Андрей, не делай этого! Мне некуда идти!
Валентина как раз складывала бельё — чистое, выглаженное, пахнущее порошком и летним ветром с балкона. Любимое занятие. В такие моменты душа успокаивалась, мысли приходили в порядок.
Андрей работал до позднего, приходил уставший, ужинал молча и уходил к себе в комнату. Идеальный распорядок, если честно. Никто не суетится под ногами, не оставляет грязную посуду, не включает телевизор на полную громкость.
Ключи в замке повернулся. Странно — слишком рано для него.
— Мам! — раздался голос сына из прихожей. — Где ты?
— На кухне! — откликнулась Валентина, не отрываясь от полотенец.
— Мам, познакомься. — Андрей возник в дверях не один. Рядом стояла девушка — лет двадцати пяти, максимум тридцати. Блондинка, яркая, с большими глазами и улыбкой, которая почему-то не дошла до глаз.
— Это Юля, — сын говорил торжественно, как будто объявлял о каком-то важном событии. — Моя девушка.
Валентина положила полотенце и повернулась к гостям. Посмотрела на Юлю внимательно — привычка материнская, выработанная годами. Красивая. Ухоженная. Дорогая сумочка, маникюр…
— Очень приятно, — сказала она вежливо. — Валентина Сергеевна.
— Юлечка, — пропела девушка и протянула руку с накрашенными ногтями.
— Садитесь, чай буду ставить…
— Не надо пока чай, — перебил Андрей. Голос какой-то… решительный. — Мам, нам надо поговорить.
О-о. Валентина знала этот тон. Что-то важное. Что-то, что ей может не понравиться.
— Слушаю, — сказала она просто.
— Юля будет жить с нами.
Пауза. Где-то тикали часы на стене. За окном проехала машина.
— В смысле, как жить? — Валентина старалась, чтобы голос звучал спокойно.
— В прямом. Переехала уже. Вещи внизу в машине.
— А где она будет спать?
— В моей комнате, конечно! — Андрей засмеялся. — Мам, мы же не дети!
Юля стояла рядом и улыбалась той же улыбкой. Только теперь в ней почувствовалось что-то победное.
— Андрей, — сказала Валентина медленно, — а мы не могли это заранее обсудить?
— Да что тут обсуждать-то? — он пожал плечами. — Квартира большая, места всем хватит. И потом, — тут он посмотрел на Юлю с каким-то особым выражением, — потом я уже взрослый человек. Имею право на личную жизнь.
Валентина молчала. В голове крутились мысли — неприятные, тревожные.
Она помнила Настю. Полгода назад. Тоже «переехала жить», тоже были планы, тоже Андрей светился от счастья. А потом Настя исчезла вместе с золотыми серьгами Валентины и тремя тысячами из заначки.
Помнила Ирку. Год назад. «Временно, мамуль, пока работу найдёт!» А «временно» растянулось на четыре месяца бесконечных вечеринок, чужой косметики в ванной и счетов за коммуналку, выросших в полтора раза.
— Мам, — Андрей подошёл ближе, — ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь!
— Валентина Сергеевна, — вмешалась Юля голоском, слащавым, как мёд, — я очень аккуратная. И готовить умею! Буду помогать по хозяйству.
Обещания. Они всегда обещали.
— Привыкай, мам, — сказал Андрей твёрдо. — Юля теперь часть нашей семьи.
Валентина посмотрела на сына. Когда он успел так измениться? Когда стал таким категоричным? Раньше он спрашивал её мнения. Советовался. А теперь просто ставил перед фактом.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Добро пожаловать.
Но внутри что-то сжалось в комок. Тяжёлый, холодный комок предчувствия.
Она знала — опять начинается. Чужие вещи в её доме, чужие привычки, чужие правила.
И в этот раз будет ещё хуже, чем с предыдущими. Она чувствовала это по тому, как Юля оглядывала квартиру. Не как гостья — как будущая хозяйка.
По тому, как Андрей избегал её взгляда.
По тому, как тишина — её драгоценная, выстраданная тишина — уже начинала рассыпаться на части.
Вечером, когда молодые ушли «отмечать», Валентина села на кухне с чашкой чая и попыталась настроить себя на позитивный лад.
Ну что такого? Сын влюбился. Это нормально. Он имеет право строить личную жизнь.
Но почему тогда на душе так тоскливо?
И почему она уже сейчас считает дни до того момента, когда всё это закончится?
Медовые дни — первые знаки
Первую неделю Юля была образцом вежливости. Ни звука лишнего, ни пятнышка, где не надо.
— Валентина Сергеевна, — говорила она сладким голоском, — разрешите, я помогу с ужином?
И правда помогала. Резала салат, мыла посуду. Даже цветы купила для кухни — «для уюта».
Андрей светился от счастья.
— Видишь, мам? — шептал он Валентине на кухне. — Какая она хорошая! И красивая, и умная.
Валентина кивала. А про себя думала: «Раньше тоже все такими казались. В первые дни».
Но пытала придавить эти мысли. Может, на этот раз по-другому? Может, Юля действительно…
А потом начались мелочи.
Сначала — косметика в ванной. Много косметики. Туба крема здесь, флакончик там… Зеркало постоянно забрызганное каким-то тоником.
— Юлечка, — сказала Валентина мягко, — может, уберёшь баночки в шкафчик? А то тесновато становится.
— Ой, конечно! — воскликнула Юля. — Просто я привыкла всё на виду держать. Для удобства!
Баночки исчезли. На полдня. Потом появились снова.
Территория расширяется
К концу второй недели Юля освоилась окончательно.
В холодильнике появились её йогурты — дорогие, импортные. Много йогуртов. А когда Валентина попыталась взять один…
— А, Валентина Сергеевна! — Юля возникла как из-под земли. — Это мои диетические. Я на специальной программе питания!
— Но это же просто йогурт.
— Нет-нет! — Юля заботливо забрала баночку. — Там особые бифидобактерии. Вам может не подойти!
Валентина промолчала.
А ещё Юля начала готовить. «Для всех!» — объявила она торжественно.
Готовила странно. Из дорогих продуктов, которые сама и покупала, очень необычные блюда.
— Сегодня у нас кускус с лососем! — объявляла она. — И смузи из авокадо!
Валентина пробовала из вежливости. Кускус был безвкусным, смузи — похожим на траву.
— Юль, а обычную картошку с котлетами можно? — попросила она однажды.
Юля скривилась:
— Валентина Сергеевна, это же такая тяжёлая пища! Вредная для организма! Я стараюсь для вашего здоровья!
Новые правила дома
Третья неделя принесла «открытия».
— Мам, — сказал Андрей за ужином, — ты не могла бы телевизор потише делать? Юля говорит, у неё мигрень от громких звуков.
Валентина посмотрела на экран. Новости шли на минимальной громкости.
— Андрей, я едва слышу.
— Ну потерпи немного! — он был раздражён. — Человек же болеет!
А потом Юля стала занимать гостиную.
Расстилала на полу коврик, включала музыку — тихую, но занудную — и делала йогу.
Час. Иногда два.
— Валентина Сергеевна, — говорила она виноватым тоном, — извините, что заняла комнату. Но мне нужно заниматься каждый день. Для здоровья!
Валентина сидела на кухне и ждала, когда освободится ее гостиная.
— А в спальне нельзя? — спросила она однажды.
— Там энергетика неподходящая! — Юля была категорична. — А здесь такие вибрации хорошие!
Вибрации. Валентина вздохнула и пошла мыть посуду.
Переворот на кухне
Месяц совместной жизни ознаменовался настоящей революцией.
Юля заходила в кухню, где Валентина готовила обед, и морщилась:
— Ой, Валентина Сергеевна! Что это за запах? Вы жарите на растительном масле?
— А на чём же ещё?
— Это же канцероген! — Юля была искренне возмущена. — Я вам покажу, как правильно!
И принялась переставлять всё на кухне. Масло — вон. Сковородки — тоже не те. Специи — вредные.
— Юля, — попыталась возразить Валентина, — но это же моя кухня.
— Андрюша! — позвала Юля. — Объясни своей маме про здоровое питание!
Андрей появился, недовольный:
— Мам, ну что ты упрямишься? Юля же профессионал! У неё диплом диетолога!
Диплом диетолога. Валентина не помнила, чтобы Юля об этом упоминала.
Но промолчала.
Теперь на ее кухне хозяйничала Юля. А она, Валентина, стояла в сторонке и наблюдала, как девушка готовит очередную безвкусную еду из продуктов по цене её недельной пенсии.
Финальная битва за пространство
Апогеем стал случай с ванной.
Валентина вернулась домой уставшая, хотела принять душ. Дверь заперта.
— Юля, ты там?
— Да! Валентина Сергеевна! — донеслось из-за двери. — Я делаю маску для волос! Ещё минут сорок!
Сорок минут. Валентина присела на стул в коридоре.
Через час дверь всё ещё была заперта.
— Юля!
— Ой, извините! Теперь скраб для тела делаю! Ещё полчасика!
Полтора часа Валентина ждала, чтобы попасть в свою собственную ванную.
Когда наконец дверь открылась, оттуда вышла Юля — розовая, довольная, пахнущая дорогими кремами.
— Валентина Сергеевна, — сказала она заботливо, — а вам не кажется, что стиральную машину надо в другое место поставить? А то она тут мешается.
Валентина стояла в дверях ванной и смотрела на свое отражение в зеркале, заляпанном чужими кремами.
И вдруг поняла: она стала гостьей в собственном доме.
Последняя капля
А подруги, конечно же, не молчали.
— Валя, — говорила Тамара Ивановна в очереди к врачу, — ты на себя в зеркало смотрела? Осунулась вся!
— Да нормально всё, — отвечала Валентина устало.
— Какое нормально?! Выгоняй её! Он взрослый мужик, пусть семью на стороне создаёт!
— Тома, он же единственный у меня.
— И что? Значит, всю жизнь его содержанок терпеть будешь?
Содержанка. Валентина вздрогнула от этого слова.
Но ведь правда же. Юля не работала. «Ищу подходящую вакансию», — говорила она. Уже второй месяц искала.
А деньги тратила — Валентинины и Андреевы — на свои кремы, йогурты, экзотические продукты.
И когда Валентина увидела чек за коммунальные услуги — удвоившиеся из-за бесконечных ванн и работающего кондиционера — она поняла: надо что-то решать.
Решать немедленно.
Потому что следующим шагом будет разговор о том, чтобы оформить квартиру на Андрея.
«Для молодой семьи», — скажет он.
«Чтобы удобнее было», — добавит Юля.
А она, Валентина, превратится из хозяйки в приживалку.
В постороннего человека в собственном доме.
Ну уж нет. Не будет этого.
В тот вечер Валентина вернулась с работы раньше обычного. Голова раскалывалась, настроение было на нуле — клиенты целый день нервничали, начальница придиралась.
Хотелось только одного: добраться до дома, заварить чай и посидеть в тишине.
Но тишины, конечно же, не было.
Из кухни доносился смех — Юлин, звонкий, как колокольчик. И чей-то ещё голос… незнакомый.
Валентина тяжело вздохнула. Опять гости. Без предупреждения, естественно.
Она скинула туфли в прихожей и пошла на кухню — поздороваться, как положено.
— Валентина Сергеевна! — воскликнула Юля, увидев её. — А мы вас не ждали так рано!
«А я не ждала гостей в своём доме», — подумала Валентина, но промолчала.
За столом сидела девушка лет двадцати пяти — тоже яркая, тоже с маникюром. Подруга, видимо.
— Знакомьтесь, — пропела Юля, — это Настя, моя лучшая подруга! Настя, это мама Андрея.
Мама Андрея. Валентина поморщилась. Не свекровь, не Валентина Сергеевна — мама Андрея. Как будто у неё нет собственного имени.
— Очень приятно, — сказала она вежливо и потянулась к холодильнику.
— Ой, Валентина Сергеевна! — Юля быстро загородила дорогу. — Мы только что чай заваривали! Присоединяйтесь!
На столе стояли Валентинины лучшие чашки — те, что она доставала только по праздникам. Рядом лежала коробка дорогих конфет, которую она приберегла на выходные.
— Юля, — сказала она осторожно, — это же, это праздничная посуда.
— Ну и что? — Юля пожала плечами. — Чашки же для того и нужны, чтобы из них пить! Не в музее же мы живём!
Валентина промолчала. Что скажешь? Формально-то девушка была права.
— Ладно, я пойду переоденусь, — сказала она и направилась к двери.
— Валентина Сергеевна! — окликнула Юля. — Мы нарежем тортик?
Торт, который Валентина купила к завтрашнему дню рождения соседки. Дорогой, из элитной кондитерской.
— Юль, это завтра соседке.
— Ой, да ладно! — махнула рукой Юля. — Купите ей что-нибудь попроще! А этот такой красивый, Настя оценит!
Валентина стояла в дверях и смотрела на эту девушку, которая распоряжалась в её доме, как в собственном. Которая решала, что можно есть, а что — нет. Которая выбрасывала её планы и тратила её деньги.
— Пойду переоденусь, — повторила она тихо и вышла из кухни.
Валентина долго стояла в спальне, глядя на своё отражение в зеркале.
Когда это произошло? Когда она стала чужой в собственном доме?
Из кухни доносились голоса — девчонки что-то обсуждали, смеялись.
Валентина уже собралась идти в душ, когда услышала своё имя.
— Валентина Сергеевна такая, знаешь, — говорила Юля.
Валентина замерла у двери. Подслушивать нехорошо, но…
— Какая такая? — спросила Настя.
— Ну, старомодная. И въедливая. Всё время что-то комментирует, недовольная постоянно.
Валентина почувствовала, как щёки полыхнули. Въедливая?!
— А что она говорит? — Настя явно заинтересовалась.
— Да всё время: «Юлечка, а это дорого», «Юлечка, а это не надо», — Юля передразнивала её голос. — Как будто я ребёнок малый! Понимаешь, мне двадцать восемь лет, я взрослая женщина!
— А Андрей что?
— Андрей, — Юля вздохнула. — Андрей хороший. Но он под каблуком у мамочки. Боится ей слово поперёк сказать.
Валентина сжала кулаки. Под каблуком?! Она, которая всю жизнь только и делала, что ублажала этого мальчика?!
— И что делать будешь? — спросила Настя.
— Знаешь, — голос Юли стал тише, более доверительным, — я думаю, нам надо отсюда съезжать.
— Куда?
— Да хоть куда! Снимем однушку, будем жить отдельно. Вдвоём с Андреем.
— А деньги?
— Найдём. Андрей зарабатывает неплохо, я тоже работу найду. Главное — избавиться от этой, от этой старушки, — выпалила Юля. — Надоела она мне до смерти! Всё время под ногами путается, во всё вмешивается. Дом её, квартира её. А я что, прислуга, что ли?
Валентина прислонилась к стене. Дыхания не хватало.
— Слушай, — продолжала Юля, — а ведь можно и по-другому.
— В смысле?
— Ну, — Юля понизила голос ещё больше. — А что, если оформить квартиру на Андрея?
— Как это?
— Ну, подумай сама! Она уже не молодая, здоровье не очень. Мало ли что может случиться. А квартира-то останется кому? Сыну, конечно! Так почему бы не оформить заранее?
Настя присвистнула:
— Ну ты даёшь! А она согласится?
— А у неё будет выбор? — в голосе Юли послышались стальные нотки. — Я Андрею объясню, что так будет лучше для всех. Что мы молодые, нам семью строить, а она может и дальше жить как раньше. У неё подруга есть, Тамара какая-то. Вот и будет к ней ездить!
— Понимаешь, Настька, я не собираюсь всю жизнь под чужую дудку плясать. Хватит! Пора и мне хозяйкой стать! — Юля рассмеялась.
Валентина медленно опустилась на кровать.
Значит, вот оно что. Вот для чего все эти месяцы. Медовые периоды, показная вежливость, постепенное отвоёвывание территории.
Юля методично готовила почву.
— А если она откажется? — спросила Настя.
— Не откажется, — уверенно сказала Юля. — Я найду способ её убедить. У меня Андрей на поводке, он всё, что я скажу, сделает. А она же хочет, чтобы сын был счастлив, правда? Вот пусть и жертвует ради его счастья!
— Жертвует квартирой?
— Ну а что? Ей в её возрасте такие хоромы ни к чему! Обойдётся комнаткой.
Валентина встала с кровати. Руки тряслись — от ярости, от обиды.
Потому что наконец-то она услышала правду. Наконец-то поняла, с кем имеет дело.
Не с милой девушкой, которая «просто хочет семейного счастья».
А с расчётливой хищницей, которая планомерно выживает её из собственного дома.
— Терпеть не могу эту старуху! — донеслось из кухни. — Вот бы скорее оформить квартиру на Андрея — и тогда здесь будет по-настоящему наш дом!
Всё. Хватит.
Валентина выпрямилась, расправила плечи и пошла в кухню.
Девушки замолчали, увидев её. Юля даже покраснела — видимо, поняла, что говорила слишком громко.
— Валентина Сергеевна! — воскликнула она фальшиво-радостно. — А мы думали, вы отдыхаете!
— Думали, — спокойно сказала Валентина. — А я слушала.
Тишина. Настя уставилась в чашку, Юля открывала и закрывала рот, как рыба на суше.
— Так вот оно что, — продолжала Валентина тем же ровным тоном. — Старуха. Под ногами путается. Квартирку бы отжать.
— Я не то имела в виду, — залепетала Юля.
— А что имела?
— Я просто, мы просто мечтали о собственном жилье.
— О моём жилье, — поправила Валентина. — О том, чтобы выжить меня отсюда и завладеть квартирой.
— Валентина Сергеевна, вы не так поняли!
— Я поняла всё правильно.
Валентина подошла к столу, взяла свои праздничные чашки.
— Настя, — сказала она, не глядя на подругу Юли, — собирайтесь. Гости закончились.
Настя торопливо встала, хватая сумку.
— Валентина Сергеевна, — попыталась вмешаться Юля, — давайте поговорим спокойно.
— Поговорим. Когда придёт Андрей.
Юля побледнела:
— А что вы ему скажете?
Валентина посмотрела на неё долгим взглядом.
— Правду, — сказала она просто. — Всю правду о том, какую замечательную девушку он привёл в мой дом.
И тут до Юли наконец дошло: игра окончена.
Маски сброшены, роли раскрыты.
И теперь им предстоял серьёзный разговор — всем троим.
Разговор, после которого в этом доме останется только один хозяин.
И это точно будет не Юля.
Выбор сына
Андрей вернулся домой поздно — в половине десятого. Усталый, довольный, с пакетом китайской еды.
— Мам! Юль! — крикнул он из прихожей. — Я принёс ужин!
Странная, напряжённая тишина.
Он прошёл на кухню. Валентина сидела за столом с чашкой чая. Юля стояла у окна, спиной к двери.
— Что случилось? — спросил он, оглядывая их.
— Садись, — сказала Валентина спокойно. — Поговорим.
Андрей понял: что-то серьёзное. Такой голос у матери бывал крайне редко — холодный, деловой.
— Андрей, — начала она, не глядя на Юлю, — твоя девушка планирует выжить меня из моей собственной квартиры.
— Что?! — Андрей повернулся к Юле. — Юль, что за чушь?
Юля наконец повернулась. Лицо красное, глаза блестящие — от слёз или от злости.
— Валентина Сергеевна подслушивала мой разговор с подругой, — сказала она обиженно. — И поняла всё не так!
— Не так? — Валентина достала телефон. — Хочешь, включу запись?
Запись. Андрей непонимающе посмотрел на мать.
— Я записала ваш разговор, — пояснила Валентина. — От слов про старуху до планов по оформлению квартиры на тебя.
Андрей медленно сел на стул.
— Юля, это правда?
— Андрюша, — Юля подбежала к нему, села рядом, взяла за руку. — Милый, я не то имела в виду! Я просто, мы же молодые, нам нужно своё пространство!
— Оформить квартиру на меня — это своё пространство?
— Ну, формально да. Но мама же останется жить с нами! Просто будет больше порядка в документах.
Валентина фыркнула:
— В записи ты говорила другое. Про то, что я могу у подруг погостить.
— Валентина Сергеевна, вы всё извратили!
— Хорошо, — сказал Андрей устало. — Мам, включай запись.
— Андрей, не надо, — начала Юля, но он остановил её жестом.
Валентина нажала кнопку.
Из динамика донёсся Юлин голос: «Терпеть не могу эту старуху! Вот бы скорее оформить квартиру на Андрея — и тогда здесь будет по-настоящему наш дом!»
Андрей побледнел.
Запись продолжалась. Планы по выживанию матери, расчёты, циничные смешки.
Когда она закончилась, в кухне повисла мёртвая тишина.
— Юль, — сказал Андрей очень тихо, — собирай вещи.
— Что?!
— Собирай вещи и уходи.
— Андрюша, милый, я могу объяснить.
— Что объяснить? — он встал, отошёл от неё. — То, как ты называла мою мать старухой? Или то, как планировала выгнать её из собственного дома?
— Я не планировала! Я просто мечтала!
— О том, чтобы украсть у пенсионерки квартиру? — голос Андрея стал жёстким. — Красивые мечты.
Юля заплакала:
— Андрей, я люблю тебя! Мы можем всё обсудить, найти компромисс!
— Какой компромисс с человеком, который считает мою мать препятствием для своего счастья?
— Но ведь мы молодые! Нам нужно место для жизни, для детей в будущем!
— Тогда иди работай. Зарабатывай. Снимай квартиру, покупай свою. А не планируй, как отжать чужую.
— Валентина Сергеевна! — Юля повернулась к ней. — Скажите ему что-нибудь! Я же не хотела.
— Ты хотела, — спокойно ответила Валентина. — И очень подробно это планировала.
Юля рыдала теперь в голос:
— Андрей, не делай этого! Мне некуда идти!
— Не мой вопрос.
— У нас же планы были! Свадьба, семья.
— У нас были планы. У тебя — расчёты.
Он пошёл к выходу из кухни, остановился в дверях:
— Завтра до обеда освободи квартиру. Ключи оставь на столе.
Когда за Юлей закрылась дверь, Валентина и Андрей остались вдвоём.
Он сел обратно за стол, устало потёр лицо руками.
— Мам, прости.
— За что?
— За то, что поверил ей.
Валентина пожала плечами:
— Ты влюбился. Это нормально.
Они помолчали.
— Знаешь что, — сказал Андрей вдруг, — я, наверное, съезжу. Сниму себе жильё. Пора уже.
— Хочешь?
— Хочу. И буду копить на своё. Честно. Без попыток отжать твоё наследство.
Валентина улыбнулась:
— Отжимать не получится. Я завещание уже написала.
— Кому? — удивился Андрей.
— Приюту для бездомных животных. Если ты будешь хорошим сыном — завещание поменяю. А если приведёшь ещё одну Юлю…
— Мам!
— Что «мам»? Теперь всех твоих девушек на детекторе лжи проверять буду.
Андрей засмеялся — впервые за вечер.
— Ладно тебе. Я понял урок.
— Вот именно, — кивнула Валентина и поставила чайник. — А теперь ужинать будем. Что ты там принёс?
— Китайскую лапшу. На троих брал, — он посмотрел на пакет.
— Ничего. На завтрак доем.
Они сидели за кухонным столом, ели лапшу палочками и говорили обо всём, кроме Юли.
А Валентина думала: наконец-то в её доме снова тишина.