.
Катя не сдержала улыбку, и мне даже показалось, что на лице у нее написано облегчение.
— А чему ты улыбаешься? Тебе кажется забавной вся эта ситуация?
— Нет, конечно, Максим. Сама по себе наша ситуация отнюдь не вызывает у меня веселья. Просто есть множество способов стать родителями.
— Ага! Можно взять сперму другого мужика, к примеру? Только тогда причем тут буду я?
— Что это, Макс? Мужское эго? А как, по-твоему, люди растят приемных детей? Разве для того, чтобы любить ребенка, обязательно, чтобы в его жилах текла твоя кровь?
— Не обязательно, но желательно, — промямлил я. — Тебе-то зачем об этом рассуждать, или ты решила пожертвовать своим шансом на создание нормальной семьи ради меня? Нет уж! Спасибо!
— Что значит нормальной? Какая семья в твоем понимании нормальная? Как у Эдика с Таней? Когда они родили двоих своих детей и постоянно орут на них и друг на друга? Или, к примеру, Шулаевы, Вика и Стас? Разве их семья не кажется тебе более крепкой и адекватной, чем у Тани и Эдика? А Шулаевы уже пять лет как растят ребенка, взятого из детского дома!
— Шулаевы старше нас, и они до этого испробовали множество вариантов для того, чтобы самим стать родителями. А ты еще слишком молода, чтобы сдаваться!
Катя судорожно вздохнула.
— Макс, я все собиралась тебе сказать, но не знала, как ты отреагируешь. Дело в том, что у меня тоже есть проблемы со здоровьем, и я вряд ли когда-то смогу сама родить ребенка. Я узнала об этом буквально недавно, просто решила начать обследование, так как у меня не получалось забеременеть.
— Ты это серьезно? Как такое может быть? — я уставился на жену, пытаясь переварить услышанное.
— Все может быть, Макс, мы с тобой стали исключением из каких-то там правил, что поделаешь? Но я тебя люблю, и если моя новость тебя не слишком шокировала, и ты тоже все еще любишь меня, мы можем постараться принять все это и жить дальше. Шагая рука об руку по одному и тому же пути, а не «разными дорогами».
Вероятно, жена решила, что хватит с нас на тот вечер откровений, и некоторое время мы действительно просто продолжали жить нашей обычной жизнью. Только теперь мы с Катей еще более трепетно относились друг к другу. Общая беда нас сплотила еще больше, ведь раньше мы и не думали, что с нами может случиться нечто подобное. С кем угодно, с теми же Шулаевыми, но не с нами. Я, кстати, после всего стал относиться к Стасу и Вике совершенно по-другому. Раньше я смотрел на них так же, как наверняка смотрели и другие, с любопытством и одновременно с недоверием. Думал, надо же, какие решительные люди, молодцы, но только как-то это все странно, как они будут растить чужого ребенка? А они, Стас, Вика и их маленькая дочка живут себе и живут! И вроде бы даже лучше других живут. Катя права была насчет того, что если сравнивать их семью с семейством еще одних наших знакомых, Эдика и Тани, то контраст будет слишком очевидным. Те как будто ненавидят собственных детей и только и жаждут, чтобы они от них отстали, а Шулаевы свою приемную дочь очень любят, это видно невооруженным взглядом.
Мы с Катей, как-то не сговариваясь, стали чаще бывать в гостях у Шулаевых. Нас тянуло туда, словно магнитом, и я помню, как, наблюдая за тем, как Стас возится со своей дочерью, непроизвольно вздыхал. И если уж быть до конца честным, я им страшно завидовал.
Я первым заговорил о возможности усыновления ребенка. Так как мы с женой к тому времени уже успели обойти несколько семейных клиник и знали, что для нас это единственный шанс стать родителями. Катя, конечно, обрадовалась, она считала, что я никогда не соглашусь на такое. Сначала мы долго обсуждали все это, только размышляя о том, что да, наверное, это было бы здорово. Потом все же собрались с духом и записались на какие-то специальные курсы. Но, посетив несколько занятий, нам стало как-то не по себе, и мы решили, что, скорее всего, такое решение вопроса не для нас. Будем жить, как жили и все! Вот только моя жена становилась все мрачнее и мрачнее, и я не знал, как вынести эту муку.
Не знаю, как бы сложилась наша дальнейшая жизнь, остались бы мы бездетной парой или все же решились бы на то, чтобы взять ребенка в семью, но только случай сделал все за нас.
Мы с женой возвращались из магазина. Едва мы вошли в собственный подъезд, как услышали громкую брань и плач ребенка.
— Да, заткнись ты уже! Сколько раз тебе повторять, я тебе не твоя мамаша, не собираюсь потакать твоим капризам! У, проклятое отродье!
Послышался звук борьбы, и как будто что-то упало. Мы с Катей, перепрыгивая через ступеньки, помчались вверх, и перед нашими взорами предстала следующая картина. На лестничной площадке, распластавшись на полу, лежал на спине мальчишка лет пяти, а прямо над ним нависла грузная женщина, наша соседка, что не так давно вместе со своим мужем поселились в квартире напротив.
Нам показалось, что мальчика толкнула именно она, и мы с женой прокричали в один голос:
— Что вы делаете? Зачем обижаете ребенка?
— О чем это вы? Он сам запнулся и упал. Лестницы крутые.
Соседка, которую, если я все верно запомнил, звали Ольга, с вызовом посмотрела на нас. Мальчик тем временем поднялся на ноги и, продолжая шмыгать носом, тоже глядел на нас с женой своими глазами цвета морской волны. Я пытался сообразить, видел ли я раньше, чтобы у новой соседки был ребенок, но никак не мог припомнить такого.
— Простите, а кем вам приходится этот малыш? — строго спросила моя жена. Катя более внимательно относится ко всему, что нас окружает, и, вероятно, уже успела догадаться, что ранее никаких детей в квартире напротив не проживало.
— Он мой племянник. А что, собственно, вы хотели?
— Мы? Ничего. Просто вы так громко отчитывали своего племянника и даже обзывали его, что нам успело показаться, что малышу нужна помощь.
— Вам показалось. У ребенка недавно умерла мать, моя сестра, поэтому нам обоим приходится нелегко сейчас.
Соседка ухватила ребенка за локоть и направилась к своей квартире.
— Простите, — промямлила Катя ей в спину и добавила, — соболезную вашей утрате. Еще раз извините.
Мы тоже вошли в свою квартиру и недоверчиво переглянулись.
— И что ты обо всем этом думаешь? — спросил я жену.
— Думаю, что бедному мальчику очень не повезло с тетей. Если это его единственная ближайшая родственница, то малышу не сладко придется.
— Согласен. Как можно бросаться такими словами в адрес ребенка, который к тому же только что потерял мать? Проклятое отродье?! Это просто кошмар, а не тетка!
— Ты прав, но иногда у детей нет выбора и приходится жить и с такими родственниками, которые, судя по всему, их ненавидят.
— Чем жить с такой теткой, так лучше уж попасть в детдом. Там у малыша хотя бы был бы шанс на то, что его усыновит такая семья, как Шулаевы.
Мы еще некоторое время возмущались по поводу увиденного, а потом переключились на свои дела. Но только ситуация с жильцами напротив не давала нам обоим покоя, тем более, что нам нет-нет да и приходилось сталкиваться с Ольгой и ее маленьким племянником в подъезде нашего дома. Каждый раз женщина вела себя по отношению к малышу неласково, а порой, когда не сразу замечала меня или мою жену, то и откровенно жестоко.
Как-то раз, было уже что-то около десяти часов вечера, в нашу дверь забарабанили маленькие ручонки. Мы с женой даже не сразу сообразили, что происходит, а, выглянув за дверь, обнаружили там нашего маленького соседа.
Мальчик был страшно напуган. На вопросы, что случилось, он лишь мычал что-то нечленораздельное и показывал на дверь.
— Тише, тише, — Катя обняла малыша и погладила по голове. — Как тебя зовут? — ласково проговорила она.
— Коля, — вымолвил наш маленький гость и обхватил Катю за талию своими ручонками, как будто ища у нее защиты.
В тот же момент раздался дверной звонок, и мы с женой переглянулись. Одарив Катю многозначительным взглядом, я сказал:
— Вот что, Коля, проходи-ка пока на нашу кухню, тетя Катя напоит тебя там чаем с вкусным печеньем.
Когда жена вместе с мальчиком скрылись за дверями кухни, я вышел в подъезд. Естественно, звонила в звонок наша соседка Ольга.
— Добрый вечер, — поздоровался я, прикрыв за собой входную дверь.
— Где он?
— Думаю, вы знаете. Что у вас случилось, что ребенок так напуган?
— У нас ничего не случилось! А вы по какому праву не даете мне забрать племянника?
— Наверное, от того, что пытаюсь уяснить для себя, что заставило ребенка в столь позднее время стучаться в чужую квартиру?
— Я же вам говорила, у мальчика умерла мать, он переживает и ведет себя неадекватно!
Женщина попыталась пробиться к нашей двери, но я преградил ей путь.
— Слушайте, меня вы не проведете! Я слышал, как вы разговариваете со своим племянником, и немудрено, что он никак не может смириться со смертью своей мамы при таком к нему отношении.
— Вам-то что? Чего вы прицепились ко мне и моему племяннику?
— Потому что мне не нравятся ваши методы воспитания! И я не собираюсь просто так наблюдать за тем, как вы издеваетесь над ребенком!
— Это не ваше дело! Пустите меня! Я сейчас вызову полицию и скажу, что вы удерживаете у себя чужого ребенка.
— А давайте! Подозреваю, органы опеки заинтересуются происходящим в вашей семье и тем, почему ребенок пытается спрятаться от собственной тетки в чужой квартире.
— Да, я вас… да, я на вас…
Соседка пыхтела и плевалась слюной, пытаясь придумать, что еще сделает со мной, но я категорично заявил:
— Сегодня мальчик останется у нас, а завтра поговорим. Он вас боится, это видно невооруженным взглядом, и уж не знаю, чем вы его так запугали, но малышу нужно успокоиться. А если вы не прекратите звонить к нам в дверь, я сам вызову кого следует, и вас привлекут за жестокое обращение с ребенком. Всего доброго!
В ту ночь Коля остался у нас. Мальчик, поздно поужинав, уснул на диване, и мы с Катей еще долго с умилением наблюдали за спящим ребенком. Следующим утром Коля был более разговорчив. Он рассказал нам, что его мама умерла, когда рожала его сестру. Сестренка Коли до сих пор находилась в больнице, и, похоже, наша соседка Ольга и впрямь была единственной прямой родственницей детей.
— Можно я еще немного у вас погощу? — спросил малыш через некоторое время. Щеки его были перепачканы сгущенкой, Катя накормила нас сегодня утром тоненькими блинчиками. Но, несмотря на вкусный завтрак, в глазах малыша застыла такая мука, когда он задал свой вопрос, что я, не задумываясь, произнес:
— Конечно, Коля, мы будем рады, чтобы ты побыл у нас подольше.
После этого я отправился в соседнюю квартиру. Передо мной стояла непростая задача, и я вовсе не был уверен в благополучном исходе моей миссии. Накануне Ольга позволила мальчику остаться у нас, но только потому, что не хотела раздувать скандал среди ночи. Нас могли услышать соседи, и тогда у женщины на самом деле возникли бы проблемы.
— Ольга, доброе утро! — поприветствовал я сонную соседку. — Вы позволите мне войти?
— А вы умеете спрашивать разрешения? Как я успела заметить, вам не требуется ничье позволение, чтобы поступать по-своему. Где мой племянник? Почему вы до сих пор не привели его домой?
— Ребенок попросил еще немного побыть у нас, и мне кажется, в этом нет ничего предосудительного. Мы все же с вами соседи, а соседи иногда ходят друг к другу в гости.
Я как можно более доброжелательно улыбнулся, дожидаясь ее ответа.
— Ладно, пусть торчит у вас, раз вам это так нравится. Но через час, чтобы был дома. Нам нужно ехать по делам.
— Хорошо, договорились, — поскорее согласился я, в душе радуясь столь быстрой победе.
С того времени Коля стал нашим частым гостем. Его тетя Оля хотя и была недовольна этим, но все же позволяла мальчику бывать у нас. Мы с Катей заметили, что если этой женщине не перечить, а гладить ее, как говорится, по шерстке, она становится более покладистой. А до того, где проводит время ее племянник Ольге на самом деле дела особого не было.
Все началось в тот день, когда в квартире напротив поселилась еще и маленькая сестричка Коли. Николай тогда враз переменился, стал будто на несколько лет старше и постоянно твердил, что никому не даст в обиду Сью. Мы с Катей не очень понимали, почему мальчик так называет свою сестру, которую на самом деле звали Соня, но не придавали этому значения. Коля плохо выговаривал некоторые буквы, и, вероятно, ему так было удобнее.
Теперь подолгу из-за соседской двери доносился детский плач. Ольга не спешила успокоить младенца, и многие наши соседи жаловались на это. Однажды моя жена не выдержала и отправилась к Ольге, чтобы узнать у нее о самочувствии малышки. Вернулась Катя мрачнее тучи и в сердцах заявила, что больше не собирается терпеть все это.
— Что это? Что ты имеешь в виду? — спросил я, наблюдая за тем, как жена меряет шагами гостиную.
— Макс, малышка родилась очень слабой, ей требуется постоянный уход, а этой ее тетке нет никакого дела до нее! Она даже подгузник девочке заменить не спешит и, мне кажется, кормит ее как придется. Соня была вся мокрая и красная от постоянного крика. Я взяла ее на руки и… и…
Катя присела на диван и, закрыв лицо руками, расплакалась.
— Зачем ей эти дети, Макс? Она их ненавидит! Если бы на них не платили деньги, Ольга давно сдала бы их в детдом. Она сама мне как-то раз об этом сказала!
— Кать, ну что ты?! Не плачь, все не так страшно.
— Нет! Все еще страшнее! И я не могу спокойно наблюдать за этим! Макс, давай заберем у нее детей?
— Как это, заберем? Кто нам их отдаст?
— Можно найти способы! Все соседи будут на нашей стороне и подтвердят, что Ольга не может стать для Коли и Сони нормальной матерью.
Я задумчиво покачал головой. Попробовать, конечно, можно, но я был уверен, что у нас ничего не получится.
— Слушай, а у Шулаевых, кажется, есть кто-то знакомый в опеке над детьми? Может, к ним обратиться? — предложил я просто, чтобы успокоить Катю.
— Точно! — воскликнула жена и с воодушевлением посмотрела на меня.
От ее взгляда у меня по спине побежали мурашки, и я тогда каждой своей клеточкой осознал и прочувствовал, насколько Катя этого желает! Я и раньше замечал, с каким трепетом моя жена относится к нашему маленькому соседу Николаю, но теперь мне стало понятно, что отношение жены к этому ребенку было непросто добрососедским. Тогда, заглянув внутрь себя, я с удивлением обнаружил, что и в моем сердце уже давно живет любовь к этому маленькому мальчику, и я тоже совершенно не против того, чтобы назвать Колю своим сыном.
Наши соседи никак не ожидали того, что мы развернем против них такую войну. Мы боролись за детей с каким-то остервенением, как будто от этого зависели наши с Катей жизни. В какой-то момент мне показалось, что у нас ничего не получится, все же Ольга была родственницей Коли и Сони, а мы с Катей просто чужие люди. Но тем, кто нам помогал, удалось много чего узнать о взаимоотношениях между Ольгой и ее сестрой. Оказалось, они не общались много лет, и до того, как мать Коли умерла во время родов, ее сестра ни разу в жизни не видела своего племянника. Ольга считала свою сестру не от мира сего, ведь та была художницей, и ее образ жизни был сестре не понятен. По всему выходило, что Ольга для детей была не менее чужой, чем мы.
Как ни странно, войну мы выиграли, и дети остались с нами. Только нам пришлось в срочном порядке переехать, чтобы не встречаться больше с нашими бывшими соседями. Да и Коля каждый раз вздрагивал при виде собственной тетки.
Когда мы уже жили на новой квартире и как-то раз вечером жена читала Коле сказки, а я, сидя рядом, держал на руках Соню, Коля в очередной раз назвал сестру именем Сью. Тогда-то я и поинтересовался, спросив у него, что значит это имя?
— Сюзанна. Мама хотела назвать Соню Сюзанной, но тетя Оля только смеялась над этим именем.
— Это правда? Сюзанна? — округлив глаза, спросил я.
— Ага. Маме нравилось это имя, и она так звала мою сестру, пока она была в животике.
Я весело посмотрел на свою жену.
— Так вот, Катенька! А ты спрашивала, какую Сюзанну я звал тогда во сне!
Катя ответила мне улыбкой и даже послала воздушный поцелуй, а потом продолжила чтение детской книжки. Я же, посмотрев на сонную Сюзанну у себя на руках, счастливо вздохнул. Сью? Почему бы и нет? Будем вместе с Колей так называть нашу принцессу.